— Как приятно, что наши семьи теперь дружны.
Я позволила ему увести себя с галереи. Потом мы поднялись по винтовой лестнице, причем он предупредил меня, чтобы я не выпускала из рук веревочных перил.
Мы вышли на площадку бани. Я стояла, вдыхая прохладный воздух. При слабом свете луны был виден парапет, бойницы, а дальше парк и темная полоса леса.
— Как красиво! — воскликнула я. — Можете вы себе представить, как Гвенни приводит сюда моего брата и говорит ему: «Продай мне свою душу, и все это будет принадлежать тебе»?
— Нет, не могу.
— Конечно, нет. Это выглядело, должно быть, как обычная деловая операция. Я так и вижу «папу» — он стучит по столу и предлагает: «У вас есть дом, происхождение и родственные связи. У меня — деньжата. Возьмите мою дочь, и я спасу ваш дом».
— Вас это возмущает, не правда ли?
— Умеренно. Ведь не мне пришлось жениться на Гвенни.
— За что вы так не любите ее?
— За то, что мне хотелось бы не любить ее еще сильнее. А более точно: я в самом деле не люблю ее, хотя и знаю, что не должен. Не такая уж она плохая, наша Гвенни. Если бы только она хоть иногда забывала о своем богатстве, а мой брат был менее горд. Тогда этот брак мог бы оказаться более удачным.
— Браки по расчету должны, по крайней мере, оправдывать расчеты.
— Да, но раз уж заключают брак по расчету, то какие могут быть претензии?
— Вам следовало остаться на ферме. Мне кажется, это был наилучший вариант.
— Для младших сыновей хороших вариантов не существует. Дом перейдет к отпрыску Поля. Маленький Джулиан наполовину Аркрайт. Это составляет часть сделки.
— Вы можете поздравить себя с тем, что дом по-прежнему принадлежит вашей семье.
— Мы никогда не забываем об этом. Однако прошлое изменить нельзя. Думать нужно о будущем. Я рад, что вы вернулись, Кэролайн.
Я промолчала, глядя на освещенную лунным светом траву. А я, была ли я рада? Я испытывала сильное волнение. Во всяком случае, жизнь здесь не казалась мне монотонной, как во Франции. Все могло сложиться совсем иначе, если бы Поль предпочел сохранить свою честь и достоинство, а не дом, если бы он жил на скромной ферме и занимался хозяйством на немногих прилегающих к ней акрах земли. Пусть бы он был беден, но у него оставалась бы гордость. Мне такое решение пришлось бы гораздо больше по душе.
— Вы кажетесь печальной, — заметил Яго. — Что, жизнь оказалась нелегкой?
— Скорее, неожиданной.
— Но это как раз и хорошо, по-моему. Как только начинают происходить события, которых ожидал, сразу становится скучно.
— Иногда ожидаемое очень важно для людей.
— Отбросим философию. Вы по-прежнему хорошо ездите верхом?
— Не знаю, что и сказать. Во Франции мне случилось свалиться с лошади, вы, вероятно, слышали об этом.
— Я не знал, к сожалению, что вы во Франции, иначе поехал бы туда и хорошенько исследовал местность. Мы весело провели бы время, и уж я не дал бы вам упасть с лошади.
— Я упала по собственной вине. Скажите, Яго… Гвенни подозревает?
— Что именно?
— То, что в тот раз, на галерее, мы подшутили над ней.
— Вы имеете в виду привидения?
Я кивнула.
— Мне показалось, что она…
— Более любопытной особы, чем Гвенни, мне не приходилось встречать. Для нее самое главное — все знать обо всех, и она не успокаивается, пока не выясняет малейших подробностей. По-моему, ей не приходит в голову, что это была наша проделка, она ведь настаивает, что видела привидения — единственное, чего она боится. Утешительно сознавать, что и у такой грозной дамы есть свое слабое место.
— Как вы думаете, что она сделает, если узнает, что это мы изображали привидения?
— Трудно сказать. Это было так давно, к тому же, если бы она не упала, а мы не показали себя гостеприимными хозяевами, все могло закончиться по-другому. В Лэндовере оказались бы другие люди, или вовсе не нашлось бы покупателя. Тогда от этого почтенного старого дома остались бы одни руины, а мы боролись бы с нищетой на нашей ферме. Кто знает?
— Любопытно, что результаты нашего поступка оказались прямо противоположными тому, чего мы добивались. Ведь мы изображали привидения в надежде отпугнуть Аркрайтов, в действительности же привлекли их.
— Веление судьбы, как говорится.
— Да, все это было предначертано: спасение Лэндовер Холла и брачный союз Гвенни с вашим братом.
— Я думаю, что старый дом подстроил это. Вполне естественно, ему не хотелось обрушиться… Вы очень красивы, Кэролайн.
— Благодарю вас.
— Никогда не видел таких зеленых глаз.
— Горничная моей матери сказала бы вам, что на их цвет влияет эта брошка.
Он наклонил голову, чтобы разглядеть брошку, и его пальцы задержались на ней. В этот миг чей-то голос произнес:
— Вот вы где. Я так и думал, что вы подниметесь с галереи по этой лестнице.
Это был Поль.
— Нам захотелось немного побыть на воздухе. Я показывал Кэролайн, какой отсюда открывается вид.
— Вид, в самом деле, удивительно хорош, так же как и дом, — произнесла я. — Вы очень им гордитесь, я знаю.
В моем голосе прозвучала холодность, которой он не мог не заметить.
— Может быть, присоединимся к остальным? — спросил он.
Спускаясь по лестнице, Яго сердито взглянул на брата.
— Пора уезжать, — сказала кузина Мэри, когда мы вошли в гостиную.
— Я показывал Кэролайн вид с башни, — снова объяснил Яго.
Гвенни многозначительно засмеялась.
— Мы провели очень приятный вечер, — улыбнулась кузина Мэри. — Так любезно по-соседски было пригласить нас.
Вскоре мы попрощались и вернулись в Трессидор.
Кузина Мэри поднялась со мной в мою комнату и там присела на кресло. Лицо ее было задумчиво.
— Какая там тяжелая атмосфера, — вздохнула она. — Просто дышать нечем.
— Они ее не выносят, — ответила я. — Оба.
— Яго интересуется тобой. Будь с ним осторожна, Кэролайн. Ты уже кое-что слышала о его репутации.
— Да, знаю. Не слишком они привлекательны, эти братцы, как вы находите? Один слывет деревенским донжуаном, а второй преспокойно женился ради денег.
— Слабость человеческая в обоих случаях.
— Возможно. Но, заключив сделку, не следует потом злиться.
— Ах, ты говоришь о старшем. Понимаю, что ты имеешь в виду. Таковы некоторые мужчины, гордые, не желающие расстаться с положением, к которому привыкли с детства. Их можно понять. Выросшие в надежде на блестящее будущее, они боятся лишиться его. Неожиданно представляется возможность все сохранить, и они поддаются соблазну.
— Эта женщина…
— Гвенни. Слишком нежное имя для такой жесткой особы. Оно совсем ей не подходит.
— С таким мужем иначе нельзя.
— Ты презираешь его, верно? Мне казалось, что, когда ты была во Франции, он тебе нравился.
— Я не знала тогда, что он продался.
— Какое мелодраматическое определение брака по расчету!..
— Но ведь это так и есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Я позволила ему увести себя с галереи. Потом мы поднялись по винтовой лестнице, причем он предупредил меня, чтобы я не выпускала из рук веревочных перил.
Мы вышли на площадку бани. Я стояла, вдыхая прохладный воздух. При слабом свете луны был виден парапет, бойницы, а дальше парк и темная полоса леса.
— Как красиво! — воскликнула я. — Можете вы себе представить, как Гвенни приводит сюда моего брата и говорит ему: «Продай мне свою душу, и все это будет принадлежать тебе»?
— Нет, не могу.
— Конечно, нет. Это выглядело, должно быть, как обычная деловая операция. Я так и вижу «папу» — он стучит по столу и предлагает: «У вас есть дом, происхождение и родственные связи. У меня — деньжата. Возьмите мою дочь, и я спасу ваш дом».
— Вас это возмущает, не правда ли?
— Умеренно. Ведь не мне пришлось жениться на Гвенни.
— За что вы так не любите ее?
— За то, что мне хотелось бы не любить ее еще сильнее. А более точно: я в самом деле не люблю ее, хотя и знаю, что не должен. Не такая уж она плохая, наша Гвенни. Если бы только она хоть иногда забывала о своем богатстве, а мой брат был менее горд. Тогда этот брак мог бы оказаться более удачным.
— Браки по расчету должны, по крайней мере, оправдывать расчеты.
— Да, но раз уж заключают брак по расчету, то какие могут быть претензии?
— Вам следовало остаться на ферме. Мне кажется, это был наилучший вариант.
— Для младших сыновей хороших вариантов не существует. Дом перейдет к отпрыску Поля. Маленький Джулиан наполовину Аркрайт. Это составляет часть сделки.
— Вы можете поздравить себя с тем, что дом по-прежнему принадлежит вашей семье.
— Мы никогда не забываем об этом. Однако прошлое изменить нельзя. Думать нужно о будущем. Я рад, что вы вернулись, Кэролайн.
Я промолчала, глядя на освещенную лунным светом траву. А я, была ли я рада? Я испытывала сильное волнение. Во всяком случае, жизнь здесь не казалась мне монотонной, как во Франции. Все могло сложиться совсем иначе, если бы Поль предпочел сохранить свою честь и достоинство, а не дом, если бы он жил на скромной ферме и занимался хозяйством на немногих прилегающих к ней акрах земли. Пусть бы он был беден, но у него оставалась бы гордость. Мне такое решение пришлось бы гораздо больше по душе.
— Вы кажетесь печальной, — заметил Яго. — Что, жизнь оказалась нелегкой?
— Скорее, неожиданной.
— Но это как раз и хорошо, по-моему. Как только начинают происходить события, которых ожидал, сразу становится скучно.
— Иногда ожидаемое очень важно для людей.
— Отбросим философию. Вы по-прежнему хорошо ездите верхом?
— Не знаю, что и сказать. Во Франции мне случилось свалиться с лошади, вы, вероятно, слышали об этом.
— Я не знал, к сожалению, что вы во Франции, иначе поехал бы туда и хорошенько исследовал местность. Мы весело провели бы время, и уж я не дал бы вам упасть с лошади.
— Я упала по собственной вине. Скажите, Яго… Гвенни подозревает?
— Что именно?
— То, что в тот раз, на галерее, мы подшутили над ней.
— Вы имеете в виду привидения?
Я кивнула.
— Мне показалось, что она…
— Более любопытной особы, чем Гвенни, мне не приходилось встречать. Для нее самое главное — все знать обо всех, и она не успокаивается, пока не выясняет малейших подробностей. По-моему, ей не приходит в голову, что это была наша проделка, она ведь настаивает, что видела привидения — единственное, чего она боится. Утешительно сознавать, что и у такой грозной дамы есть свое слабое место.
— Как вы думаете, что она сделает, если узнает, что это мы изображали привидения?
— Трудно сказать. Это было так давно, к тому же, если бы она не упала, а мы не показали себя гостеприимными хозяевами, все могло закончиться по-другому. В Лэндовере оказались бы другие люди, или вовсе не нашлось бы покупателя. Тогда от этого почтенного старого дома остались бы одни руины, а мы боролись бы с нищетой на нашей ферме. Кто знает?
— Любопытно, что результаты нашего поступка оказались прямо противоположными тому, чего мы добивались. Ведь мы изображали привидения в надежде отпугнуть Аркрайтов, в действительности же привлекли их.
— Веление судьбы, как говорится.
— Да, все это было предначертано: спасение Лэндовер Холла и брачный союз Гвенни с вашим братом.
— Я думаю, что старый дом подстроил это. Вполне естественно, ему не хотелось обрушиться… Вы очень красивы, Кэролайн.
— Благодарю вас.
— Никогда не видел таких зеленых глаз.
— Горничная моей матери сказала бы вам, что на их цвет влияет эта брошка.
Он наклонил голову, чтобы разглядеть брошку, и его пальцы задержались на ней. В этот миг чей-то голос произнес:
— Вот вы где. Я так и думал, что вы подниметесь с галереи по этой лестнице.
Это был Поль.
— Нам захотелось немного побыть на воздухе. Я показывал Кэролайн, какой отсюда открывается вид.
— Вид, в самом деле, удивительно хорош, так же как и дом, — произнесла я. — Вы очень им гордитесь, я знаю.
В моем голосе прозвучала холодность, которой он не мог не заметить.
— Может быть, присоединимся к остальным? — спросил он.
Спускаясь по лестнице, Яго сердито взглянул на брата.
— Пора уезжать, — сказала кузина Мэри, когда мы вошли в гостиную.
— Я показывал Кэролайн вид с башни, — снова объяснил Яго.
Гвенни многозначительно засмеялась.
— Мы провели очень приятный вечер, — улыбнулась кузина Мэри. — Так любезно по-соседски было пригласить нас.
Вскоре мы попрощались и вернулись в Трессидор.
Кузина Мэри поднялась со мной в мою комнату и там присела на кресло. Лицо ее было задумчиво.
— Какая там тяжелая атмосфера, — вздохнула она. — Просто дышать нечем.
— Они ее не выносят, — ответила я. — Оба.
— Яго интересуется тобой. Будь с ним осторожна, Кэролайн. Ты уже кое-что слышала о его репутации.
— Да, знаю. Не слишком они привлекательны, эти братцы, как вы находите? Один слывет деревенским донжуаном, а второй преспокойно женился ради денег.
— Слабость человеческая в обоих случаях.
— Возможно. Но, заключив сделку, не следует потом злиться.
— Ах, ты говоришь о старшем. Понимаю, что ты имеешь в виду. Таковы некоторые мужчины, гордые, не желающие расстаться с положением, к которому привыкли с детства. Их можно понять. Выросшие в надежде на блестящее будущее, они боятся лишиться его. Неожиданно представляется возможность все сохранить, и они поддаются соблазну.
— Эта женщина…
— Гвенни. Слишком нежное имя для такой жесткой особы. Оно совсем ей не подходит.
— С таким мужем иначе нельзя.
— Ты презираешь его, верно? Мне казалось, что, когда ты была во Франции, он тебе нравился.
— Я не знала тогда, что он продался.
— Какое мелодраматическое определение брака по расчету!..
— Но ведь это так и есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122