Человек, обладающий серьезной магической силой, скорее всего, не сможет войти туда. Во всяком случае, дважды. Как ни странно, но Ксения мгновенно поняла, о чем я говорю, и кивнула, болезненно морщась. Герайд, похоже, не поверил, спустился в подвал, пробыл там несколько минут и вернулся в задумчивости.
– Как же вы прошли там? – спросил он, и впервые в его голосе прозвучало уважение.
– Нужно или полностью израсходовать свой резерв… Или обладать чудовищной силой, способной противостоять давлению хотя бы временно… – Я мельком вспомнил ощущение безудержного счастья от осознания своей мощи там, возле черного шара. Казалось, что можно вывернуть Вселенную наизнанку… А потом пришлось ползти обратно, как размозженная чьей-то ступней гусеница, волочащая за собой свои внутренности.
– Значит, мы зря сюда… – разочарованно начала Ксения.
Я отрицательно качнул головой.
– Есть одна идея…
Из комнаты спокойно вышла «девочка». Огляделась скучающе, сняла с диванной спинки свою куртку – бабочки бойко затрепетали крылышками, – потушила окурок в мраморной пепельнице и безразлично спросила:
– Ну так я могу идти? Или господа маги тоже захотят во что-нибудь поиграть?
Никто не ответил, и она, пожав плечами, двинулась к выходу. По наитию я поднял руку и зацепил уходящую девушку. Потянул клок из марева ее ауры и оборвал. Девушка вздрогнула, зябко повела плечами, попыталась обернуться, но, так и не закончив движение, вышла. Хлопнула входная дверь.
– Это незаконно, – едва слышно заметила Ксения, пристально глядя на меня. – То, что ты только что сделал, противозаконно.
– Вламываться в чужой дом тоже незаконно, – огрызнулся я нервозно. – Ты хотела, чтобы она рассказала кому-нибудь о произошедшем? Теперь она ничего не вспомнит.
Ее взгляд вспарывал меня как консервный нож. Тлеющее раздражение нарастало, готовясь выплеснуться мутной истерической волной. Какого беса я все время оправдываюсь и поджариваюсь под чужими осуждающими взорами?
Из комнаты за гостиной вдруг потянуло сухим холодом. Запахло давлеными клопами и жженым пером. Воздух заклубился и подернулся морщинками, как пенка на молоке… Мы, переглянувшись, дружно бросились к проходу между комнатами.
Оставленный без присмотра «злодей» времени не терял. Все еще стянутый брюзгливо шипящей змеей, он ухитрился доползти до стоявшего возле ложного камина высокогорлого сосуда, украшенного угловатыми значками пиктограмм, повалить его на пол и что-то шептал над рассыпавшимся из горлышка землистым порошком. От порошка валил сизый, быстро тающий дым и тянуло этим самым жженым пером и клопами. Заметив нас, Лавр дико вскрикнул и заметался. От его дыхания порошок заклубился, забиваясь в ноздри, и Подипол судорожно захрипел, пытаясь вдохнуть…
Послав проклятие в адрес упорного лауреата, но воздержавшись от подкрепляющего его воздействия, я рассек путы и накрыл сосуд с дымящимся содержимым. Краем глаза я увидел, как Герайд умело выплетает по периметру комнаты запирающее заклятие, чтобы выбравшийся из сосуда и уже успевший частично восстановиться демон не вырвался наружу. Ксения молча протянула скорчившемуся Подиполу стакан с водой.
– Я… не… понимаю, что вам… надо, – прерываясь на глотки, пожаловался Подипол.
– Мне надо, чтобы вы навестили одно место… – сказал я, подивившись отсутствию всякой краски в своем голосе. – Это недалеко…
– Что? – выдохнула Ксения встревоженно.
Я не видел ее. Я смотрел на Подипола, проникая, и он представился мне сгустком пульсирующих густой кровью жгутов, сплетенных с невесомыми разноцветными течениями. Здесь бьется ярко – сердце. Здесь черный, подгнивающий комок – больная печень. Здесь трепещет зеленовато – недоверие. А здесь растекается желтое и бурое – ужас… Плоть и сознание. Плоть тяжела и неповоротлива, но каждое ее волокно сцеплено с подвижным и легким, а значит, управляемым… А вот это скользкое, упорное, гибкое и неподатливое – его воля. Поразительно, а ведь этого человека не так легко подчинить, хотя, казалось бы, он полон страха, но все равно стойко сопротивляется…
– Трой! – доносится откуда-то из иного измерения. – Что ты творишь?
– Не мешай. – Я отмахнулся.
Подчинить можно, но там, внизу, где распадаются связи, этот человек выскользнет из-под моего контроля как угорь. Я не смогу им управлять. Нужно что-то сильнее. Чтобы парализовать сопротивление полностью… Браслет! Рабский браслет остался в подвале…
Я опрометью кинулся вниз, скатился с лестницы, нащупывая омерзительное ворсистое кольцо. Оно покорно, будто только того и ждало, подвернулось под шарящую руку. Пощекотало пальцы округлым боком. Передернувшись от омерзения, я схватил его и побежал обратно.
Дорогу в холле мне заступила напряженная Ксения:
– Ты с ума сошел?
– У нас нет другого выхода. Ты хочешь попасть к Вратам?
– Любой ценой? Нет. Что ты теряешь в случае неудачи? Свой статус? Свою силу?
– Это пустяк?
– А что ты потеряешь в себе, если он умрет там?
Я поморщился досадливо, не впуская беспокойство в душу. Там, в доме Магрица, возможно, уже умер кто-то… Хотя тогда этот кто-то пытался променять свою жизнь на мою.
– Да ничего с ним не случится, – сердито пообещал я. – Он обычный человек. И ему нужно всего лишь несколько минут, чтобы дойти… Я выведу его обратно. Хотя он и не стоит того, чтобы его выводили. Ты же ничего про него не знаешь.
– И знать не хочу, – твердо сказала Ксения. – Жаль мне только, что, оказывается, я ничего не знаю и про тебя…
Я оскалился. Меньше всего меня сейчас интересовали нотации. С висевших в холле часов на меня, язвительно улыбаясь, смотрела луна. И тот глаз, что раньше прятался в тени, сейчас готов был открыться. Еще немного… Отодвинув девушку в сторону, я зашагал через гостиную. Мельком заметил сосредоточенного Герайда, высматривающего что-то в окно. Он не оглянулся.
Подипол так и сидел возле ложного камина, привалившись к стене и тяжело дыша. Лицо его, перепачканное землистой пылью, болезненно кривилось. Он скосил на меня покрасневшие глаза, заметил браслет в руке и неожиданно затрясся всем телом:
– Нет!.. Нет-нет!.. Пожалуйста, нет…
– Трепет людей доставляет тебе удовольствие, господин маг? – тихо спросили за моей спиной. – Ты теперь всесилен и неудержим, господин маг.
И в памяти проступил холодноватый, свежий блеск наступающего утра. Чумазое, но веселое лицо Ксении… Желтый, дырчатый сыр на вилке… Ромашки на голубом конверте… «Я маг». «Я устал быть немагом»… «И сила в тебе не твоя. Чужая. И пока ты ее не истратишь до капли, она владеет тобой, а не ты – ею»… А в сущности, про какую силу тогда она говорила? Про магию? Или про то, что является движущей силой моих поступков? И есть ли эта сила, если я сам, по доброй воле, притащил проклятый браслет из подвала и готов нацепить его на смертельно напуганного человека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Как же вы прошли там? – спросил он, и впервые в его голосе прозвучало уважение.
– Нужно или полностью израсходовать свой резерв… Или обладать чудовищной силой, способной противостоять давлению хотя бы временно… – Я мельком вспомнил ощущение безудержного счастья от осознания своей мощи там, возле черного шара. Казалось, что можно вывернуть Вселенную наизнанку… А потом пришлось ползти обратно, как размозженная чьей-то ступней гусеница, волочащая за собой свои внутренности.
– Значит, мы зря сюда… – разочарованно начала Ксения.
Я отрицательно качнул головой.
– Есть одна идея…
Из комнаты спокойно вышла «девочка». Огляделась скучающе, сняла с диванной спинки свою куртку – бабочки бойко затрепетали крылышками, – потушила окурок в мраморной пепельнице и безразлично спросила:
– Ну так я могу идти? Или господа маги тоже захотят во что-нибудь поиграть?
Никто не ответил, и она, пожав плечами, двинулась к выходу. По наитию я поднял руку и зацепил уходящую девушку. Потянул клок из марева ее ауры и оборвал. Девушка вздрогнула, зябко повела плечами, попыталась обернуться, но, так и не закончив движение, вышла. Хлопнула входная дверь.
– Это незаконно, – едва слышно заметила Ксения, пристально глядя на меня. – То, что ты только что сделал, противозаконно.
– Вламываться в чужой дом тоже незаконно, – огрызнулся я нервозно. – Ты хотела, чтобы она рассказала кому-нибудь о произошедшем? Теперь она ничего не вспомнит.
Ее взгляд вспарывал меня как консервный нож. Тлеющее раздражение нарастало, готовясь выплеснуться мутной истерической волной. Какого беса я все время оправдываюсь и поджариваюсь под чужими осуждающими взорами?
Из комнаты за гостиной вдруг потянуло сухим холодом. Запахло давлеными клопами и жженым пером. Воздух заклубился и подернулся морщинками, как пенка на молоке… Мы, переглянувшись, дружно бросились к проходу между комнатами.
Оставленный без присмотра «злодей» времени не терял. Все еще стянутый брюзгливо шипящей змеей, он ухитрился доползти до стоявшего возле ложного камина высокогорлого сосуда, украшенного угловатыми значками пиктограмм, повалить его на пол и что-то шептал над рассыпавшимся из горлышка землистым порошком. От порошка валил сизый, быстро тающий дым и тянуло этим самым жженым пером и клопами. Заметив нас, Лавр дико вскрикнул и заметался. От его дыхания порошок заклубился, забиваясь в ноздри, и Подипол судорожно захрипел, пытаясь вдохнуть…
Послав проклятие в адрес упорного лауреата, но воздержавшись от подкрепляющего его воздействия, я рассек путы и накрыл сосуд с дымящимся содержимым. Краем глаза я увидел, как Герайд умело выплетает по периметру комнаты запирающее заклятие, чтобы выбравшийся из сосуда и уже успевший частично восстановиться демон не вырвался наружу. Ксения молча протянула скорчившемуся Подиполу стакан с водой.
– Я… не… понимаю, что вам… надо, – прерываясь на глотки, пожаловался Подипол.
– Мне надо, чтобы вы навестили одно место… – сказал я, подивившись отсутствию всякой краски в своем голосе. – Это недалеко…
– Что? – выдохнула Ксения встревоженно.
Я не видел ее. Я смотрел на Подипола, проникая, и он представился мне сгустком пульсирующих густой кровью жгутов, сплетенных с невесомыми разноцветными течениями. Здесь бьется ярко – сердце. Здесь черный, подгнивающий комок – больная печень. Здесь трепещет зеленовато – недоверие. А здесь растекается желтое и бурое – ужас… Плоть и сознание. Плоть тяжела и неповоротлива, но каждое ее волокно сцеплено с подвижным и легким, а значит, управляемым… А вот это скользкое, упорное, гибкое и неподатливое – его воля. Поразительно, а ведь этого человека не так легко подчинить, хотя, казалось бы, он полон страха, но все равно стойко сопротивляется…
– Трой! – доносится откуда-то из иного измерения. – Что ты творишь?
– Не мешай. – Я отмахнулся.
Подчинить можно, но там, внизу, где распадаются связи, этот человек выскользнет из-под моего контроля как угорь. Я не смогу им управлять. Нужно что-то сильнее. Чтобы парализовать сопротивление полностью… Браслет! Рабский браслет остался в подвале…
Я опрометью кинулся вниз, скатился с лестницы, нащупывая омерзительное ворсистое кольцо. Оно покорно, будто только того и ждало, подвернулось под шарящую руку. Пощекотало пальцы округлым боком. Передернувшись от омерзения, я схватил его и побежал обратно.
Дорогу в холле мне заступила напряженная Ксения:
– Ты с ума сошел?
– У нас нет другого выхода. Ты хочешь попасть к Вратам?
– Любой ценой? Нет. Что ты теряешь в случае неудачи? Свой статус? Свою силу?
– Это пустяк?
– А что ты потеряешь в себе, если он умрет там?
Я поморщился досадливо, не впуская беспокойство в душу. Там, в доме Магрица, возможно, уже умер кто-то… Хотя тогда этот кто-то пытался променять свою жизнь на мою.
– Да ничего с ним не случится, – сердито пообещал я. – Он обычный человек. И ему нужно всего лишь несколько минут, чтобы дойти… Я выведу его обратно. Хотя он и не стоит того, чтобы его выводили. Ты же ничего про него не знаешь.
– И знать не хочу, – твердо сказала Ксения. – Жаль мне только, что, оказывается, я ничего не знаю и про тебя…
Я оскалился. Меньше всего меня сейчас интересовали нотации. С висевших в холле часов на меня, язвительно улыбаясь, смотрела луна. И тот глаз, что раньше прятался в тени, сейчас готов был открыться. Еще немного… Отодвинув девушку в сторону, я зашагал через гостиную. Мельком заметил сосредоточенного Герайда, высматривающего что-то в окно. Он не оглянулся.
Подипол так и сидел возле ложного камина, привалившись к стене и тяжело дыша. Лицо его, перепачканное землистой пылью, болезненно кривилось. Он скосил на меня покрасневшие глаза, заметил браслет в руке и неожиданно затрясся всем телом:
– Нет!.. Нет-нет!.. Пожалуйста, нет…
– Трепет людей доставляет тебе удовольствие, господин маг? – тихо спросили за моей спиной. – Ты теперь всесилен и неудержим, господин маг.
И в памяти проступил холодноватый, свежий блеск наступающего утра. Чумазое, но веселое лицо Ксении… Желтый, дырчатый сыр на вилке… Ромашки на голубом конверте… «Я маг». «Я устал быть немагом»… «И сила в тебе не твоя. Чужая. И пока ты ее не истратишь до капли, она владеет тобой, а не ты – ею»… А в сущности, про какую силу тогда она говорила? Про магию? Или про то, что является движущей силой моих поступков? И есть ли эта сила, если я сам, по доброй воле, притащил проклятый браслет из подвала и готов нацепить его на смертельно напуганного человека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156