Хоть заправку открывай, да только кто к нам сюда поедет… Но Грим у нас скряга, за так даже спичку горелую не отдаст. Три шкуры сдерет. У вас денег много?
Мы переглянулись удрученно. Заикнулись про магическое содействие в повседневных делах. Староста посмотрел на нас с возросшим любопытством, снова поскреб макушку, маясь сомнениями, вздохнул сожалеюще:
– Право, не знаю, чем вам и помочь… Работы для магов у нас нет, пожалуй. Сами справляемся… Ну вот разве что… – Он оживился, воздел вдохновленно палец, испачканный смолой, и глаза его заблестели. – Точно! Если вы нам небольшое содействие окажете, то я, так и быть, уговорю Грима растрясти мошну. Оно и ему на пользу будет. А то заклевала его сестра… – Староста усмехнулся в усы. – А значит, дело такое. Завелась у нас вдруг ведьма. Пакостит помаленьку, то скрадет чего, то порчу наведет. А вот кто такая и откуда вдруг проснулась, никто и не может понять. Особливо достается от нее трем нашим кумушкам… Да, в общем, только им и достается. И поговаривают, что вроде одна из них ведьма и есть, только не сознается. Вот нам бы определить, кто из них ведьма, чтобы остальных утихомирить… А то скоро все волосья друг другу повыдергают, дуры несчастные. И соседям житья никакого от них нету. Вот если вы подсобите в таком деле, то в благодарность я не только горючку у Грима, но и урожай яблок у Федоры для вас испрошу, поскольку достали они всех изрядно…
Опознать ведьму? Да запросто!
– Динка! – Старостинский рык заставил вздрогнуть нас и залиться басовитым лаем собаку под окном – здоровенного курчавого пса мутной породы.
Дверь открылась, пропустив в дом крепенькую русоволосую и светлоглазую девочку лет четырнадцати, в распахнутой куртке, клетчатой мужской рубашке и джинсах. Смотрела девчонка на гостей уверенно и открыто, ничуть не смущаясь, но и без вызова, как свойственно подросткам. Кивнула вежливо и деловито обратилась к старосте:
– Савел хотел ограду до Заливной балки передвинуть. Я не разрешила. Там весной все зальет и ограду смоет. Да и трава там плохая, болотная. Еще баба Паша спрашивала, можно ли капусту в наш погреб перенести, потому что в ее повадилась лазить змеиха. Я сказала, что тебя спрошу, но места у нас там полно. А у Линки корова маститом мается, так она ее прям нам под окна привела…
Все одновременно посмотрели в окна, за которыми и впрямь уже какое-то время слышалось невнятное жалостливое бормотание и позвякивание. Возле старостиного палисадника топталась опечаленная женщина, поглаживающая по черно-белой морде круторогую, упитанную корову. Корова поводила рогами, вздыхала, скорбно глядя на хозяйку, и меланхолично пожевывала засохшие цветы, добытые в палисаднике.
– Ага, – в замешательстве сказал староста. Отмахнулся: – Погоди с делами… Динк, ты проводи… э-э… – Он крепко задумался, как именно нас обозначить, и остановился на нейтральном: – Господ магов до ведьм наших… То есть я хотел сказать, к теткам Аглае, Эвии и Раиде. Скажи, что я велел. Они поймут зачем.
Девчонка кивнула, выпросила минутку и унеслась, запахивая куртку. Через окно я видел, как она разговаривает с владелицей коровы и та отрицательно качает головой, всем своим видом демонстрируя упорство человека, решившего стоять на выбранном месте до самого конца.
– Дочка моя, – с нежностью молвил староста. – Последыщ. Умница, нахвалиться не могу. Вот, видали? – Он указал на полку, прибитую стене, где рядком стояли деревянные блюда, украшенные затейливой резьбой. – Ее работа. И из глины может. И вязать, и шить. А уж какие пироги печет – пальцы заодно отхватишь. И дом весь на ней, и хозяйство… А как скотину и зверье приблудное лечит или там, скажем, пшеницу поднимает! И ведь в охотку все делает. Старшие у меня, два оболтуса, только ее, Динку, и слушают. Да что там свои, чужие, почитай, со всей округи к ней идут то за советом, то за подсказкой… Вот подрастет, жениха ей подыщу получше из агрономов, а помру – ферму ей оставлю. Повезло мне с ней. Как жена померла, так только в Динке вся моя радость…
Умницу Динку «господа маги» и цель их паломничества к домам ведьм не заинтересовали, похоже, вовсе. Выполняя родительскую волю, она вела нас по широкой улице, но мысли ее витали далеко. Видимо, где-то возле измученной маститом коровы и ее упрямой хозяйки. Ксения осталась возле дома старосты, так что в путь отправились мы с Герайдом. Нельзя сказать, что находиться в компании друг друга нас устраивало. Но оба мы чуяли, что надо поговорить. Причем наедине.
– Там, возле Врат… – внезапно, отведя глаза и рассматривая замысловатой формы колодезный журавль, произнес Герайд. – Это ведь тебя они ждали, верно?
– Верно, – сказал я, изучая бешено вертящийся флюгер на крыше дома, мимо которого мы проходили. Холодный, сырой ветер поднялся еще утром, нагоняя тяжелые снежные тучи. Переждав его знобкие объятия, я в свою очередь спросил: – Твой отец знает, где ты?
Герайд жестко усмехнулся:
– Ты не это хотел узнать. Ты хотел узнать, не намерен ли я выдать тебя своему отцу?
– Можно поставить вопрос и так, – согласился я.
– Я подумаю, – отозвался Герайд равнодушно.
– Там, в машине, лежит гобелен. Он принадлежит Магрицу.
– Похитил папино имущество? – Герайд хмыкнул. – Да у тебя призвание…
– Издержки тяжелого детства.
Он вдруг сбавил шаг, резко развернулся и вцепился в меня недобрым взглядом:
– Что там с вами произошло, в этом подземелье?
– Да никак приступ ревности?! – восхитился я.
– К тебе? – Он презрительно скривился. Слишком презрительно, чтобы это выглядело убедительным. Да еще все испортил, сразу же требовательно осведомившись:
– Чем ты заморочил ей голову?
– Личным обаянием. Хочешь знать подробности – у нее спроси.
– Я тебя спрашиваю! Это ты вечно втягиваешь других людей в свои игры!
Я оскалился:
– Вечно? Не слишком ли сильно сказано? Мы знакомы пару дней.
– А то о тебе мало болтают, – с отвращением бросил Герайд. И даже перекривился весь.
– Польщен, – процедил я сквозь зубы, еле сдерживаясь.
Обогнавшая нас Динка остановилась и недоуменно наблюдала, как мы с Герайдом вызверились друг на друга.
– Ты переступаешь через людей, – глухо, не с ненавистью даже, а устало проговорил Герайд. – Тебе все равно, что будет с ними, когда ты закончишь свои игры. Ты знаешь, где сейчас Ромар и чем обернулись для него твои развлечения? У него отобрали стипендию Академии! Чтобы восстановить ее, он вынужден был взять отпуск на год и сейчас работает на Болотах!
– Слушай, ты… – начал было я, но понял, что возразить мне нечего. Хуже того. Мне даже возражать расхотелось. Стало сильно не по себе.
– Это ты слушай!! – Он явно чувствовал, что я заколебался, и нажал: – Мне неинтересно, что вы задумали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Мы переглянулись удрученно. Заикнулись про магическое содействие в повседневных делах. Староста посмотрел на нас с возросшим любопытством, снова поскреб макушку, маясь сомнениями, вздохнул сожалеюще:
– Право, не знаю, чем вам и помочь… Работы для магов у нас нет, пожалуй. Сами справляемся… Ну вот разве что… – Он оживился, воздел вдохновленно палец, испачканный смолой, и глаза его заблестели. – Точно! Если вы нам небольшое содействие окажете, то я, так и быть, уговорю Грима растрясти мошну. Оно и ему на пользу будет. А то заклевала его сестра… – Староста усмехнулся в усы. – А значит, дело такое. Завелась у нас вдруг ведьма. Пакостит помаленьку, то скрадет чего, то порчу наведет. А вот кто такая и откуда вдруг проснулась, никто и не может понять. Особливо достается от нее трем нашим кумушкам… Да, в общем, только им и достается. И поговаривают, что вроде одна из них ведьма и есть, только не сознается. Вот нам бы определить, кто из них ведьма, чтобы остальных утихомирить… А то скоро все волосья друг другу повыдергают, дуры несчастные. И соседям житья никакого от них нету. Вот если вы подсобите в таком деле, то в благодарность я не только горючку у Грима, но и урожай яблок у Федоры для вас испрошу, поскольку достали они всех изрядно…
Опознать ведьму? Да запросто!
– Динка! – Старостинский рык заставил вздрогнуть нас и залиться басовитым лаем собаку под окном – здоровенного курчавого пса мутной породы.
Дверь открылась, пропустив в дом крепенькую русоволосую и светлоглазую девочку лет четырнадцати, в распахнутой куртке, клетчатой мужской рубашке и джинсах. Смотрела девчонка на гостей уверенно и открыто, ничуть не смущаясь, но и без вызова, как свойственно подросткам. Кивнула вежливо и деловито обратилась к старосте:
– Савел хотел ограду до Заливной балки передвинуть. Я не разрешила. Там весной все зальет и ограду смоет. Да и трава там плохая, болотная. Еще баба Паша спрашивала, можно ли капусту в наш погреб перенести, потому что в ее повадилась лазить змеиха. Я сказала, что тебя спрошу, но места у нас там полно. А у Линки корова маститом мается, так она ее прям нам под окна привела…
Все одновременно посмотрели в окна, за которыми и впрямь уже какое-то время слышалось невнятное жалостливое бормотание и позвякивание. Возле старостиного палисадника топталась опечаленная женщина, поглаживающая по черно-белой морде круторогую, упитанную корову. Корова поводила рогами, вздыхала, скорбно глядя на хозяйку, и меланхолично пожевывала засохшие цветы, добытые в палисаднике.
– Ага, – в замешательстве сказал староста. Отмахнулся: – Погоди с делами… Динк, ты проводи… э-э… – Он крепко задумался, как именно нас обозначить, и остановился на нейтральном: – Господ магов до ведьм наших… То есть я хотел сказать, к теткам Аглае, Эвии и Раиде. Скажи, что я велел. Они поймут зачем.
Девчонка кивнула, выпросила минутку и унеслась, запахивая куртку. Через окно я видел, как она разговаривает с владелицей коровы и та отрицательно качает головой, всем своим видом демонстрируя упорство человека, решившего стоять на выбранном месте до самого конца.
– Дочка моя, – с нежностью молвил староста. – Последыщ. Умница, нахвалиться не могу. Вот, видали? – Он указал на полку, прибитую стене, где рядком стояли деревянные блюда, украшенные затейливой резьбой. – Ее работа. И из глины может. И вязать, и шить. А уж какие пироги печет – пальцы заодно отхватишь. И дом весь на ней, и хозяйство… А как скотину и зверье приблудное лечит или там, скажем, пшеницу поднимает! И ведь в охотку все делает. Старшие у меня, два оболтуса, только ее, Динку, и слушают. Да что там свои, чужие, почитай, со всей округи к ней идут то за советом, то за подсказкой… Вот подрастет, жениха ей подыщу получше из агрономов, а помру – ферму ей оставлю. Повезло мне с ней. Как жена померла, так только в Динке вся моя радость…
Умницу Динку «господа маги» и цель их паломничества к домам ведьм не заинтересовали, похоже, вовсе. Выполняя родительскую волю, она вела нас по широкой улице, но мысли ее витали далеко. Видимо, где-то возле измученной маститом коровы и ее упрямой хозяйки. Ксения осталась возле дома старосты, так что в путь отправились мы с Герайдом. Нельзя сказать, что находиться в компании друг друга нас устраивало. Но оба мы чуяли, что надо поговорить. Причем наедине.
– Там, возле Врат… – внезапно, отведя глаза и рассматривая замысловатой формы колодезный журавль, произнес Герайд. – Это ведь тебя они ждали, верно?
– Верно, – сказал я, изучая бешено вертящийся флюгер на крыше дома, мимо которого мы проходили. Холодный, сырой ветер поднялся еще утром, нагоняя тяжелые снежные тучи. Переждав его знобкие объятия, я в свою очередь спросил: – Твой отец знает, где ты?
Герайд жестко усмехнулся:
– Ты не это хотел узнать. Ты хотел узнать, не намерен ли я выдать тебя своему отцу?
– Можно поставить вопрос и так, – согласился я.
– Я подумаю, – отозвался Герайд равнодушно.
– Там, в машине, лежит гобелен. Он принадлежит Магрицу.
– Похитил папино имущество? – Герайд хмыкнул. – Да у тебя призвание…
– Издержки тяжелого детства.
Он вдруг сбавил шаг, резко развернулся и вцепился в меня недобрым взглядом:
– Что там с вами произошло, в этом подземелье?
– Да никак приступ ревности?! – восхитился я.
– К тебе? – Он презрительно скривился. Слишком презрительно, чтобы это выглядело убедительным. Да еще все испортил, сразу же требовательно осведомившись:
– Чем ты заморочил ей голову?
– Личным обаянием. Хочешь знать подробности – у нее спроси.
– Я тебя спрашиваю! Это ты вечно втягиваешь других людей в свои игры!
Я оскалился:
– Вечно? Не слишком ли сильно сказано? Мы знакомы пару дней.
– А то о тебе мало болтают, – с отвращением бросил Герайд. И даже перекривился весь.
– Польщен, – процедил я сквозь зубы, еле сдерживаясь.
Обогнавшая нас Динка остановилась и недоуменно наблюдала, как мы с Герайдом вызверились друг на друга.
– Ты переступаешь через людей, – глухо, не с ненавистью даже, а устало проговорил Герайд. – Тебе все равно, что будет с ними, когда ты закончишь свои игры. Ты знаешь, где сейчас Ромар и чем обернулись для него твои развлечения? У него отобрали стипендию Академии! Чтобы восстановить ее, он вынужден был взять отпуск на год и сейчас работает на Болотах!
– Слушай, ты… – начал было я, но понял, что возразить мне нечего. Хуже того. Мне даже возражать расхотелось. Стало сильно не по себе.
– Это ты слушай!! – Он явно чувствовал, что я заколебался, и нажал: – Мне неинтересно, что вы задумали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156