– Я просто хотел женщину, – цинично пояснил Роберт, – а ты предложила мне себя. Дареному коню в зубы не смотрят.
– Ты меня удивляешь. Никогда не думала, что тебя устроит женщина, сердце которой принадлежит другому мужчине…
– Кто сказал, что я удовлетворен? Если ты в самом деле считаешь, что твоя незрелая подростковая любовь хоть самую малость меня удовлетворила, то тебе еще многому предстоит учиться. Только не думай, что я еще раз соглашусь стать твоим учителем.
– Не беспокойся, я и не претендую, – огрызнулась Шарон, но гнев ее уже стихал. Она ощущала пустоту и слабость, и не только от стыда за свое необъяснимое поведение в постели. Она была уязвлена тем, что так неопытна в сексе.
Ей хотелось вставить какую-нибудь уничтожающую остроумную реплику – вроде тех, что отпускала неугодным ухажерам в ее присутствии Линда, всегда выходившая победительницей в словесной пикировке с мужчинами, – но Шарон чувствовала, что у нее не хватит на это ни запала, ни энергии.
Отныне до последних дней своей жизни, что бы еще с ней ни случилось, всякий раз, когда ей придется видеть Роберта, она будет вспоминать, что произошло между ними, как она…
– Мне все равно, чего это будет стоить и где я сегодня буду спать, но я не намерена еще раз делить с тобой постель.
Роберт улыбнулся, но ей показалось, что больше всего ему хочется броситься на нее и растерзать.
– А что не так? Боишься выяснить, что вовсе не Фрэнка ты хочешь и что твое тело…
– Нет, – поспешно прервала его Шарон. Опять попалась, как последняя дура, в отчаянии подумала она, уловив искорки во взгляде Роберта.
Пусть Роберт остается при своих гнусных, маниакальных предположениях – она здесь ни при чем. Вовсе не из боязни опять оказаться во власти безудержного сексуального влечения к Роберту она не желает спать с ним в одной постели, уверяла себя Шарон по пути в конференц-зал. Конечно, не поэтому.
Разве можно считать фантазией, пустяком то, что столько лет она сохраняла себя в чистоте для другого мужчины, что и сейчас ей нужен только Фрэнк, даже если…
Но почему? Почему ей никак не удается выбросить из головы эти навязчивые, тягостные воспоминания – как заискивающе заглядывала она в глаза Роберта, без всяких иллюзий, несмотря ни на что, желая его…
– Эй, с вами все в порядке?
Шарон поняла, что, сделай она еще два-три шага в таком состоянии, практически с закрытыми глазами, то на всем ходу врезалась бы прямо в Курта Бергера. В его голосе звучала тревога. Она почувствовала на себе участливый, обеспокоенный взгляд Курта.
– Простите, – отрывисто сказала Шарон, – я просто задумалась.
– Не стоит извинений, – произнес он с чарующей улыбкой. – Я ведь все надеялся, что, может быть, у меня будет случай поговорить с вами сегодня…
– Только не притворяйтесь, что вам нужен переводчик, – попросила Шарон, кокетливо улыбаясь в ответ и втайне ужасно радуясь, что есть хоть кто-то, кто способен отвлечь ее мысли от Роберта и от кошмарных событий прошлой ночи. – Я вам все равно не поверю, вы прекрасно говорите по-английски.
– Да нет, переводчик мне не нужен. Но я хотел бы спросить, не согласитесь ли вы поужинать со мной вечером?
Поужинать с ним? Шарон подарила ему ослепительную улыбку.
– С удовольствием, – шутливо изображая реверанс, ответила она. Сейчас она была бы благодарна чему угодно и кому угодно, лишь бы оказаться подальше от Роберта.
– Шарон, если ты уже пообщалась… Голос Роберта словно хлыст ударил между ними. Шарон виновато ссутулилась.
– Роберт… – нервно протянула она. Курт посмотрел на нее озадаченно.
– Мы приехали работать, – тоном, не терпящим возражений, напомнил ей Роберт. – Через пятнадцать минут у меня встреча с представителями японского консорциума, и тебе нужно переводить. Некоторые разделы я вначале должен просмотреть вместе с тобой.
– Я присоединюсь к тебе через минуту. – Шарон попыталась отстоять свои позиции, а не просто подчиниться команде, которая слышалась в его голосе.
Пусть она его кузина и к тому же служащая компании, но все же она самостоятельная личность, и у нее есть права. Приподняв голову, Шарон отвернулась от него к Бергеру и демонстративно отчеканила:
– Я сегодня с удовольствием поужинаю с вами, дорогой Курт. В восемь вас устроит?
Роберт, насупившись, ожидал, когда она закончит разговор с немцем. Он стоял, будто тюремный надзиратель, карауливший заключенную. Следит, чтобы не сбежала, сердито подумала Шарон, пробираясь За ним сквозь толпу к их стенду.
– Если ты рассчитываешь сегодня вечером оказаться в его постели, – цинично предупредил Роберт, сжимая ее локоть и проводя сквозь толчею, – то должен сказать тебе, что ты не найдешь уединения. К нему в номер уже поставили дополнительную кровать из-за того, что все переполнено.
– Как ты смеешь так говорить? – злобно прошипела Шарон. Она не могла больше выносить, как он третирует ее, словно похотливую дешевку. – Только потому… потому что я… только из-за того, что случилось ночью… – задыхаясь, выпалила она. – Это вовсе не значит, что я готова… заниматься любовью с кем попало!
– Правда? Ты меня удивляешь. Если ты не постеснялась воспользоваться одним мужчиной, чтобы заменить другого, я бы…
Шлеп!
Сквозь застлавшие ей глаза слезы Шарон неясно видела темно-красный след от пощечины на его осунувшемся напряженном лице. Она в тихом ужасе смотрела на Роберта, не в состоянии поверить в то, что только что совершила, утратив последние крохи самообладания под тяжестью своего несчастья и отвращения к себе.
Толчея вокруг них усилилась, но ее заботил только Роберт. Его пугающее спокойствие, свирепые огоньки в глазах, свидетельствующие о непредсказуемой, смертельной опасности, держали ее в плену.
– Что ж, моя драгоценная мисс Дуглас, такого поступка от вас, разумеется, следовало ожидать, хотя это и очень старомодно, – вздохнув с напускной скорбью, проговорил он наконец. – Но я должен тебе кое-что сообщить. Как наивная и ужасно неопытная девственница ты могла бы чего-нибудь добиться таким устаревшим и стереотипным поведением. Но поскольку ты больше не можешь претендовать на свою замороженную девственность, скажу тебе, что физическое насилие со стороны женщины может сделать гораздо больше, чем любые ласки… На языке секса это отличная приманка. Это все равно что вслух сказать мужчине, что ты его хочешь.
– Нет! – вырвалось у Шарон. Ее лицо словно одеревенело, лишь это короткое яростное отрицание сорвалось с ее губ.
– Да, – нежно настаивал Роберт, – да, дорогая, и подумай об этом, прежде чем и дальше возражать мне. Даже в те времена, когда женщины считали возможным давать мужчинам пощечины, они знали, что это оружие – обоюдоострое. Конечно, мужчина способен заставить себя стерпеть, смириться, но он может и отомстить, ответить еще более оскорбительным ударом, смягчив его по своей гордости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40