Она тревожно озиралась, боясь, как бы ее не остановили, но ей удалось беспрепятственно дойти до лестницы.
Спустившись на первый этаж, она взяла лампу, зажгла ее и проследовала дальше. Комната со статуями показалась ей еще просторнее и таинственнее, чем в первый раз. Она ненадолго остановилась, гадая, кто здесь увековечен и за какие заслуги они удостоились такой чести.
Двинувшись дальше, Персефона быстро миновала первую пещеру и пошла тем путем, который ей указал Гейвин. Когда впереди замаячил подземный пляж, она аккуратно поставила лампу на землю. Свет, посылаемый обитающими в воде крошечными живыми существами, выхватывал из мрака маленький храм. Она осторожно подошла к нему, прекрасно помня, что случилось под его сводами.
Зачем она сюда вернулась? Что толкнуло ее на столь безумный шаг? В обществе Гейвина она почти не замечала окружающей обстановки. Сейчас же она полностью сосредоточилась на увиденном. Поросший мхом каменный лик выглядел не совсем так, как ей запомнилось. Казалось, что он стал более спокойным.
Разумеется, она просто фантазировала. Резное изображение не могло измениться, разве что обветшать со временем.
Персефона нагнулась, вглядываясь в лицо изваяния. По нему бежали струйки воды, но она не собиралась пить воду. Ей надо сохранять ясную голову.
– Кто ты? – тихо проговорила она, проведя пальцем по камню.
Теплому камню.
Теплому? Как странно… Вода же охлаждала его.
Неужели лавовые потоки располагались совсем близко к поверхности? Но она не видела никаких признаков их. К тому же земля на ощупь совершенно холодная.
И тем не менее камень оказался теплым. Персефона вздохнула и опустилась на колени, продолжая смотреть на лик духа.
Постепенно всем ее существом завладело чувство, которое она испытывала большую часть своей жизни и которое нисколько ее не пугало, – чувство единения с некой живой субстанцией.
Гейвин думал, что Персефона страдала в одиночестве, особенно после смерти мамы, на самом же деле она никогда не чувствовала себя по-настоящему одинокой.
Рядом с ней постоянно присутствовал дух Акоры, и если другие люди просто верили в него, как в Бога, то она твердо знала, что он есть – такой же реальный и близкий, как песчинка на ее ладони. Он оживлял сны и разгонял страхи.
– Ты… – тихо произнесла Персефона и немного смутилась. Но она одна, ее никто не мог услышать и высмеять. – Ты здесь?
Ей показалось, что теплый камень под ее рукой немного пошевелился.
Она прислонилась к замшелой стене и закрыла глаза. Дыхание ее стало ровным и глубоким.
– Помоги мне, – прошептала она. – Помоги мне понять, что происходит…
Под ее веками возникло видение. Огонь. Большие языки пламени вырывались из земли и устремлялись к небу. Земля дрожала и покрывалась трещинами, образуя адский ландшафт. Солнце закрылось черными тучами. Раскаленная лава медленными гигантскими волнами растекалась по окрестностям. Там, где она встречалась с морем, кверху вздымались огромные столбы пара. Казалось, будто океан вскипает.
Но тут все прекратилось. Лава остыла. Море успокоилось. В прояснившемся небе вновь появились птицы. Там, где бурлили красные потоки лавы, чернела земля – новая земля, рожденная в огне и готовая сама рождать жизнь.
Персефона отдернула руку от каменного лика. Вода, искрясь на солнце и тихо журча, бежала по стене и уходила в почву.
Итак, новый катаклизм неизбежен. Последние надежды Персефоны, что извержения не будет, рассыпались в прах. И все же она надеялась, что жизнь на Акоре сохранится…
Надо сказать Гейвину.
Но Гейвин не верил в духа. Вернее, не позволял себе в него верить. Долг призывал его посвятить всего себя Англии. Как человек чести, принц Атрейдис не мог отступиться от своих обязательств. Но он ошибался.
Его место на Акоре, рядом с ней.
На Акоре – да, но не рядом с ней. То, что между ними произошло, всего лишь украденный момент счастья, который останется драгоценным воспоминанием.
«Убеди его, направь его. Пусть он почувствует то, что чувствуешь ты, и узнает то, что знаешь ты».
Персефона встала, отбросив в сторону свои неуместные мысли, и вышла из храма. Все убыстряя шаг, она добралась до лестницы и совершила восхождение от сумрака пещер к свету уходящего дня. В коридоре ее встретил Гейвин. Он стоял, сердито сверкая глазами и упершись руками в узкие бедра.
– Черт возьми, где ты была? – мрачно спросил он.
Его поза и тон застали Персефону врасплох. Перед ней стоял не тот страстный и нежный любовник, который самозабвенно ласкал ее прошлой ночью, и даже не тот благородный принц, чьи терпение и самообладание казались почти бесконечными. Поглощенная серьезной проблемой, она тем не менее удивилась откровенной грубости Гейвина и, наверное, ответила бы ему в той же манере, если бы не другой мужчина, стоявший у него за спиной и смотревший на нее с насмешливым любопытством.
– Гуляла, – бросила она и быстро добавила; – Что-то случилось?
– Я не знал, где ты.
Персефона не привыкла к тому, чтобы о ней думали, за нее волновались. Ответ Гейвина поразил ее и глубоко тронул.
– Ну вот… как видишь, со мной все в порядке.
– Да… хорошо. – Гейвин обернулся к мужчине постарше, который с приветливым интересом следил за их разговором. – Это мой дядя Полонус. Полонус, это Персефона.
– Очень приятно с вами познакомиться, милая, – проговорил Полонус. – Вы с Илиуса?
– Нет, – коротко ответила она, не желая распространяться о своем происхождении.
– А… понятно.
– Персефона знает о ситуации на Акоре, – сообщил Гейвин. – Она мне помогает.
– Тогда нам троим нужно поговорить, – предложил Полонус.
В дальнем конце семейного крыла располагался приятный закуток с большими окнами, выходящими на море, удобными диванами и креслами. Гейвин сел рядом с Персефоной, Полонус устроился напротив и внимательно наблюдал за молодыми. Судя по его ласковой улыбке, ему нравилось то, что он видел.
– Ты уже думал о том, какой будет твой следующий шаг? – спросил он у Гейвина.
– Нам надо обратиться в Совет.
– Зачем? – спросила Персефона. Она не спорила с Гейвином, а просто хотела понять, что он намерен делать.
– Члены Совета помогут нам подготовить людей к тому, что может случиться, – объяснил Гейвин.
К тому, что должно случиться, мысленно уточнила Персефона, но не стала поправлять его в присутствии Полонуса. Лучше дождаться, когда они с Гейвином останутся одни.
– Но поверят ли они тебе? – усомнилась она.
– Я ему верю, – вмешался Полонус. – Во всяком случае, я согласен с тем, что этот вопрос требует самого пристального внимания. А я член Совета. Еще один дядя Гейвина, принц Александрос, тоже входит в Совет, но в настоящее время Алекса нет на Акоре. Остаются трое: целительница Елена – самая старшая среди нас, Марселлус, который раньше служил (причем служил безупречно) главным магистратом, и Горан, самый младший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Спустившись на первый этаж, она взяла лампу, зажгла ее и проследовала дальше. Комната со статуями показалась ей еще просторнее и таинственнее, чем в первый раз. Она ненадолго остановилась, гадая, кто здесь увековечен и за какие заслуги они удостоились такой чести.
Двинувшись дальше, Персефона быстро миновала первую пещеру и пошла тем путем, который ей указал Гейвин. Когда впереди замаячил подземный пляж, она аккуратно поставила лампу на землю. Свет, посылаемый обитающими в воде крошечными живыми существами, выхватывал из мрака маленький храм. Она осторожно подошла к нему, прекрасно помня, что случилось под его сводами.
Зачем она сюда вернулась? Что толкнуло ее на столь безумный шаг? В обществе Гейвина она почти не замечала окружающей обстановки. Сейчас же она полностью сосредоточилась на увиденном. Поросший мхом каменный лик выглядел не совсем так, как ей запомнилось. Казалось, что он стал более спокойным.
Разумеется, она просто фантазировала. Резное изображение не могло измениться, разве что обветшать со временем.
Персефона нагнулась, вглядываясь в лицо изваяния. По нему бежали струйки воды, но она не собиралась пить воду. Ей надо сохранять ясную голову.
– Кто ты? – тихо проговорила она, проведя пальцем по камню.
Теплому камню.
Теплому? Как странно… Вода же охлаждала его.
Неужели лавовые потоки располагались совсем близко к поверхности? Но она не видела никаких признаков их. К тому же земля на ощупь совершенно холодная.
И тем не менее камень оказался теплым. Персефона вздохнула и опустилась на колени, продолжая смотреть на лик духа.
Постепенно всем ее существом завладело чувство, которое она испытывала большую часть своей жизни и которое нисколько ее не пугало, – чувство единения с некой живой субстанцией.
Гейвин думал, что Персефона страдала в одиночестве, особенно после смерти мамы, на самом же деле она никогда не чувствовала себя по-настоящему одинокой.
Рядом с ней постоянно присутствовал дух Акоры, и если другие люди просто верили в него, как в Бога, то она твердо знала, что он есть – такой же реальный и близкий, как песчинка на ее ладони. Он оживлял сны и разгонял страхи.
– Ты… – тихо произнесла Персефона и немного смутилась. Но она одна, ее никто не мог услышать и высмеять. – Ты здесь?
Ей показалось, что теплый камень под ее рукой немного пошевелился.
Она прислонилась к замшелой стене и закрыла глаза. Дыхание ее стало ровным и глубоким.
– Помоги мне, – прошептала она. – Помоги мне понять, что происходит…
Под ее веками возникло видение. Огонь. Большие языки пламени вырывались из земли и устремлялись к небу. Земля дрожала и покрывалась трещинами, образуя адский ландшафт. Солнце закрылось черными тучами. Раскаленная лава медленными гигантскими волнами растекалась по окрестностям. Там, где она встречалась с морем, кверху вздымались огромные столбы пара. Казалось, будто океан вскипает.
Но тут все прекратилось. Лава остыла. Море успокоилось. В прояснившемся небе вновь появились птицы. Там, где бурлили красные потоки лавы, чернела земля – новая земля, рожденная в огне и готовая сама рождать жизнь.
Персефона отдернула руку от каменного лика. Вода, искрясь на солнце и тихо журча, бежала по стене и уходила в почву.
Итак, новый катаклизм неизбежен. Последние надежды Персефоны, что извержения не будет, рассыпались в прах. И все же она надеялась, что жизнь на Акоре сохранится…
Надо сказать Гейвину.
Но Гейвин не верил в духа. Вернее, не позволял себе в него верить. Долг призывал его посвятить всего себя Англии. Как человек чести, принц Атрейдис не мог отступиться от своих обязательств. Но он ошибался.
Его место на Акоре, рядом с ней.
На Акоре – да, но не рядом с ней. То, что между ними произошло, всего лишь украденный момент счастья, который останется драгоценным воспоминанием.
«Убеди его, направь его. Пусть он почувствует то, что чувствуешь ты, и узнает то, что знаешь ты».
Персефона встала, отбросив в сторону свои неуместные мысли, и вышла из храма. Все убыстряя шаг, она добралась до лестницы и совершила восхождение от сумрака пещер к свету уходящего дня. В коридоре ее встретил Гейвин. Он стоял, сердито сверкая глазами и упершись руками в узкие бедра.
– Черт возьми, где ты была? – мрачно спросил он.
Его поза и тон застали Персефону врасплох. Перед ней стоял не тот страстный и нежный любовник, который самозабвенно ласкал ее прошлой ночью, и даже не тот благородный принц, чьи терпение и самообладание казались почти бесконечными. Поглощенная серьезной проблемой, она тем не менее удивилась откровенной грубости Гейвина и, наверное, ответила бы ему в той же манере, если бы не другой мужчина, стоявший у него за спиной и смотревший на нее с насмешливым любопытством.
– Гуляла, – бросила она и быстро добавила; – Что-то случилось?
– Я не знал, где ты.
Персефона не привыкла к тому, чтобы о ней думали, за нее волновались. Ответ Гейвина поразил ее и глубоко тронул.
– Ну вот… как видишь, со мной все в порядке.
– Да… хорошо. – Гейвин обернулся к мужчине постарше, который с приветливым интересом следил за их разговором. – Это мой дядя Полонус. Полонус, это Персефона.
– Очень приятно с вами познакомиться, милая, – проговорил Полонус. – Вы с Илиуса?
– Нет, – коротко ответила она, не желая распространяться о своем происхождении.
– А… понятно.
– Персефона знает о ситуации на Акоре, – сообщил Гейвин. – Она мне помогает.
– Тогда нам троим нужно поговорить, – предложил Полонус.
В дальнем конце семейного крыла располагался приятный закуток с большими окнами, выходящими на море, удобными диванами и креслами. Гейвин сел рядом с Персефоной, Полонус устроился напротив и внимательно наблюдал за молодыми. Судя по его ласковой улыбке, ему нравилось то, что он видел.
– Ты уже думал о том, какой будет твой следующий шаг? – спросил он у Гейвина.
– Нам надо обратиться в Совет.
– Зачем? – спросила Персефона. Она не спорила с Гейвином, а просто хотела понять, что он намерен делать.
– Члены Совета помогут нам подготовить людей к тому, что может случиться, – объяснил Гейвин.
К тому, что должно случиться, мысленно уточнила Персефона, но не стала поправлять его в присутствии Полонуса. Лучше дождаться, когда они с Гейвином останутся одни.
– Но поверят ли они тебе? – усомнилась она.
– Я ему верю, – вмешался Полонус. – Во всяком случае, я согласен с тем, что этот вопрос требует самого пристального внимания. А я член Совета. Еще один дядя Гейвина, принц Александрос, тоже входит в Совет, но в настоящее время Алекса нет на Акоре. Остаются трое: целительница Елена – самая старшая среди нас, Марселлус, который раньше служил (причем служил безупречно) главным магистратом, и Горан, самый младший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62