В воображении я уже взбираюсь по крутой, ветхой, полутемной лестнице на кухню к выжившему из ума садовнику; я даже знаю, что именно влечет меня туда: мне нужно задать странному старику один… Тут Липотин останавливается и хватает меня за руку:
— Посмотрите-ка, почтеннейший! Думаю, мы можем поберечь силы и не карабкаться наверх. Наш полоумный Уголино уже заметил нас и спускается вниз.
В то же самое мгновение нас окликает негромкий голос княгини; мы резко оборачиваемся… С шутливым ужасом на лице княгиня машет на нас руками:
— Нет, нет, только не сейчас! Давайте не пойдём к этому несчастному старику!
И они с Яной поворачивают назад. Невольно мы двинулись вслед и догнали их. Взгляд Яны был серьёзен и сосредоточен, княгиня же нервно рассмеялась и сказала:
— Мне бы не хотелось с ним встречаться. Душевнобольные внушают мне ужас. Да и на памятный сувенир мне рассчитывать нечего, так как всю свою давно не чищенную… кухонную утварь он уже раздарил…
Шутка, однако, не получилась, слишком отчетливо послышался в словах княгини отзвук задетого тщеславия, даже что-то похожее на ревность.
В дверях башни появился старый садовник, издали он принялся наблюдать за нами. Потом поднял руку. Он как будто подавал нам какие-то знаки. Княгиня заметила и, зябко поведя плечами, плотнее запахнула свой широкий плащ. И это в августе месяце!
— С какой стати нам снова бродить по этим жутким развалинам? В них есть что-то зловещее! — вполголоса сказала она.
— Но ведь вы сами ещё совсем недавно этого хотели! — без всякой задней мысли возразил я. — А сейчас как раз представляется возможность выяснить, откуда взялся у старика этот кинжал.
Тон, которым княгиня обратилась ко мне, был, пожалуй, излишне резок:
— Что нам до этого погрязшего в старческом маразме идиота! Предлагаю, милая Яна, предоставить нашим галантным кавалерам возможность удовлетворить их мужское любопытство, мы же с вами тем временем лучше полюбуемся живописными руинами, в которых, несомненно, обитают привидения, с более интересного ракурса.
При этом княгиня доверительно взяла Яну под руку и повернулась к выходу с замкового двора.
— Так вы что, уже уходите? — удивленно спросил я, и даже Липотин недоуменно дёрнул плечом.
Княгиня быстро кивнула. Яна обернулась и, как-то странно усмехнувшись мне, сказала:
— Так уж мы договорились. Хотим вместе объехать замок кругом. Ну, а как тебе известно, дорогой, всякое кругосветное путешествие всегда кончается там, где оно началось. Итак, до… — порыв ветра заглушил последнее слово.
Мы с Липотиным, ошарашенные, так и застыли на месте. Растерянность наша была недолгой, но и этого оказалось достаточно: женщины удалились настолько, что все наши призывы оставались неуслышанными.
Мы поспешили за ними, но княгиня была уже в машине. Яна открыла дверцу, собираясь садиться… Охваченный каким-то необъяснимым страхом, я крикнул:
— Яна, куда?! Он зовёт нас! Надо его спросить! — Задыхаясь, я бессвязно выкрикивал первое, что приходило мне на ум, лишь бы как-то задержать её.
Она как будто на секунду заколебалась, повернулась в мою сторону, что-то сказала, но что, я не разобрал: шофёр зачем-то на холостом ходу дал полный газ, мотор взревел, как смертельно раненное чудовище, и этот сатанинский рёв заглушил всё и вся. Лимузин так резко дёрнулся с места, что Яна просто упала, прижатая к спинке сиденья. Княгиня сама захлопнула дверцу.
— Яна! Остановись!.. Что ты хочешь?.. — вырвался дикий вопль из глубины моего сердца. Но машина, словно обезумев, уже унеслась прочь; сидящая за рулем каменная фигура — последнее, что я увидел.
Подобно «фоккеру» на бреющем полете, лимузин пронёсся с крутого склона, и вскоре оглушительная пальба выхлопных газов эхом затихла вдали.
В полной растерянности я перевёл глаза на Липотина. Тот стоял и смотрел, высоко вздёрнув брови, вслед исчезнувшему автомобилю. Жёлтая, пергаментная кожа, неподвижные зрачки, ни один мускул не дрогнет на этом мёртвом лике, ни дать ни взять высушенная мумия, отрытая при раскопках, немой свидетель минувших веков… Но эта кожаная фуражка на голове и подбитое мехом пальто современного автомобилиста!.. Контраст более чем странный!..
Не говоря ни слова, будто и в самом деле связанные каким-то таинственным договором, вернулись мы на замковый двор. Старик садовник с блуждающим взором уже шёл нам навстречу.
— Пора показать вам сад! — шепчет он, взирая куда-то поверх наших голов. — Древний сад. Прекрасный сад. И очень большой. Вскопать такой — работа не на один день!
Губы его, не останавливаясь ни на миг, шевелятся словно сами по себе, но извлечь из того сплошного потока, который с них льется, нечто членораздельное просто не представляется возможным.
Садовник идёт вперёд, и мы послушно следуем за ним сквозь бреши в стенах, через крепостные переходы, лавируя в хитроумно извилистых коридорах — справа и слева сплошными живыми стенами тянутся кусты роз, — и вновь ныряем под тенистую сень величественных крон. Мне уже кажется, что самим нам выбраться из этого зелёного, благоухающего лабиринта будет не под силу.
Иногда наш безумный проводник останавливается у того или иного дерева и что-то бормочет себе под нос. Потом вдруг речь его снова становится внятной, и он, ни к кому в особенности не обращаясь, пускается в пространный рассказ о том, когда посадил это дерево, а когда разбил те цветочные клумбы, которые внезапно, как по волшебству, возникают среди замшелых обломков и осыпей стен со снующими по ним фантастически пестрыми ящерицами. Остановившись перед купой многовековых тисов, он доверительно поведал нам шёпотом, что посадил их суровой зимой совсем хилыми, в палец толщиной саженцами, что принес их «оттуда» — при этом он делает неопределенный жест, — чтобы украсить могилу.
— Какую могилу? — Я словно очнулся ото сна.
Долго ещё старик тряс головой, пока до него наконец не дошёл смысл моего многократно повторенного вопроса. Тогда он кивает, подзывая нас. Мы подходим к рыжевато-коричневым тисам.
Между могучих стволов виден небольшой холмик, подобный тем, которые можно встретить в любом старинном задумчивом парке, над ними обычно возвышаются печальные ротонды и замшелые обелиски. Однако здесь ничего подобного нет — розы, одни только розы, но какие… Настоящий купол из пылающих, алых, как кровь, королевских цветов венчает зелёный бугорок. А там, дальше, на заднем плане, — серая громада крепостных стен, в проломе которых открывается бескрайняя панорама зелёной долины с серебряной лентой реки.
Но почему, почему у меня такое чувство, словно я здесь уже был?..
Как это нередко случается, мне вдруг почудилось, что всё это я уже где-то видел: деревья, розы, пролом в крепостной стене, панораму с серебряной лентой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
— Посмотрите-ка, почтеннейший! Думаю, мы можем поберечь силы и не карабкаться наверх. Наш полоумный Уголино уже заметил нас и спускается вниз.
В то же самое мгновение нас окликает негромкий голос княгини; мы резко оборачиваемся… С шутливым ужасом на лице княгиня машет на нас руками:
— Нет, нет, только не сейчас! Давайте не пойдём к этому несчастному старику!
И они с Яной поворачивают назад. Невольно мы двинулись вслед и догнали их. Взгляд Яны был серьёзен и сосредоточен, княгиня же нервно рассмеялась и сказала:
— Мне бы не хотелось с ним встречаться. Душевнобольные внушают мне ужас. Да и на памятный сувенир мне рассчитывать нечего, так как всю свою давно не чищенную… кухонную утварь он уже раздарил…
Шутка, однако, не получилась, слишком отчетливо послышался в словах княгини отзвук задетого тщеславия, даже что-то похожее на ревность.
В дверях башни появился старый садовник, издали он принялся наблюдать за нами. Потом поднял руку. Он как будто подавал нам какие-то знаки. Княгиня заметила и, зябко поведя плечами, плотнее запахнула свой широкий плащ. И это в августе месяце!
— С какой стати нам снова бродить по этим жутким развалинам? В них есть что-то зловещее! — вполголоса сказала она.
— Но ведь вы сами ещё совсем недавно этого хотели! — без всякой задней мысли возразил я. — А сейчас как раз представляется возможность выяснить, откуда взялся у старика этот кинжал.
Тон, которым княгиня обратилась ко мне, был, пожалуй, излишне резок:
— Что нам до этого погрязшего в старческом маразме идиота! Предлагаю, милая Яна, предоставить нашим галантным кавалерам возможность удовлетворить их мужское любопытство, мы же с вами тем временем лучше полюбуемся живописными руинами, в которых, несомненно, обитают привидения, с более интересного ракурса.
При этом княгиня доверительно взяла Яну под руку и повернулась к выходу с замкового двора.
— Так вы что, уже уходите? — удивленно спросил я, и даже Липотин недоуменно дёрнул плечом.
Княгиня быстро кивнула. Яна обернулась и, как-то странно усмехнувшись мне, сказала:
— Так уж мы договорились. Хотим вместе объехать замок кругом. Ну, а как тебе известно, дорогой, всякое кругосветное путешествие всегда кончается там, где оно началось. Итак, до… — порыв ветра заглушил последнее слово.
Мы с Липотиным, ошарашенные, так и застыли на месте. Растерянность наша была недолгой, но и этого оказалось достаточно: женщины удалились настолько, что все наши призывы оставались неуслышанными.
Мы поспешили за ними, но княгиня была уже в машине. Яна открыла дверцу, собираясь садиться… Охваченный каким-то необъяснимым страхом, я крикнул:
— Яна, куда?! Он зовёт нас! Надо его спросить! — Задыхаясь, я бессвязно выкрикивал первое, что приходило мне на ум, лишь бы как-то задержать её.
Она как будто на секунду заколебалась, повернулась в мою сторону, что-то сказала, но что, я не разобрал: шофёр зачем-то на холостом ходу дал полный газ, мотор взревел, как смертельно раненное чудовище, и этот сатанинский рёв заглушил всё и вся. Лимузин так резко дёрнулся с места, что Яна просто упала, прижатая к спинке сиденья. Княгиня сама захлопнула дверцу.
— Яна! Остановись!.. Что ты хочешь?.. — вырвался дикий вопль из глубины моего сердца. Но машина, словно обезумев, уже унеслась прочь; сидящая за рулем каменная фигура — последнее, что я увидел.
Подобно «фоккеру» на бреющем полете, лимузин пронёсся с крутого склона, и вскоре оглушительная пальба выхлопных газов эхом затихла вдали.
В полной растерянности я перевёл глаза на Липотина. Тот стоял и смотрел, высоко вздёрнув брови, вслед исчезнувшему автомобилю. Жёлтая, пергаментная кожа, неподвижные зрачки, ни один мускул не дрогнет на этом мёртвом лике, ни дать ни взять высушенная мумия, отрытая при раскопках, немой свидетель минувших веков… Но эта кожаная фуражка на голове и подбитое мехом пальто современного автомобилиста!.. Контраст более чем странный!..
Не говоря ни слова, будто и в самом деле связанные каким-то таинственным договором, вернулись мы на замковый двор. Старик садовник с блуждающим взором уже шёл нам навстречу.
— Пора показать вам сад! — шепчет он, взирая куда-то поверх наших голов. — Древний сад. Прекрасный сад. И очень большой. Вскопать такой — работа не на один день!
Губы его, не останавливаясь ни на миг, шевелятся словно сами по себе, но извлечь из того сплошного потока, который с них льется, нечто членораздельное просто не представляется возможным.
Садовник идёт вперёд, и мы послушно следуем за ним сквозь бреши в стенах, через крепостные переходы, лавируя в хитроумно извилистых коридорах — справа и слева сплошными живыми стенами тянутся кусты роз, — и вновь ныряем под тенистую сень величественных крон. Мне уже кажется, что самим нам выбраться из этого зелёного, благоухающего лабиринта будет не под силу.
Иногда наш безумный проводник останавливается у того или иного дерева и что-то бормочет себе под нос. Потом вдруг речь его снова становится внятной, и он, ни к кому в особенности не обращаясь, пускается в пространный рассказ о том, когда посадил это дерево, а когда разбил те цветочные клумбы, которые внезапно, как по волшебству, возникают среди замшелых обломков и осыпей стен со снующими по ним фантастически пестрыми ящерицами. Остановившись перед купой многовековых тисов, он доверительно поведал нам шёпотом, что посадил их суровой зимой совсем хилыми, в палец толщиной саженцами, что принес их «оттуда» — при этом он делает неопределенный жест, — чтобы украсить могилу.
— Какую могилу? — Я словно очнулся ото сна.
Долго ещё старик тряс головой, пока до него наконец не дошёл смысл моего многократно повторенного вопроса. Тогда он кивает, подзывая нас. Мы подходим к рыжевато-коричневым тисам.
Между могучих стволов виден небольшой холмик, подобный тем, которые можно встретить в любом старинном задумчивом парке, над ними обычно возвышаются печальные ротонды и замшелые обелиски. Однако здесь ничего подобного нет — розы, одни только розы, но какие… Настоящий купол из пылающих, алых, как кровь, королевских цветов венчает зелёный бугорок. А там, дальше, на заднем плане, — серая громада крепостных стен, в проломе которых открывается бескрайняя панорама зелёной долины с серебряной лентой реки.
Но почему, почему у меня такое чувство, словно я здесь уже был?..
Как это нередко случается, мне вдруг почудилось, что всё это я уже где-то видел: деревья, розы, пролом в крепостной стене, панораму с серебряной лентой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152