Подняв голову, я встретился взглядом с белобрысым пареньком лет двенадцати-тринадцати с виду, который завороженно глазел на меня из зарослей пустоцвета. В одной руке паренек держал связку свежепойманных мелких карасей, а в другой самодельную удочку.
Где-то за холмом с замком, кажется, должно быть озеро, если карта в справочнике не врет.
Мы с аборигеном пару секунд таращились друг на друга, затем паренек шмыгнул носом, поудобнее перехватил удочку и не спеша с демонстративно независимым видом прошагал мимо, направляясь к поселку. С рыбьей связки капало…
Я свернул направо в рощу. Там, в низине, находились Врата, привязанные к стихии Земли.
Умиротворенно шелестели кроны деревьев, роняя остатки листвы на землю. Солнечный свет дробился в ветвях и просачивался вниз золотыми брызгами, расцвечивая опад на земле неправдоподобно яркими оттенками. Рдели или лиловели нетронутые плоды. Переливающиеся нити паутины скользили в воздухе. Перекликались не по-осеннему звонкие птицы. Шуршали вялые, готовящиеся к зимней спячке древесные гномы, замуровывая входы в свои жилища.
Покой и мир. И раздражающее ощущение чужого взгляда в спину. Впрочем, мне теперь все время мерещились взгляды, поэтому особого значения своей паранойе я не придавал.
Битый час я слонялся по рощице, спотыкаясь о коряги и проваливаясь в замаскированные полегшей, жухлой травой каверны, полные воды. Ни малейших следов Врат не обнаруживалось. Нет, поначалу я обрадовался, наткнувшись почти сразу же на круг из камней на одной из лужаек. Аккуратное такое кольцо, явно искусственного происхождения, сложенное из замшелых валунов… И не лень же было кому-то перетаскивать их сюда. Ведьма, что ли, местная старалась, пуская пыль в глаза односельчанам. Раз ведьма, значит, должен быть и ведьмин круг.
Но не могли же составители справочника так ошибиться! Они вроде профессионалы…
Я рыскал вокруг, носом к земле, пытаясь учуять хотя бы след Врат. Они ведь могли и самопроизвольно схлопнуться. От отчаяния я даже воспользовался ореховым прутиком с развилкой, уже не доверяя собственным чувствам. Все напрасно.
Здесь никогда не было Врат. Справочник грубо ошибается. Послать, что ли, издателям письмо с обвинением в некомпетентности?.. С первым же Псом.
Вздохнув, я уселся на камень на лужайке. Солнце находилось еще высоко, прогрев даже темные валуны. Ни одной толковой мысли в голове не осталось. Бестолковых тоже. Нудно и болезненно дергал поцарапанный палец. Подобрав оброненный ореховый прут, я поджег его кончик зажигалкой, купленной в аэропорту, и подождал, пока дерево обуглится. Затем провел им изогнутую линию вокруг воспалившейся ссадины на пальце, бормоча заклинание вперемешку с ругательствами (ругательства в комплект не входили, просто жгло очень).
Простенькое заклятие помогло практически сразу. Палец ныть перестал.
Ну хоть на что-то ореховые прутья сгодились.
Позади отчетливо и сухо треснуло, и я раздраженно велел:
– Выходи уже наконец. Сколько можно в спину сопеть?
Послышался сдавленный полувсхлип, шумный разворот и прыткий удаляющийся шелест. Оглянувшись, я различил лишь исчезающую волну колышущихся ветвей. Да еще потянуло тяжким, сырым запахом свежей рыбы…
Никак молодой абориген любопытствовал?
– …Сидит… чего сидит, солнце загородил… дылда человечья… яблок, яблок бы принести из закрома… далеко, далеко идти… сидит и сидит, пусть уходит… – шебуршали и переговаривались древесные гномы, неприветливо посверкивая глазками из норок. – …не было никого, не было… пришел и сидит…
Стремительно наклонившись к ближайшему клену, я запустил руку в расщелину между корнями, рискуя быть укушенным острыми зубками за пальцы, и выхватил из темноты брыкающегося гнома. Бедняга пронзительно и нечленораздельно заверещал. Аккуратно сжимая его в кулаке, я резко перевернул гнома вверх тормашками и сразу же возвратил в исходное положение, так быстро, что даже колпачок из бересты не успел свалиться с его макушки. Гном стих, застыл, и глазки его остекленели.
Из норок дружно полезли его собратья, сбиваясь в стайки и обступая меня кольцом.
– Отдай, отдай… пусти, пусти, дылда ходячая… злой…
– Отпущу, – согласился я, – и дам в придачу… э-э, – пришлось покопаться в карманах, – вот! Пачку жевательной резинки, если окажете мне небольшую услугу.
– Мог попросить… не хватать… – возмущенно загалдели гномы.
– Вас попросишь, – хмыкнул я. – Неделю бы морочили голову и выманивали подачки. Ну что, согласны?
– Мало… жвачки мало…
– Достаточно, – возразил я. – Услуга пустяковая…
Пришлось все-таки добавить еще мелких монет, прежде чем мы договорились.
– Зачем вам деньги? – с досадой проворчал я. – Вы ж все воруете…
Гномы негодующе затрещали:
– Поклеп!.. Дылда оскорблючая!..
– Ладно, ладно! Берите…
Безопасность собрата к моменту торга отошла на второй план. Как только сделка была заключена, гномы проворно разбежались, в мгновение ока исчезнув в траве.
Я засунул упитанное и все еще неподвижное тельце своего пленника в карман и приготовился ждать. Надежда, что я ошибся, теплилась. Но если древесные гномы – плоть и порождение земной стихии – ничего не найдут, то и искать дальше бессмысленно.
Из рощи я ушел с тем же, с чем и пришел. То есть ни с чем, да еще и с вновь ноющим пальцем. Теперь он пострадал от острых зубок плененного гнома, который так угрелся в моем кармане, что ни за что не желал возвращаться обратно в нору.
Возле знакомого колодца на разветвлении дорог маячил очередной селянин, пристроившийся на краешек колодезного сруба и сосредоточенно наблюдавший, как я приближаюсь. Спокойно так сидел, выжидательно. Одежда на нем была добротная. И взгляд уверенный, хозяйский.
– Доброго вам денечка, – степенно сказал он, когда я подошел достаточно близко.
– И вам того же.
– Погодка сегодня хороша… – продолжил абориген. – В самый раз для прогулок.
– М-да… – неопределенно отозвался я.
– Хотя холодновато для молодой-то осени.
– Терпимо.
Он посопел, шевеля бровями. Провел ладонью по ершику седоватых волос. Начало животрепещущего разговора явно вызывало затруднение, а лимит дежурных фраз о погоде себя исчерпал.
– Мне сынок рассказал, что-де колдун к нам в село прибыл, – решился сознаться селянин. – В роще ходит, ищет чего– то… Домой примчался, зовет, «иди, бать, скорее…». Я вот и жду вас.
– Зачем?
Абориген откашлялся солидно, разгладил руками край одежды, пожевал губами и проговорил:
– Дело у меня к вам, господин колдун… э-э, маг то есть. Важное и серьезное. Речь о моей дочке пойдет. Ильмой ее зовут. А меня, стал быть, Инором Блащатым.
…Ильма Блащатая, дочь пасечника Инора, была отцовой любимицей и ни в чем отказу не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156