– В горах с принцем Гейвином? Расскажите!
Ощущая себя в центре всеобщего внимания, Персефона серьезно поведала:
– Пришлось пережить много грохота и шума… и целые тучи пепла. Все потемнело. – Собравшиеся в кружок женщины с любопытством смотрели на нее, ожидая продолжения рассказа, и она добавила: – А потом на хижину упал большой кусок пемзы.
– И что сделал принц Гейвин? – срывающимся от волнения голосом спросила полная брюнетка.
– Он вышел проверить, нет ли повреждений.
– Какой смелый! – вздохнула одна женщина.
– Какой благородный! – вставила другая.
– Но ничего страшного – всего лишь кусок пемзы, – слегка раздраженно заметила Персефона, но акоранки продолжали наперебой расхваливать принца: он замечательный; он спас их от смерти; даже ребенком он отличался от всех.
Они все еще изливали свой восторг, колдуя над праздничным ужином (Персефоне показалось, что они наготовили целые горы еды), когда в дом вошел сам Гейвин, искавший Персефону.
Его появление вызвало бурю восторга. Мужчины хлопали Гейвина по спине и совали ему в руки бокалы с вином, а женщины возбужденно перешептывались и широко улыбались.
Наконец Гейвину удалось пробраться к Персефоне. Грязный, усталый, растрепанный, он тем не менее выглядел великолепно.
– Сайда сказала, что тебя видели здесь, – сообщил он, хлебнув вина из бокала.
Персефона убрала с его лба выбившуюся прядь темно-русых волос и ласково улыбнулась.
– Я видела тебя в гавани.
– Да? Почему же ты не подошла ко мне?
– Ты был занят. Я наблюдала за тобой издали. Наверное, она выпила слишком много вина, и поэтому у нее развязался язык.
Он слегка удивился ее словам, но удивление было приятное. Ужин накрыли на длинном столе в саду. На низких ветках деревьев покачивались фонари. Подобные сборища устраивались и в других дворах: люди гуляли и веселились, несмотря на то что им предстояло впереди еще много работы.
Угощаясь нанизанной на шампур жареной говядиной, Персефона смотрела, как Гейвин участвует в соревновании по армрестлингу. Он победил нескольких соперников и в конце концов проиграл огромному мужчине ростом под семь футов. Повалив руку Гейвина, великан радостно захохотал и поздравил Гейвина с тем, что он так долго продержался.
Некоторое время спустя Персефона обнаружила, что сидит на земле, а на коленях у нее – кошка Мурка, аккуратно поедающая кусок говядины. Гейвин лежал рядом и тихо похрапывал.
Персефона могла бы остаться здесь на всю ночь, но назавтра ей опять предстояло много работы, поэтому она осторожно разбудила Гейвина, и они, обнявшись, пошли во дворец.
Три последующих дня она провела за уборкой. Пока Гейвин работал с инженерами и бригадами ремонтников, Персефона выполняла бесконечные поручения Сайды – мыла, скребла, терла, подметала. Но даже поглощенная делами, она постоянно возвращалась мыслями к новой неприятности, уже маячившей на горизонте: скоро на Акору должен вернуться ванакс… и не один, а с родителями Гейвина.
Каждый раз, когда она вспоминала о предстоящем событии, сердце ее заходилось от волнения. Она увидит людей, которых ее отец пытался убить. Осмелится ли она встать рядом с их сыном и племянником и сказать о своем желании навсегда связать с ним свою жизнь?
Выдержит ли она то потрясение и тот гнев, которые они наверняка испытают?
Шли дни, и их приезд становился все более неотвратимым. Персефона совсем потеряла покой. Дела помогали ей справляться с тревогой, но лишь до определенной степени. Гейвин тоже все время проводил на работе. Они виделись только во время редких перерывов и никогда не оставались наедине. Спали урывками где придется, ели наскоро что придется.
На четвертый день ритм работ начал замедляться. Первый всплеск радости и энтузиазма, а также энергии угас. Здания, грозившие обрушением, снесли, на их месте уже возводились новые. В гавани построили деревянные пирсы, и движение морских судов возобновилось.
На одном из них прибыл советник Горан и сообщил, что на Лейосе все в порядке.
– Побережье длиной в четверть мили завалено грудами камней, – поведал он людям, столпившимся вокруг него, в числе которых находилась и Персефона. –
А еще у нас много пепла. Сгорело несколько зданий – видимо, пожар возник из-за летавших в воздухе тлеющих углей, но сгорели всего лишь сараи, их довольно легко восстановить. А вообще мы страшно рады, что все более-менее обошлось.
Заметив Персефону, он подошел к ней и приветливо кивнул:
– А как обстоят дела здесь, леди?
– Отлично. Дворец получил лишь легкие повреждения, а гавань, как вы можете видеть, уже отремонтирована.
Он огляделся.
– Нам сказочно повезло. – Подумав, он добавил: – Я сказал правду насчет Лейоса, но я не упомянул о том, что почти по всему острову прокатилась по крайней мере одна огромная волна, которая оставила следы на каждом здании и на каждом поле. Повреждений не осталось, но если бы мы не уехали и не взяли с собой наших животных, последствия оказались бы гораздо серьезнее.
– Волны нанесли урон нашей гавани, – известила Персефона, – и, как я слышала, некоторым другим районам. Но такого, как вы описываете, здесь не случилось.
– Лейос лежит значительно ниже, чем Илиус, по сравнению с уровнем моря. Почти весь наш остров представляет собой плоскую равнину, очень удобную для разведения лошадей, но уязвимую при извержениях. – Он в упор посмотрел на нее. – Вы с Гейвином вовремя настояли на том, чтобы мы начали готовиться к эвакуации. Затянув с отплытием, мы могли бы потерять много жизней.
Слушая его тихие слова, Персефона думала о том, что они находились на волосок от ужасной трагедии. Да, она помогла избежать ее, но все произошедшее настолько ошеломило ее, что сознание собственной значимости не пробуждало в ее душе гордости.
– Я очень рада, что все остались живы, – отозвалась она.
Они еще немного поговорили, и Персефона пошла в город помочь Нестору, который руководил работой в библиотеке. Сейчас, когда состояние дворца признано безопасным и когда многочисленные уборщики навели в нем чистоту и порядок, следовало заново заполнить книжные полки библиотеки. Пройдя несколько шагов, Персефона услышала, как ее окликнули по имени. Она обернулась и увидела Полонуса, торопливо шагавшего к ней.
Наступил полдень. Ночью прошел легкий дождик, и теперь умытые булыжники мостовой и листья на деревьях блестели в лучах солнца. Впервые после извержения в воздухе пахло не пеплом, а жасмином и лимоном. На лазурном небе кудрявились белые облачка. Над водами Открытого моря проступал бледный полумесяц.
Персефона, оглядев пейзаж, вдохнула от охватившего ее чувства умиротворения. Она приветливо улыбнулась Полонусу и даже не изменилась в лице, вспомнив, что говорил о нем Гейвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Ощущая себя в центре всеобщего внимания, Персефона серьезно поведала:
– Пришлось пережить много грохота и шума… и целые тучи пепла. Все потемнело. – Собравшиеся в кружок женщины с любопытством смотрели на нее, ожидая продолжения рассказа, и она добавила: – А потом на хижину упал большой кусок пемзы.
– И что сделал принц Гейвин? – срывающимся от волнения голосом спросила полная брюнетка.
– Он вышел проверить, нет ли повреждений.
– Какой смелый! – вздохнула одна женщина.
– Какой благородный! – вставила другая.
– Но ничего страшного – всего лишь кусок пемзы, – слегка раздраженно заметила Персефона, но акоранки продолжали наперебой расхваливать принца: он замечательный; он спас их от смерти; даже ребенком он отличался от всех.
Они все еще изливали свой восторг, колдуя над праздничным ужином (Персефоне показалось, что они наготовили целые горы еды), когда в дом вошел сам Гейвин, искавший Персефону.
Его появление вызвало бурю восторга. Мужчины хлопали Гейвина по спине и совали ему в руки бокалы с вином, а женщины возбужденно перешептывались и широко улыбались.
Наконец Гейвину удалось пробраться к Персефоне. Грязный, усталый, растрепанный, он тем не менее выглядел великолепно.
– Сайда сказала, что тебя видели здесь, – сообщил он, хлебнув вина из бокала.
Персефона убрала с его лба выбившуюся прядь темно-русых волос и ласково улыбнулась.
– Я видела тебя в гавани.
– Да? Почему же ты не подошла ко мне?
– Ты был занят. Я наблюдала за тобой издали. Наверное, она выпила слишком много вина, и поэтому у нее развязался язык.
Он слегка удивился ее словам, но удивление было приятное. Ужин накрыли на длинном столе в саду. На низких ветках деревьев покачивались фонари. Подобные сборища устраивались и в других дворах: люди гуляли и веселились, несмотря на то что им предстояло впереди еще много работы.
Угощаясь нанизанной на шампур жареной говядиной, Персефона смотрела, как Гейвин участвует в соревновании по армрестлингу. Он победил нескольких соперников и в конце концов проиграл огромному мужчине ростом под семь футов. Повалив руку Гейвина, великан радостно захохотал и поздравил Гейвина с тем, что он так долго продержался.
Некоторое время спустя Персефона обнаружила, что сидит на земле, а на коленях у нее – кошка Мурка, аккуратно поедающая кусок говядины. Гейвин лежал рядом и тихо похрапывал.
Персефона могла бы остаться здесь на всю ночь, но назавтра ей опять предстояло много работы, поэтому она осторожно разбудила Гейвина, и они, обнявшись, пошли во дворец.
Три последующих дня она провела за уборкой. Пока Гейвин работал с инженерами и бригадами ремонтников, Персефона выполняла бесконечные поручения Сайды – мыла, скребла, терла, подметала. Но даже поглощенная делами, она постоянно возвращалась мыслями к новой неприятности, уже маячившей на горизонте: скоро на Акору должен вернуться ванакс… и не один, а с родителями Гейвина.
Каждый раз, когда она вспоминала о предстоящем событии, сердце ее заходилось от волнения. Она увидит людей, которых ее отец пытался убить. Осмелится ли она встать рядом с их сыном и племянником и сказать о своем желании навсегда связать с ним свою жизнь?
Выдержит ли она то потрясение и тот гнев, которые они наверняка испытают?
Шли дни, и их приезд становился все более неотвратимым. Персефона совсем потеряла покой. Дела помогали ей справляться с тревогой, но лишь до определенной степени. Гейвин тоже все время проводил на работе. Они виделись только во время редких перерывов и никогда не оставались наедине. Спали урывками где придется, ели наскоро что придется.
На четвертый день ритм работ начал замедляться. Первый всплеск радости и энтузиазма, а также энергии угас. Здания, грозившие обрушением, снесли, на их месте уже возводились новые. В гавани построили деревянные пирсы, и движение морских судов возобновилось.
На одном из них прибыл советник Горан и сообщил, что на Лейосе все в порядке.
– Побережье длиной в четверть мили завалено грудами камней, – поведал он людям, столпившимся вокруг него, в числе которых находилась и Персефона. –
А еще у нас много пепла. Сгорело несколько зданий – видимо, пожар возник из-за летавших в воздухе тлеющих углей, но сгорели всего лишь сараи, их довольно легко восстановить. А вообще мы страшно рады, что все более-менее обошлось.
Заметив Персефону, он подошел к ней и приветливо кивнул:
– А как обстоят дела здесь, леди?
– Отлично. Дворец получил лишь легкие повреждения, а гавань, как вы можете видеть, уже отремонтирована.
Он огляделся.
– Нам сказочно повезло. – Подумав, он добавил: – Я сказал правду насчет Лейоса, но я не упомянул о том, что почти по всему острову прокатилась по крайней мере одна огромная волна, которая оставила следы на каждом здании и на каждом поле. Повреждений не осталось, но если бы мы не уехали и не взяли с собой наших животных, последствия оказались бы гораздо серьезнее.
– Волны нанесли урон нашей гавани, – известила Персефона, – и, как я слышала, некоторым другим районам. Но такого, как вы описываете, здесь не случилось.
– Лейос лежит значительно ниже, чем Илиус, по сравнению с уровнем моря. Почти весь наш остров представляет собой плоскую равнину, очень удобную для разведения лошадей, но уязвимую при извержениях. – Он в упор посмотрел на нее. – Вы с Гейвином вовремя настояли на том, чтобы мы начали готовиться к эвакуации. Затянув с отплытием, мы могли бы потерять много жизней.
Слушая его тихие слова, Персефона думала о том, что они находились на волосок от ужасной трагедии. Да, она помогла избежать ее, но все произошедшее настолько ошеломило ее, что сознание собственной значимости не пробуждало в ее душе гордости.
– Я очень рада, что все остались живы, – отозвалась она.
Они еще немного поговорили, и Персефона пошла в город помочь Нестору, который руководил работой в библиотеке. Сейчас, когда состояние дворца признано безопасным и когда многочисленные уборщики навели в нем чистоту и порядок, следовало заново заполнить книжные полки библиотеки. Пройдя несколько шагов, Персефона услышала, как ее окликнули по имени. Она обернулась и увидела Полонуса, торопливо шагавшего к ней.
Наступил полдень. Ночью прошел легкий дождик, и теперь умытые булыжники мостовой и листья на деревьях блестели в лучах солнца. Впервые после извержения в воздухе пахло не пеплом, а жасмином и лимоном. На лазурном небе кудрявились белые облачка. Над водами Открытого моря проступал бледный полумесяц.
Персефона, оглядев пейзаж, вдохнула от охватившего ее чувства умиротворения. Она приветливо улыбнулась Полонусу и даже не изменилась в лице, вспомнив, что говорил о нем Гейвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62