Янош вздохнул.
– Я понимаю, ты посчитаешь меня хвастуном, – сказал он, – но я должен ответить тебе откровенно: нет. И среди них нет.
– Неужели они споткнулись на том пути, по которому ты сейчас следуешь?
– Некоторые могли бы пройти и дальше. Но по каким-то причинам не стали продолжать. – Янош фыркнул. – Я подозреваю, что именно этим самым великим мудрецам древности старейшины построили Священную гору. Хотя за что им такая честь, я понять не могу.
– Итак, ты остался в одиночестве, – сказал я. Янош бросил на меня странный взгляд, значение которого я не смог понять. Наконец он решительно ответил:
– Да… Я остался один.
– Только потому, что одни были слепы, а другие отреклись.
– Я не знаю, в чем тут дело… Но еще никто не заходил так далеко, как я. Все они ходили по кругу, который очень медленно расширялся с каждым поколением. Но никто из них не выпрыгнул за его пределы, поскольку не хотел задать один-единственный вопрос: «Почему?»
– А ты задал?
– Да.
– А знаешь ответ?
Янош отчаянно помотал головой:
– Нет. Но я близок к нему! Близок. Я уже понимаю такие вещи, приблизиться к которым никто и не мечтал, – Янош все сильнее волновался. – Помнишь, мы говорили о фокусе со скорпионом и мышкой? Как я положил скорпиона в одном месте, а мышку взял из другого? – Я кивнул. – И вот теперь я знаю, как это получается и почему. Друг мой, параллельно нашему миру существует еще множество других. И каждый из этих миров живет по своим законам. У духа свои законы существования. У нас свои. Когда мы вызываем духа, мы пользуемся законами, если знаем их, и манипулируем духом в своих интересах. Точно так же и он может управлять нами, если он активная сторона.
– Как Мортациус? – спросил я.
Янош помрачнел:
– Да. Как Мортациус.
– Но разве не может быть так, что ты вызываешь существо из параллельного мира, чтобы управлять им, а оно вдруг начинает управлять тобой?
– А на это, друг мой, существует один закон, который управляет вообще всем. Он прост, но в познании его сбивает с толку то обстоятельство, что у этого единого закона множество проявлений.
– И ты уже знаешь этот закон? – спросил я. Глаза Яноша разгорелись охотничьим азартом:
– Нет. Но, как я уже сказал, я близок, мой друг. Очень близок к его познанию.
Я с облегчением вздохнул:
– Ну хорошо. А теперь послушай меня, Серый Плащ. Все в этом Вакаане не так, как выглядит. И если мы здесь задержимся еще, Вакаан может превратиться в опасное местечко. И я полагаю, что нам надобно покинуть, его, как только я закончу мои дела с королем.
– Покинуть? – в изумлении сказал Янош. – Но я сейчас не готов его покинуть. Я же сказал тебе… Я очень близок.
– Условия моей сделки могут здорово отодвинуть тебя от обретения этого знания, – сказал я. – Но у меня есть план, который обещает гораздо больше.
– И что же это за план? – спросил Янош тоном, которым разговаривают с малыми детьми.
Но я не стал обращать внимания на тон.
– Когда мы вернемся в Ориссу, я открою школу для изучения магии. Возглавлять ее будешь ты. Только представь, сколько у тебя будет истовых помощников в твоих занятиях и поисках. И если вы все вместе начнете бить в одну точку, то стена невежества падет и ты обретешь искомое.
Янош нахмурился:
– Но тогда… и другие узнают!
– Вот именно! – сказал я. – В этом-то и прелесть моего плана. Если все узнают, то мы все будем равны. И все вместе обустроим Ориссу, как Вакаан, а то и лучше. А поскольку у нас не будет тех слепцов, о которых ты все скорбишь, мы сможем осуществить все быстро.
– На это может уйти целая жизнь, – сказал Янош. – Моя жизнь.
– А разве ты не получишь удовлетворения, зная, что когда-нибудь этот день все равно наступит?
Янош закашлялся и стал собирать рукописи.
– Я боюсь, ты очень уж упрощаешь слишком сложную вещь, – сказал он.
– Ну, Янош, – засмеялся я. – Ведь ты же сам настаивал всегда на обратном. Простое всегда делают слишком сложным, чтобы сохранить невежество и чтобы при этом маги казались еще мудрее, чем они есть на самом деле. Опять же, исходя из того, что ты мне уже рассказал, я понял, мы можем взять для начала в союзники какого-нибудь добросовестного воскресителя в Ориссе и наставить его на путь, по которому ты идешь. Если, к примеру, я или ты поведаем все Гэмелену, всю эту историю о множественности миров, находящихся рядом с нашим, и добавим сюда твою теорию, что один закон правит всеми силами, видимыми и невидимыми, то даже в его старом мозгу может что-нибудь замерцать. И кто знает, куда это мерцание заведет Гэмелена?
Янош вновь бросил на меня тот же странный взгляд.
– Действительно, кто знает? – пробормотал он.
– Теперь ты понимаешь мои намерения? – спросил я.
– Да, похоже, понимаю, – сказал Янош.
– Так ты согласен с моим планом? – настаивал я.
Янош накручивал на палец бороду. Он взялся за какой-то свиток, рассеянно уставился на письмена, но тут же что-то его опять отвлекло. Я понял, что мысли его вновь далеко.
– Янош, – снова подтолкнул я разговор, – ты согласен?
Он посмотрел на меня и обаятельно улыбнулся.
– А, ну, конечно, согласен, друг мой. Приходи ко мне, когда закончишь дела с королем. И мы вновь поговорим.
– Да о чем же говорить… если ты согласен?
Янош пожал плечами:
– Ну, видишь ли, я ведь продолжаю свою охоту. И даже если я с ней не покончу к тому времени, когда ты закончишь… что ж, тогда нас тут ничто не задержит. Почти ничто…
Пришлось мне удовольствоваться этим, поскольку он опять увлекся чтением старой рукописи, вслух произнося непонятные слова. Я попрощался с ним, получил в ответ невнятный жест и ушел.
Час или два я находился в некотором раздражении под впечатлением нашего разговора, но, оказавшись в успокаивающих руках Омери, перестал переживать. И чем больше я размышлял, тем более убедительным казался мне мой план, и вскоре я поверил, что он настолько безупречен, что мой друг, который боготворил здравый смысл, не может этого не понять. Теперь всего-то и оставалось – закончить с королем Домасом, и мы все вернемся в Ориссу, унося с собой даже больше, чем мы мечтали, отправляясь в это путешествие к Далеким Королевствам.
На следующий день мне пришло официальное приглашение. Но звал не король, а его брат, принц Равелин.
Глава двадцать пятая
РАВЕЛИН И ЯНОШ
В назначенный час к причалу моего дома подошла гондола. Она была большой и запросто могла бы перевезти двадцать таких, как я. Но на борту я был единственным пассажиром. Находились здесь, кроме гребцов, еще четыре человека: рулевой, прислужник в роскошной застекленной каюте, да еще двое на носу с фанфарами, дающие предупредительный сигнал остальным судам убираться с дороги. С каждого борта торчали по восемь весел; гребцы скрывались в трюме. Если это были люди, то настолько вымуштрованные, что весла работали с точностью часового механизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151