– Он похлопал рукой по фотографиям. – Всего лишь две пули, по одной в каждом трупе. Во-вторых, мы располагаем отпечатками пальцев. В комнате с телекамерой обнаружены отпечатки пальцев трех человек: девушки по вызову, ее сутенера и третьего лица. Мы полагаем, что этим третьим лицом должен быть убийца. Мы также думаем, что именно убийца украл двадцать кассет.
Никто из них не мог знать, что на самом деле пропала двадцать одна кассета. Двадцать первую, ту, на которой был снят Моренц, еще в пятницу вечером выбросил в Рейн сам Бруно, а в записную книжку Ренаты его фамилия не попала, потому что он никогда не считался подходящим объектом для шантажа, его Рената держала просто для смеха.
– Где уцелевшие кассеты? – спросил фон Штарнберг.
– Все в моем личном сейфе, – ответил Френкель.
– Принесите их сюда, пожалуйста. Никто не должен их видеть. Оставшись один, полицайпрезидент фон Штарнберг взялся за телефонную трубку. В тот день чиновники передавали ответственность вверх по служебной лестнице быстрее, чем обезьяна вскарабкивается на дерево. Из Кёльна дело было передано в Дюссельдорф, в управление по расследованию уголовных преступлений земли, откуда его моментально отпасовали в Висбаден, где находилась соответствующая федеральная служба. Шестьдесят одна кассета со списком путешествовала из города в город на лимузинах под усиленной охраной. В Висбадене кассеты задержались, но лишь на столько, сколько потребовалось высокопоставленным чиновникам, чтобы придумать, как сообщить федеральному министру юстиции в Бонн, – он занимал следующую ступеньку иерархической лестницы. К этому времени были выяснены личности всех сексуальных богатырей. Примерно половину из них составляли просто богатые люди, но остальные были не только состоятельны, но и занимали высокое положение в обществе. Хуже того, в списке Ренаты Хаймендорф оказались шесть сенаторов или членов парламента от правящей партии, еще двое от оппозиции, два высокопоставленных чиновника и армейский генерал. И это только немцы, а помимо граждан Германии там были два дипломата из боннских посольств (один из них представлял союзника ФРГ по НАТО), два иностранных политика, посещавшие Германию с официальными визитами, и сотрудник Белого дома, близкий к Рональду Рейгану.
Еще мрачней выглядел список тех двадцати, видеозаписи развлечений которых бесследно исчезли. Тут были: один из руководителей правящей западногерманской партии, член апелляционного суда, еще один генерал (на этот раз из ВВС), пивной фабрикант, уже замеченный Хартвигом, и подающий надежды младший министр. И все это не считая кое-кого из самодовольной верхушки торговцев и промышленников.
– Шаловливых бизнесменов можно в расчет не принимать, – сказал старший детектив в висбаденском федеральном управлении по расследованию уголовных дел. – Если они погубят свою репутацию, им будет некого винить, кроме самих себя. Но эта стерва специализировалась на тех, чьи имена общеизвестны.
Ближе к вечеру о случившемся была поставлена в известность служба внутренней безопасности (контрразведки) – этого требовали инструкции. Им сообщили не фамилии, а просто историю и состояние расследования. По иронии судьбы штаб-квартира западногерманской контрразведки размещалась в Кёльне – там, где все и началось. Межведомственный меморандум о происшествии оказался на столе старшего сотрудника контрразведки Иоханна Принца.
* * *
Бруно Моренц медленно ехал на запад по седьмой автомагистрали. Он находился в шести километрах к западу от Веймара и в полутора километрах от Нохры, где за высокой белой стеной располагались советские казармы. Моренц подъехал к повороту и, как и говорил Маккриди, оказался у площадки для остановки автотранспорта. Моренц проверил время: без восьми четыре. Дорога была пуста. Он сбавил скорость и заехал на площадку.
В соответствии с инструктажем он вышел из машины, поднял крышку багажника и достал коробку с набором инструментов. Он раскрыл коробку и положил рядом с передним колесом так, чтобы ее было видно из проезжающих мимо автомобилей. Потом он щелкнул замком и поднял капот. Его опять охватил страх. Площадка была окружена деревьями, хватало растительности и на другой стороне дороги. Под каждым кустом Моренцу мерещились притаившиеся агенты Штази, которые только и ждали момента, чтобы арестовать сразу двоих. Во рту у Моренца пересохло, по спине ручейками стекал пот. Его и без того Истощившаяся выдержка была готова вот-вот окончательно лопнуть, как натянутая до предела резиновая лента.
Моренц взял гаечный ключ подходящего размера и склонился над двигателем. Маккриди показывал ему, как можно ослабить гайку, соединяющую трубку с радиатором. Тонкой струйкой потекла вода. Моренц сменил один гаечный ключ на другой, явно неподходящий, и безуспешно попытался снова закрепить гайку.
Минута проходила за минутой. Моренц бестолково возился в двигателе. Он бросил взгляд на часы. Шесть минут пятого. Куда ты к черту подевался, спрашивал он про себя. Скоро под колесами автомобиля мягко зашуршал гравий. Автомобиль остановился, но Моренц не поднимал головы. Русский должен подойти к нему, сказать на не очень хорошем немецком: «Если у вас что-то не в порядке с двигателем, возможно, лучше подойдут мои инструменты» и предложить плоский деревянный ящичек с инструментами. В этом ящичке под гаечными ключами в красном пластиковом пакете будет лежать план военных действий Советской Армии…
Направлявшийся к Моренцу человек заслонил собой уже низкое солнце. Под его ботинками шуршал гравий. Человек остановился за спиной Моренца. Пока он не произнес ни слова. Моренц оглянулся. В пяти метрах от его БМВ стоял автомобиль восточногерманской Народной полиции. Один из полицейских в зеленой форме остался у распахнутой дверцы водителя, другой – тот, что подошел к Моренцу, – заглядывал под капот БМВ.
У Моренца к горлу подступила тошнота, у него чуть не подкосились ноги, он попытался встать в полный рост и с трудом удержался на ногах. Полицейский смотрел ему в глаза.
– Что-то случилось? – спросил он.
Ну разумеется, это была игра, за любезностью скрывалось торжество победителя, невинный вопрос лишь предшествовал отчаянным крикам, непродолжительной борьбе и аресту. Моренцу казалось, что у него язык прилип к небу.
– Мне показалось, что у меня утекает вода, – сказал он наконец.
Полицейский еще глубже сунул голову под капот, осмотрел радиатор, взял из рук Моренца Гаечный ключ, повертел его, наклонился и достал из ящика другой ключ.
– Вот этот подойдет, – сказал он.
Моренц закрутил гайку. Утечка прекратилась.
– Вы взяли не тот ключ, – пояснил полицейский. Он посмотрел на двигатель БМВ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Никто из них не мог знать, что на самом деле пропала двадцать одна кассета. Двадцать первую, ту, на которой был снят Моренц, еще в пятницу вечером выбросил в Рейн сам Бруно, а в записную книжку Ренаты его фамилия не попала, потому что он никогда не считался подходящим объектом для шантажа, его Рената держала просто для смеха.
– Где уцелевшие кассеты? – спросил фон Штарнберг.
– Все в моем личном сейфе, – ответил Френкель.
– Принесите их сюда, пожалуйста. Никто не должен их видеть. Оставшись один, полицайпрезидент фон Штарнберг взялся за телефонную трубку. В тот день чиновники передавали ответственность вверх по служебной лестнице быстрее, чем обезьяна вскарабкивается на дерево. Из Кёльна дело было передано в Дюссельдорф, в управление по расследованию уголовных преступлений земли, откуда его моментально отпасовали в Висбаден, где находилась соответствующая федеральная служба. Шестьдесят одна кассета со списком путешествовала из города в город на лимузинах под усиленной охраной. В Висбадене кассеты задержались, но лишь на столько, сколько потребовалось высокопоставленным чиновникам, чтобы придумать, как сообщить федеральному министру юстиции в Бонн, – он занимал следующую ступеньку иерархической лестницы. К этому времени были выяснены личности всех сексуальных богатырей. Примерно половину из них составляли просто богатые люди, но остальные были не только состоятельны, но и занимали высокое положение в обществе. Хуже того, в списке Ренаты Хаймендорф оказались шесть сенаторов или членов парламента от правящей партии, еще двое от оппозиции, два высокопоставленных чиновника и армейский генерал. И это только немцы, а помимо граждан Германии там были два дипломата из боннских посольств (один из них представлял союзника ФРГ по НАТО), два иностранных политика, посещавшие Германию с официальными визитами, и сотрудник Белого дома, близкий к Рональду Рейгану.
Еще мрачней выглядел список тех двадцати, видеозаписи развлечений которых бесследно исчезли. Тут были: один из руководителей правящей западногерманской партии, член апелляционного суда, еще один генерал (на этот раз из ВВС), пивной фабрикант, уже замеченный Хартвигом, и подающий надежды младший министр. И все это не считая кое-кого из самодовольной верхушки торговцев и промышленников.
– Шаловливых бизнесменов можно в расчет не принимать, – сказал старший детектив в висбаденском федеральном управлении по расследованию уголовных дел. – Если они погубят свою репутацию, им будет некого винить, кроме самих себя. Но эта стерва специализировалась на тех, чьи имена общеизвестны.
Ближе к вечеру о случившемся была поставлена в известность служба внутренней безопасности (контрразведки) – этого требовали инструкции. Им сообщили не фамилии, а просто историю и состояние расследования. По иронии судьбы штаб-квартира западногерманской контрразведки размещалась в Кёльне – там, где все и началось. Межведомственный меморандум о происшествии оказался на столе старшего сотрудника контрразведки Иоханна Принца.
* * *
Бруно Моренц медленно ехал на запад по седьмой автомагистрали. Он находился в шести километрах к западу от Веймара и в полутора километрах от Нохры, где за высокой белой стеной располагались советские казармы. Моренц подъехал к повороту и, как и говорил Маккриди, оказался у площадки для остановки автотранспорта. Моренц проверил время: без восьми четыре. Дорога была пуста. Он сбавил скорость и заехал на площадку.
В соответствии с инструктажем он вышел из машины, поднял крышку багажника и достал коробку с набором инструментов. Он раскрыл коробку и положил рядом с передним колесом так, чтобы ее было видно из проезжающих мимо автомобилей. Потом он щелкнул замком и поднял капот. Его опять охватил страх. Площадка была окружена деревьями, хватало растительности и на другой стороне дороги. Под каждым кустом Моренцу мерещились притаившиеся агенты Штази, которые только и ждали момента, чтобы арестовать сразу двоих. Во рту у Моренца пересохло, по спине ручейками стекал пот. Его и без того Истощившаяся выдержка была готова вот-вот окончательно лопнуть, как натянутая до предела резиновая лента.
Моренц взял гаечный ключ подходящего размера и склонился над двигателем. Маккриди показывал ему, как можно ослабить гайку, соединяющую трубку с радиатором. Тонкой струйкой потекла вода. Моренц сменил один гаечный ключ на другой, явно неподходящий, и безуспешно попытался снова закрепить гайку.
Минута проходила за минутой. Моренц бестолково возился в двигателе. Он бросил взгляд на часы. Шесть минут пятого. Куда ты к черту подевался, спрашивал он про себя. Скоро под колесами автомобиля мягко зашуршал гравий. Автомобиль остановился, но Моренц не поднимал головы. Русский должен подойти к нему, сказать на не очень хорошем немецком: «Если у вас что-то не в порядке с двигателем, возможно, лучше подойдут мои инструменты» и предложить плоский деревянный ящичек с инструментами. В этом ящичке под гаечными ключами в красном пластиковом пакете будет лежать план военных действий Советской Армии…
Направлявшийся к Моренцу человек заслонил собой уже низкое солнце. Под его ботинками шуршал гравий. Человек остановился за спиной Моренца. Пока он не произнес ни слова. Моренц оглянулся. В пяти метрах от его БМВ стоял автомобиль восточногерманской Народной полиции. Один из полицейских в зеленой форме остался у распахнутой дверцы водителя, другой – тот, что подошел к Моренцу, – заглядывал под капот БМВ.
У Моренца к горлу подступила тошнота, у него чуть не подкосились ноги, он попытался встать в полный рост и с трудом удержался на ногах. Полицейский смотрел ему в глаза.
– Что-то случилось? – спросил он.
Ну разумеется, это была игра, за любезностью скрывалось торжество победителя, невинный вопрос лишь предшествовал отчаянным крикам, непродолжительной борьбе и аресту. Моренцу казалось, что у него язык прилип к небу.
– Мне показалось, что у меня утекает вода, – сказал он наконец.
Полицейский еще глубже сунул голову под капот, осмотрел радиатор, взял из рук Моренца Гаечный ключ, повертел его, наклонился и достал из ящика другой ключ.
– Вот этот подойдет, – сказал он.
Моренц закрутил гайку. Утечка прекратилась.
– Вы взяли не тот ключ, – пояснил полицейский. Он посмотрел на двигатель БМВ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140