Возвратившись в Сенчери-хаус, директор вызвал Сэма Маккриди.
– Нужно перехватить оружие, Сэм, – резюмировал директор. – Нужно перехватить его прямо в Ливии или где угодно по пути. Двадцать тонн не должны попасть в Великобританию.
В темном просмотровом зале Сэм Маккриди часами снова и снова прокручивал видеозапись траурной церемонии. Пока магнитофон повторял всю панихиду в церкви, видеокамера скользила по церковному кладбищу, изредка останавливаясь то на одном, то на другом из охранников ИРА, зорко следивших за тем, чтобы к церемонии не присоединился кто-нибудь из посторонних. Лица охранников скрывали черные шерстяные лыжные маски.
Когда на экране появилась траурная процессия и шестеро мужчин в масках понесли гроб из церкви к могиле, Маккриди попросил операторов синхронизировать звук и изображение. Пока ни отец О'Брайен, ни стоявший рядом член совета ИРА не произнесли ни единого мало-мальски подозрительного слова. Лишь однажды священник поднял голову и сказал что-то, утешая плачущую мать убитого подростка.
– Стоп. Увеличьте изображение. Порезче, если можно. Лицо отца О'Брайена заняло весь экран, и Маккриди двадцать минут не сводил с него глаз, пока не убедился, что узнает этого человека в любой ситуации.
Маккриди несколько раз прочел расшифровку той части магнитофонной записи, в которой речь шла о поездке священника в Ливию. Потом он ушел в свой кабинет и взялся за фотографии. Вот Муамар Каддафи с выбивающейся из-под военной фуражки копной длинных черных волос, его рот приоткрыт, он произносит очередную речь. Вот Хаким аль-Мансур в безупречном костюме выходит из автомобиля в Париже; он ловок, льстив, английским владеет, как родным языком, хорошо говорит также по-французски, образован, свободен от предрассудков и смертельно опасен. На третьей фотографии был запечатлен начальник штаба совета ИРА в тот момент, когда он произносил речь на митинге в Белфасте; в той речи он ловко сыграл роль законопослушного и ответственного советника местного правительства, представляющего интересы политической партии Шин фейн. А вот и четвертый; у могилы о нем говорили как о наиболее вероятном кандидате от совета ИРА на пост руководителя всей операцией, отец О'Брайен должен будет – в письме представить и рекомендовать его Хакиму аль-Мансуру. Маккриди знал, что раньше этот человек командовал южноармахской бригадой ИРА, а теперь стал возглавлять широкомасштабные специальные операции. Умный, очень опытный противник и беспощадный убийца. Его звали Кевин Маони.
Маккриди часами рассматривал фотографии, пытаясь проникнуть в ход мыслей тех, кто был на них изображен. Если он хочет выиграть, ему нужно быть не глупее всех этих парней. Очевидно, они уже знали не только, что собираются делать, но и как, где и когда. Маккриди знал только первое, а об остальном пока не имел понятия.
Впрочем, и у Маккриди были свои преимущества. Он знал их планы – они не подозревали о том, что ему известны их намерения. Он мог узнать их, а они не знали его. Или все же аль-Мансуру показывали его фотографии? Ливиец работал заодно с КГБ, а для русских Маккриди был старым знакомым. Не обратили ли они внимание аль-Мансура на Обманщика?
Директор не собирался рисковать.
– Прошу прощения, Сэм, но вы туда не поедете. Я категорически против, даже если вероятность того, что в их архивах хранится ваша фотография, не превышает одного процента. Я ни в коей мере не хочу вас обидеть, однако ни при каких обстоятельствах мы не можем допустить, чтобы вас взяли живым. Я не хочу стать свидетелем еще одного дела Бакли.
Ричарда Бакли, руководителя бюро ЦРУ в Бейруте, похитили боевики из террористической организации Хезболлах. Он умирал долго, в страшных муках. Палестинские фанатики записывали на видеопленку со звуковым сопровождением, как они сдирали кожу с живого американца. Потом они послали пленку в ЦРУ. Конечно, он заговорил, он сказал все. – Подыщите кого-нибудь другого, – сказал директор. – И да поможет ему Господь.
Маккриди день за днем рылся в папках, часто возвращаясь к уже просмотренным документам, отсеивая и рассортировывая, обсуждая и отвергая кандидатуру за кандидатурой. В конце концов он остановился на одной фамилии и пошел к Тимоти Эдуардзу.
– Сэм, вы с ума сошли, – сказал Эдуардз. – Вы же должны понимать, что эта кандидатура абсолютно неприемлема. В MI5 его смертельно ненавидят. Мы стараемся с ними сотрудничать, а вы извлекаете на свет божий этого… отступника. Черт побери, он же ренегат в полном смысле слова, он же привык рубить сук, на котором сам сидит. Мы никогда не пользовались его услугами.
– В том-то и дело, – спокойно возразил Маккриди. Эдуардз нашел другой довод:
– Как бы то ни было, он никогда не работал на нас.
– Но мог бы работать.
– Объясните, почему. Маккриди объяснил.
– Что ж, – сказал Эдуардз, – что касается официального статуса, то он не является нашим сотрудником. Привлекать его к участию в операциях запрещено. Категорически запрещено. Это вам ясно?
– Совершенно ясно, – сказал Маккриди.
– С другой стороны, – добавил Эдуардз, – вы. очевидно, все равно будете следовать своим инстинктам.
Когда Маккриди вышел из кабинета, Эдуардз протянул руку под стол и выключил потайной магнитофон. Если стереть последнее предложение, то Эдуардз будет прикрыт на все сто процентов и на все случаи жизни. Так создаются долгие блестящие карьеры.
Маккриди знал о магнитофоне от своего приятеля, инженера, который его устанавливал. Шагая по коридору, Маккриди бормотал:
– Ладно, старая задница, теперь можешь приниматься за редактирование.
У него не было иллюзий относительно Ирландской республиканской армии. Журналисты в своих бульварных газетенках часто называют ирландских террористов кучкой безмозглых идиотов, у которых совершенно случайно изредка что-то получается. На самом деле это совсем не так, а журналисты просто не имеют понятия о том, что они пишут.
Что– то похожее могло быть в давно прошедшие дни, в конце шестидесятых и в начале семидесятых годов, когда ИРА руководили идеологи среднего возраста в шинелях, вооруженные револьверами малого калибра. Тогда они сами, укрывшись в каком-нибудь гараже на задворках, изготавливали бомбы из удобрений. Тогда их еще можно было остановить, вытащить из их гаражей на солнышко. Но, как это часто бывает" политики ничего не поняли, недооценили опасность, уверовав, что террористы представляют всего лишь экстремистское крыло движения за гражданские права. Те времена давно стали историей. К середине восьмидесятых годов ИРА возмужала, став, по-видимому, самой организованной и самой деятельной террористической группой в мире.
ИРА обладала четырьмя преимуществами, без которых ни одна террористическая группа не смогла бы просуществовать двадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140