Этот день дал ей лишь короткую передышку, и она знала, что никуда не сбежит от своего несчастья, особенно с таким малышом, как Курт, который хоть и был милым, не таил в себе никакой загадки. Его видно насквозь – каждую мысль, каждый поступок… Не то что Роберт.
Роберт… Шарон замерла. Почему это из-за Роберта ей не хотелось заходить слишком далеко с Куртом? Ведь это ее любовь к Фрэнку стояла между ней и любым мужчиной, проявлявшим к ней интерес?
– Шарон? Что случилось? – обеспокоено поинтересовался Курт. – У вас такой грустный вид… Если какие-то неприятности, или… честное слово, я в состоянии… могу я чем-нибудь помочь?
– Нет, ничего, просто, как это ни печально, мне еще предстоит сегодня поработать, – произнесла она, решительно поднимаясь с земли.
Что бы сказал Курт, что бы он подумал, если бы узнал правду? Что бы он подумал о ней тогда? Что бы подумали о ней ее друзья, ее семья… Фрэнк… если бы узнали, что произошло между ней и Робертом? Они никогда не узнают – успокаивала она себя. Никто не должен знать.
Помогая Курту прибрать остатки их пиршества, она чувствовала, что сердце ее снова наполняется болью. В этой боли были и стыд, и замешательство, и смущение.
Как могла она так вести себя с Робертом, хотеть его, умолять его?.. Дрожащими руками она подобрала свой жакет.
Если бы существовал какой-то способ выбросить из памяти ту ночь… Чтобы и она и Роберт забыли обо всем…
Уже поздно, поняла Шарон, когда они сели в машину и направились к отелю. Южная ночь стремительно вступала в свои права.
Хорошо, что Курт подбил ее перекусить на природе, подумала она, взглянув на циферблат на! приборном щитке, потому что к ужину в отеле они, конечно, опоздают.
Уже пробило десять, когда машина Бергера влетела на автостоянку отеля. Пропущенный поворот удлинил их путешествие на несколько миль и почти на целый час. Шарон надеялась только на то, что Роберт будет слишком занят своей японской приятельницей, чтобы заметить, что она прогуливает.
– Спасибо, это был прекрасный день, – сказала она Курту, увернувшись от него, когда он хотел ее обнять.
Она заметила в его глазах тень разочарования но, к ее облегчению, он не стал форсировать события и, как полагается рыцарственному кавалеру, шел на шаг позади, сопровождая ее до гостиницы.
Шарон в тревоге оглядела фойе, но Роберту нигде не было видно.
– Боюсь, из-за того, что я не заметил поворот, вы остались без ужина, – начал рассыпаться в извинениях Бергер, – но, может быть…
– Все в порядке, Курт, – предвосхищая его предложение, не без лукавства успокоила Шарон. – После такого великолепного пикника просто ничего не смогу съесть…
Если сейчас она поднимется в номер, примет душ и ляжет спать, возможно, ей повезет и она успеет заснуть до того, как вернется Роберт. Если он собирается провести эту ночь с ней, в неё…
С ней? Шарон чувствовала злой, предательский жар, спеша с опущенной головой к лифтам. Разумеется, она не имела в виду, что Роберт намерен с ней спать. Только то, что он будет ночевать в номере. Что он с ней сделал такого, – что ей теперь приходится следить за собственными мыслями?
Она вышла из лифта, пробежала по коридору, вставила карточку-ключ и распахнула дверь.
– Где тебя черти носили?
Шарон никак не ожидала встретить в номере Роберта и застыла в безмолвии.
– Где ты была, Шарон? – повторил он, приподнимаясь в кресле с ужимками ягуара, который готовится к прыжку из засады.
– Я… я… Там… – окончательно запуталась она, встревоженная таким не обещающим ничего хорошего приемом.
– Где это – «там»?
– Я… Курт… Я там с Куртом, – срывающимся голосом произнесла она. – Он взял напрокат машину на вторую половину дня и хотел…
– Избавь меня от подробностей. Могу себе представить, чего застенчивый чистюля хотел. И он это получил, судя по твоему виду и по тому, как долго тебя не было. Тебе понравилось тискаться с таким хлюпиком, романтическая кузина? – язвительно поинтересовался он. – Ты его умоляла… со слезами просила?..
Сама не сознавая, что делает, Шарон подлегала к Роберту, замахнувшись, чтобы крепко врезать ему по физиономии. Она больше не могла вынести этого – он говорит ей всякие мерзости, а она не в силах его остановить!
Но Роберт не отступил и не повел себя так, как она предполагала. Не признал, как оскорбительны и невыносимы были его обвинения. Вместо этого он стремительно схватил ее – она и охнуть не успела, как его пальцы словно наручники сковали ее запястья. Он развернул ее и будто пушинку – она даже опомниться не успела – швырнул на постель.
Склонившись над ней, Роберт словно заключил ее в тюрьму. Шарон видела, как потемнели его сверкающие глаза. Он словно гипнотизировал ее, сковывал ее речь. До Шарон донесся его сдавленный шепот:
– Я же предупреждал тебя о том, что случится, если ты вздумаешь повторить свои выкрутасы. – И, мертвой хваткой держа ее руки, Роберт простерся над ней.
– Я знаю, почему ты так себя ведешь, – в бешенстве заговорила Шарон. – Чтобы наказать меня за то, что твое самолюбие не может вынести того, что я не хочу тебя.
– И это ты тоже говорила своему немецкому другу?
– Мы с Куртом просто провели вместе вторую половину дня. Мы не…
Шарон напряглась, осознав, что от попыток вырваться из лап Роберта ее юбка задирается, открывая бедра.
– Пусти меня, негодяй, – задрожавшим голосом промолвила она, увидев, как он смотрит на ее тело. – Ты ведь на самом деле не хочешь меня… Ты не можешь…
– Кто сказал, что не могу? – криво усмехнулся Роберт. – Я мужчина, детка, а всякий мужчина тебе скажет, что ничто так не возбуждает, как женщина, которая говорит, что хочет его, молит об этом, просит наполнить ее и удовлетворить…
– Нет, – в ужасе бормотала Шарон. – Я не это имела в виду… Ты не сделаешь этого, Роберт… Я не хочу тебя…
– Лгунья, – с нежностью произнес он и, словно желая доказать, что Шарон обманывает прежде всего себя, провел рукой по ее трепещущему телу.
Твердая теплая ладонь Роберта легла на ее обнаженное бедро. И вновь, как было той ночью, молния сладострастия пронзила Шарон с головы до ног. Она отчаянно уверяла себя, что дрожит от ярости и отвращения, но еще до того, как рука Роберта с властным трепетом прошлась от ее живота до груди, она поняла, что лжет самой себе.
– Я не могу хотеть тебя…
Она поняла, что произнесла это вслух, когда услышала, что Роберт сквозь сжатые зубы предупреждает ее:
– Смотри, чтобы я не заставил тебя взять свои слова обратно. Потому что обещаю тебе, если я…
Все тело Шарон содрогнулось, когда она поняла, что он имел в виду. Поняла и отозвалась на это не отвращением, а чем-то… Каким-то желанием. Она бы не вынесла, если бы призналась себе, что это было за желание.
– Я не хочу этого, Роберт, – с вызовом сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40