Тяжелая, намокшая, пахнущая паленой шерстью и сыростью тряпка. Дотянула до города – и то хорошо…
Что-то мелькнуло на периферии зрения. Нечто темное на темном. Быстрое, достаточно большое. А может, померещилось от усталости. Горячка боя успела выветриться, пока стремительно мертвеющий гобелен тянул своего пассажира до города. Даже эмоции остались там, на пустоши. А за мной увязались, свинцом пригибая к земле, утомление, апатия и подоспевшая боль. Подернувшие, как пепел на догорающем кострище, неутоленную ярость и жажду мести. Вроде и тлеет, но уже по инерции, выгорая…
Повалиться бы здесь прямо на мостовую и лежать до утра. Все равно сил не осталось. Ни физических, ни магических… Но нет, бреду куда-то без определенного направления, волоча за собой реликвию.
И натыкаюсь… Все правильно. Из темноты, стоило обогнуть дом, выплывают ленивые фигуры… Нечленораздельно говорящие тела. Разболтанная походка. Вонь перегара от дешевого пойла и курева.
«Закурить есть?»
«Эй, куда прешь!»
«А где такое одеяло взял…»
«…А ну дай сюда…»
«…Да ты на кого руку поднял…»
«…Ну щас…»
Я даже не успел их пересчитать. Внутренние предохранители наконец перегорели напрочь. Что-то взорвалось во мне слепой, черной вспышкой. На дотлевающий костер дохнул ветер безумия, и сдетонировали свежее разочарование от только что проигранного боя, злость от предательства, старый-старый, дремучий страх и давно, казалось, ушедшая на дно памяти боль…
Такая же ночь, такие же равнодушные чужие стены вокруг, такие же пахнущие спиртом тени. Бессилие, боль и ужас…
Завертелась сумасшедшая карусель, когда на мгновения проступали и тут же размазывались оскаленные лица, когда мешались хрип, ругань, невнятный вой и глухие удары, когда летели брызги крови и стеклянное крошево разбитых бутылок…
Их оказалось много, человек восемь. И они не были так уж пьяны. И даже мой священный воинский азарт не компенсировал бы численный перевес. Но в какой-то момент я внезапно осознал, что на помощь мне пришел некто, кто выдергивает противников из круга нападающих. Одного, затем второго… Как раз в тот момент, когда этот второй был готов вонзить бутылочную розетку мне в печень.
Но рассмотреть оказавшего услугу я смог лишь позже.
Последний неприятель повалился на асфальт от прямого удара в челюсть. А я еще постоял несколько секунд, свесив руки, покачиваясь и пытаясь сосредоточиться. Затем, прижимая болезненно ноющую кисть, я побрел меж скорчившихся тел за угол, где сложно шевелился мрак, туда, откуда доносились странные звуки.
Сразу за поворотом некто в темном опустился на колени над лежащим навзничь человеком. Большая часть человека скрыта склонившейся к нему фигурой, но вытянутые ноги безвольно и как-то жалко подрагивают в такт несколько птичьим движениям нагнувшегося. Сосущие звуки пробирают до озноба.
Я делаю следующий шаг, и вампир оборачивается, демонстрируя словно выбеленное известкой, плоское лицо с чертами карикатурно-человеческими. Глаза мерцают красным, холодным, неживым светом, как огонек светофора. Подбородок измазан темными, лаково отблескивающими потеками.
Тварь слегка улыбается, глядя на меня. Выражение ее лица спокойное и дружелюбное. Эдакий добродушный сосед по столику в ресторане.
«…Много пищи… хорошая охота… ты помог мне, я помог тебе… – щекочет мозг бесполый голос. – …Ты тоже голоден… тебе нужны силы… бери, здесь много… ешь… пища…» Голос назойливо сверлит сознание, и я осознаю, что действительно невозможно голоден и что мне нужна пища, чтобы восстановить силы, и нужна она прямо сейчас.
Вампиры – твари быстрые. Но этот не успел даже отпрянуть, когда я прыгнул на него, вонзая в сердце кусок стекла от бутылки и одновременно загоняя в разрастающуюся рану остатки своего магического резерва. И впился пальцами в пергаментную, холодную кожу чудовища, запуская пальцы в расползающуюся плоть. На лице умирающей твари обиженное изумление – «я же помог тебе!..»
Я выцедил его досуха. Не в прямом, конечно, смысле. Мне пользы от человеческой ли, вампирьей ли крови не было никакой. Но вампиры перерабатывают кровь в магическую энергию, позволяющую им существовать. Я забрал всю энергию из своей жертвы.
Хотя, по сути, какая разница? Жизнь есть жизнь. В крови ли она или в незримой субстанции…
С тихим, едва уловимым шелестом посыпался на асфальт сухой прах. Машинально отряхнув припорошенные ладони, я поднял валявшуюся на асфальте куртку одного из нападавших и напялил ее на себя, пытаясь унять дрожь. Ее владелец слабо двигается слева, пытаясь отползти подальше. От меня. Он увидел мое лицо и обмочился. Влажная дорожка тянется за ним, различимая даже в ночном сумраке.
Я несколько мгновений смотрю на него и на остальных, слабо копошащихся вокруг. От них несет грязью, потом и слепым ужасом. И живым теплом. Бестелесный голос уже распавшегося существа снова соблазнительно шепчет: «…пища-пища…»
Кажется, я побежал, волоча за собой гобелен.
А потом меня долго рвало. Выворачивало от гнилостного мертвого привкуса чужой жизни, от запаха и вида крови, от ощущения распадающейся в руках плоти, от беспросветной тоски, от ненависти и отчаяния… А еще позже я тащился через ночь и город, пока не набрел на скамейку среди деревьев.
Вампирова энергия лишь слегка залатала дно каверны, образовавшейся на месте магического резерва. Как вода заливает дно ущелья. Но вода эта пахла стылым болотом. Я потратил ее всю на создание обогревающего периметра, когда добрался до парковой скамейки. И мне все время казалось, что даже магия пахнет кровью…
Вот оно что.
Я машинально потер разбитые костяшки своих пальцев. Чужая куртка висела неудобно и не грела, а леденила, как свежесодранная шкура. Хотелось немедленно от нее избавиться. А еще больше хотелось избавиться от золы, оставшейся после прогоревшего пламени в душе. Золы горькой и жгучей. Золы воспоминаний, в которых я узнавал и не узнавал себя.
18
Убегали, нет, неторопливо текли прочь черные, чеканные узоры лесов, еще покрытые золотой накипью, подернутые багрянцем, пурпуром, а иногда темной хвойной зеленью, прихотливо прошитые стежками извилистых серебристых речек или прорезанные дорогами. Стелились колкими одеялами равнины, расчерченные квадратами полей, сбиваясь складками оврагов и вздымаясь буграми пологих холмов.
Поезд никуда не спешил. Стучал себе колесами по стыкам рельс, сбавлял ход возле каждого моста даже над самыми крошечными речушками, останавливался в особенно приглянувшихся ему местечках. То возле сонного городка, все крыши которого были остроконечны, словно шляпы цветочных человечков, и украшены разнообразными флюгерами. То возле одинокой насупленной станции, затерянной в чистом поле, где единственный ее обитатель – свирепый с виду человек с волчьими желтыми глазами и заросший волосами по самые скулы – предлагал пассажирам на продажу янтарных оттенков мед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Что-то мелькнуло на периферии зрения. Нечто темное на темном. Быстрое, достаточно большое. А может, померещилось от усталости. Горячка боя успела выветриться, пока стремительно мертвеющий гобелен тянул своего пассажира до города. Даже эмоции остались там, на пустоши. А за мной увязались, свинцом пригибая к земле, утомление, апатия и подоспевшая боль. Подернувшие, как пепел на догорающем кострище, неутоленную ярость и жажду мести. Вроде и тлеет, но уже по инерции, выгорая…
Повалиться бы здесь прямо на мостовую и лежать до утра. Все равно сил не осталось. Ни физических, ни магических… Но нет, бреду куда-то без определенного направления, волоча за собой реликвию.
И натыкаюсь… Все правильно. Из темноты, стоило обогнуть дом, выплывают ленивые фигуры… Нечленораздельно говорящие тела. Разболтанная походка. Вонь перегара от дешевого пойла и курева.
«Закурить есть?»
«Эй, куда прешь!»
«А где такое одеяло взял…»
«…А ну дай сюда…»
«…Да ты на кого руку поднял…»
«…Ну щас…»
Я даже не успел их пересчитать. Внутренние предохранители наконец перегорели напрочь. Что-то взорвалось во мне слепой, черной вспышкой. На дотлевающий костер дохнул ветер безумия, и сдетонировали свежее разочарование от только что проигранного боя, злость от предательства, старый-старый, дремучий страх и давно, казалось, ушедшая на дно памяти боль…
Такая же ночь, такие же равнодушные чужие стены вокруг, такие же пахнущие спиртом тени. Бессилие, боль и ужас…
Завертелась сумасшедшая карусель, когда на мгновения проступали и тут же размазывались оскаленные лица, когда мешались хрип, ругань, невнятный вой и глухие удары, когда летели брызги крови и стеклянное крошево разбитых бутылок…
Их оказалось много, человек восемь. И они не были так уж пьяны. И даже мой священный воинский азарт не компенсировал бы численный перевес. Но в какой-то момент я внезапно осознал, что на помощь мне пришел некто, кто выдергивает противников из круга нападающих. Одного, затем второго… Как раз в тот момент, когда этот второй был готов вонзить бутылочную розетку мне в печень.
Но рассмотреть оказавшего услугу я смог лишь позже.
Последний неприятель повалился на асфальт от прямого удара в челюсть. А я еще постоял несколько секунд, свесив руки, покачиваясь и пытаясь сосредоточиться. Затем, прижимая болезненно ноющую кисть, я побрел меж скорчившихся тел за угол, где сложно шевелился мрак, туда, откуда доносились странные звуки.
Сразу за поворотом некто в темном опустился на колени над лежащим навзничь человеком. Большая часть человека скрыта склонившейся к нему фигурой, но вытянутые ноги безвольно и как-то жалко подрагивают в такт несколько птичьим движениям нагнувшегося. Сосущие звуки пробирают до озноба.
Я делаю следующий шаг, и вампир оборачивается, демонстрируя словно выбеленное известкой, плоское лицо с чертами карикатурно-человеческими. Глаза мерцают красным, холодным, неживым светом, как огонек светофора. Подбородок измазан темными, лаково отблескивающими потеками.
Тварь слегка улыбается, глядя на меня. Выражение ее лица спокойное и дружелюбное. Эдакий добродушный сосед по столику в ресторане.
«…Много пищи… хорошая охота… ты помог мне, я помог тебе… – щекочет мозг бесполый голос. – …Ты тоже голоден… тебе нужны силы… бери, здесь много… ешь… пища…» Голос назойливо сверлит сознание, и я осознаю, что действительно невозможно голоден и что мне нужна пища, чтобы восстановить силы, и нужна она прямо сейчас.
Вампиры – твари быстрые. Но этот не успел даже отпрянуть, когда я прыгнул на него, вонзая в сердце кусок стекла от бутылки и одновременно загоняя в разрастающуюся рану остатки своего магического резерва. И впился пальцами в пергаментную, холодную кожу чудовища, запуская пальцы в расползающуюся плоть. На лице умирающей твари обиженное изумление – «я же помог тебе!..»
Я выцедил его досуха. Не в прямом, конечно, смысле. Мне пользы от человеческой ли, вампирьей ли крови не было никакой. Но вампиры перерабатывают кровь в магическую энергию, позволяющую им существовать. Я забрал всю энергию из своей жертвы.
Хотя, по сути, какая разница? Жизнь есть жизнь. В крови ли она или в незримой субстанции…
С тихим, едва уловимым шелестом посыпался на асфальт сухой прах. Машинально отряхнув припорошенные ладони, я поднял валявшуюся на асфальте куртку одного из нападавших и напялил ее на себя, пытаясь унять дрожь. Ее владелец слабо двигается слева, пытаясь отползти подальше. От меня. Он увидел мое лицо и обмочился. Влажная дорожка тянется за ним, различимая даже в ночном сумраке.
Я несколько мгновений смотрю на него и на остальных, слабо копошащихся вокруг. От них несет грязью, потом и слепым ужасом. И живым теплом. Бестелесный голос уже распавшегося существа снова соблазнительно шепчет: «…пища-пища…»
Кажется, я побежал, волоча за собой гобелен.
А потом меня долго рвало. Выворачивало от гнилостного мертвого привкуса чужой жизни, от запаха и вида крови, от ощущения распадающейся в руках плоти, от беспросветной тоски, от ненависти и отчаяния… А еще позже я тащился через ночь и город, пока не набрел на скамейку среди деревьев.
Вампирова энергия лишь слегка залатала дно каверны, образовавшейся на месте магического резерва. Как вода заливает дно ущелья. Но вода эта пахла стылым болотом. Я потратил ее всю на создание обогревающего периметра, когда добрался до парковой скамейки. И мне все время казалось, что даже магия пахнет кровью…
Вот оно что.
Я машинально потер разбитые костяшки своих пальцев. Чужая куртка висела неудобно и не грела, а леденила, как свежесодранная шкура. Хотелось немедленно от нее избавиться. А еще больше хотелось избавиться от золы, оставшейся после прогоревшего пламени в душе. Золы горькой и жгучей. Золы воспоминаний, в которых я узнавал и не узнавал себя.
18
Убегали, нет, неторопливо текли прочь черные, чеканные узоры лесов, еще покрытые золотой накипью, подернутые багрянцем, пурпуром, а иногда темной хвойной зеленью, прихотливо прошитые стежками извилистых серебристых речек или прорезанные дорогами. Стелились колкими одеялами равнины, расчерченные квадратами полей, сбиваясь складками оврагов и вздымаясь буграми пологих холмов.
Поезд никуда не спешил. Стучал себе колесами по стыкам рельс, сбавлял ход возле каждого моста даже над самыми крошечными речушками, останавливался в особенно приглянувшихся ему местечках. То возле сонного городка, все крыши которого были остроконечны, словно шляпы цветочных человечков, и украшены разнообразными флюгерами. То возле одинокой насупленной станции, затерянной в чистом поле, где единственный ее обитатель – свирепый с виду человек с волчьими желтыми глазами и заросший волосами по самые скулы – предлагал пассажирам на продажу янтарных оттенков мед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156