Такие переходы опасны, но осуществимы.
– Зачем и кому нужно так рисковать?
– Атреус регулярно приходит сюда, чтобы проверить лавовый поток, как делали все ванаксы до него. Кроме моего дяди, о существовании потока почти никто не знает.
– Все держится в секрете?
Гейвин кивнул:
– Чтобы понапрасну не тревожить людей. – Он поставил фонарь на выступ, где они стояли, и взглянул на бушующее пламя. – Предатель Дейлос нашел это место и начал обманывать своих сторонников, утверждая, что Акора находится на грани катастрофы, и только он может ее спасти. По иронии судьбы он сам принял смерть в огне лавы.
– Правда? Каким образом? – спросила Персефона. В горячем, насыщенном серными парами воздухе ее голос звучал высоко и тонко.
– Произошла битва между ним и Атреусом. Дейлос потерпел поражение. Если бы его взяли живым, ему пришлось бы ответить за свои преступления. Чтобы избежать суда, он прыгнул в кипящую лаву.
– Он, наверное, сошел с ума.
– Кое-кто высказывал такое мнение, но я не уверен в его правоте. Трудно понять, что толкает человека на путь порока.
– Значит, ты думаешь, что он был порочным?
– Его поступки не оставляют в этом никакого сомнения. Ну что, налюбовалась?
– Вполне, – ответила она, мечтая поскорее уйти из ада.
Они вернулись в грот. Персефона, погруженная в свои мысли, почувствовала растущую жажду. Она взглянула на светящуюся воду.
– Эту воду можно пить? Гейвин кивнул.
– Существа, которые в ней живут, безвредны для человеческого организма. – Он помолчал, внимательно глядя на Персефону. Она не могла отвести глаз от его магнетического взгляда. – Но здесь есть вода получше. – Кивком головы он указал на маленький храм. – Если тебе хватит смелости рискнуть.
– Не понимаю. О каком риске ты говоришь?
– Вода для совокупления. – Увидев, что она недоуменно сдвинула брови, Гейвин спросил: – Ты никогда не задумывалась, откуда она берется?
– Вода для совокупления? Впервые слышу.
– Неужели? Ты же много читаешь. Впрочем, ты не могла прочесть о таких вещах в пособии по плотницкому делу и прочей технической литературе.
– Издеваешься, да?
Потрясенная увиденным, она не желала в довершение всего становиться предметом насмешек. Он ласково посмотрел на нее:
– Нет, Персефона, не издеваюсь. Просто мне немного странно, что ты не знаешь обычных вещей. Вода для совокупления – часть обряда венчания. Молодые пьют ее в первую брачную ночь.
– Зачем?
– Говорят, что она… усиливает желание.
Щеки Персефоны вспыхнули огнем.
– И ты веришь?
– Я никогда не пробовал эту воду.
– Вода, она и есть вода.
– Тогда давай утолим жажду.
Он вошел в маленький храм и обернулся, дожидаясь свою спутницу. Персефона сделала вдох и медленно выдохнула.
– Что за лицо? – спросила она.
С древнего камня на нее смотрело лицо, настолько истертое временем, что трудно определить, кому оно принадлежит – мужчине или женщине.
– Я думал, ты узнаешь изображение, ведь ты человек верующий. Говорят, будто это дух Акоры.
– Какая нелепость! Дух Акоры вездесущ, его нельзя передать с помощью резьбы.
И все же она задумалась. Что, если каменный лик выполнили первые поселенцы, пришедшие на Акору еще до катаклизма? Изображение казалось достаточно древним, чтобы отнести его к тем далеким временам.
По камню текла вода, а в каждой его трещинке рос мох. Глаза… нос… губы… создавалось впечатление, что лицо – творение самой земли.
Гейвин нагнулся, зачерпнул пригоршней воду и выпил.
– Сладкая, – определил он спустя мгновение, – и холодная.
– Значит, чистая вода, без всяких примесей.
– Почему же тогда она заслужила такую репутацию? Персефона пожала плечами и выпила воду.
– Я знаю, что люди верят в самые разные вещи. Они стояли так близко, что она задела рукой его руку.
Прикосновение отозвалось трепетом во всем ее теле.
– Скажи, почему ты сюда пришла?
– Я хотела увидеть то, что видел ты, и понять, насколько положение опасно.
– Тебя напугало то, что ты здесь увидела?
– Да. Здесь хуже, чем на Дейматосе. До сих пор я верила, что Акоре не грозит новый катаклизм. Теперь мое мнение изменилось.
Гейвин выпил еще воды, сел на землю и вытянул свои длинные ноги. Глядя на его мускулистые ноги, Персефона подумала, что он, должно быть, много ездил верхом, а обучаясь воинскому искусству, до седьмого пота занимался фехтованием и борьбой. Она не могла не признать, что у него очень спортивная фигура.
– У меня есть другое объяснение. – Он жестом пригласил ее сесть рядом.
Персефона замялась, но все-таки опустилась на землю. Они сидели так близко, что она чувствовала тепло его тела.
– Какое же?
– Я о нем уже говорил. Мы мало знаем о земле и о тех процессах, которые в ней происходят. Мы слишком долго обращали внимание на суеверия и мифы и теперь вряд ли сумеем разглядеть правду, даже если она окажется у нас под самым носом.
– В твоих речах чувствуется привкус горечи, принц Атрейдис. Странно для человека, который только что выпил сладкой воды.
Он засмеялся.
– Именно это я и имею в виду. Есть люди, которые искренне верят в то, что здешняя вода – афродизиак.
– На мой взгляд, обыкновенная вода.
В подтверждение она сделала еще один глоток.
– Потому что ты умна и умеешь логически мыслить. Она быстро взглянула на него, чтобы проверить, не издевается ли он над ней опять, но Гейвин выглядел совершенно серьезным.
– Спасибо…
– Тебя удивила моя похвала?
– Ну, в общем… да, удивила.
Он нагнулся ближе и убрал с ее лба выбившуюся прядь волос. Его прикосновение оказалось крайне приятным.
Она не стала возражать, когда его палец скользнул по ее щеке.
– Ты напрасно удивляешься, – проговорил он. – Любой мужчина, у которого есть хоть капля мозгов, способен заметить, что ты не просто красивая девушка.
– Красивая девушка?
Может, она спит? Если так, то пусть ее сон подольше не кончается. Принц Атрейдис назвал ее красивой, умной и… что еще он сказал? Ах да, логически мыслящей. По крайней мере последняя часть его утверждения – абсолютная правда. Она действительно привыкла во всем руководствоваться логикой.
В данный момент ей показалось вполне логичным выпить еще воды.
Гейвин сделал то же самое.
– Здесь намного приятнее. Персефона кивнула.
– И прохладнее. Мы, наверное, чересчур перегрелись возле лавы, и поэтому нам так захотелось пить.
– Наверное. У тебя красивые губы.
– Что?
– Твои губы. Они красивые.
– О! Честно говоря, твои губы мне тоже нравятся.
– Вот как? – удивленно спросил он.
– Да. Во всяком случае, они нравились мне, когда ты меня целовал.
Неужели она так сказала? Просто невероятно! Впрочем, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Когда она смотрела в котел с адским огнем, в котором сварился заживо предатель Дейлос (его всегда называли именно так, как будто у него не существовало других отличительных черт), ее переполняли ужас и боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Зачем и кому нужно так рисковать?
– Атреус регулярно приходит сюда, чтобы проверить лавовый поток, как делали все ванаксы до него. Кроме моего дяди, о существовании потока почти никто не знает.
– Все держится в секрете?
Гейвин кивнул:
– Чтобы понапрасну не тревожить людей. – Он поставил фонарь на выступ, где они стояли, и взглянул на бушующее пламя. – Предатель Дейлос нашел это место и начал обманывать своих сторонников, утверждая, что Акора находится на грани катастрофы, и только он может ее спасти. По иронии судьбы он сам принял смерть в огне лавы.
– Правда? Каким образом? – спросила Персефона. В горячем, насыщенном серными парами воздухе ее голос звучал высоко и тонко.
– Произошла битва между ним и Атреусом. Дейлос потерпел поражение. Если бы его взяли живым, ему пришлось бы ответить за свои преступления. Чтобы избежать суда, он прыгнул в кипящую лаву.
– Он, наверное, сошел с ума.
– Кое-кто высказывал такое мнение, но я не уверен в его правоте. Трудно понять, что толкает человека на путь порока.
– Значит, ты думаешь, что он был порочным?
– Его поступки не оставляют в этом никакого сомнения. Ну что, налюбовалась?
– Вполне, – ответила она, мечтая поскорее уйти из ада.
Они вернулись в грот. Персефона, погруженная в свои мысли, почувствовала растущую жажду. Она взглянула на светящуюся воду.
– Эту воду можно пить? Гейвин кивнул.
– Существа, которые в ней живут, безвредны для человеческого организма. – Он помолчал, внимательно глядя на Персефону. Она не могла отвести глаз от его магнетического взгляда. – Но здесь есть вода получше. – Кивком головы он указал на маленький храм. – Если тебе хватит смелости рискнуть.
– Не понимаю. О каком риске ты говоришь?
– Вода для совокупления. – Увидев, что она недоуменно сдвинула брови, Гейвин спросил: – Ты никогда не задумывалась, откуда она берется?
– Вода для совокупления? Впервые слышу.
– Неужели? Ты же много читаешь. Впрочем, ты не могла прочесть о таких вещах в пособии по плотницкому делу и прочей технической литературе.
– Издеваешься, да?
Потрясенная увиденным, она не желала в довершение всего становиться предметом насмешек. Он ласково посмотрел на нее:
– Нет, Персефона, не издеваюсь. Просто мне немного странно, что ты не знаешь обычных вещей. Вода для совокупления – часть обряда венчания. Молодые пьют ее в первую брачную ночь.
– Зачем?
– Говорят, что она… усиливает желание.
Щеки Персефоны вспыхнули огнем.
– И ты веришь?
– Я никогда не пробовал эту воду.
– Вода, она и есть вода.
– Тогда давай утолим жажду.
Он вошел в маленький храм и обернулся, дожидаясь свою спутницу. Персефона сделала вдох и медленно выдохнула.
– Что за лицо? – спросила она.
С древнего камня на нее смотрело лицо, настолько истертое временем, что трудно определить, кому оно принадлежит – мужчине или женщине.
– Я думал, ты узнаешь изображение, ведь ты человек верующий. Говорят, будто это дух Акоры.
– Какая нелепость! Дух Акоры вездесущ, его нельзя передать с помощью резьбы.
И все же она задумалась. Что, если каменный лик выполнили первые поселенцы, пришедшие на Акору еще до катаклизма? Изображение казалось достаточно древним, чтобы отнести его к тем далеким временам.
По камню текла вода, а в каждой его трещинке рос мох. Глаза… нос… губы… создавалось впечатление, что лицо – творение самой земли.
Гейвин нагнулся, зачерпнул пригоршней воду и выпил.
– Сладкая, – определил он спустя мгновение, – и холодная.
– Значит, чистая вода, без всяких примесей.
– Почему же тогда она заслужила такую репутацию? Персефона пожала плечами и выпила воду.
– Я знаю, что люди верят в самые разные вещи. Они стояли так близко, что она задела рукой его руку.
Прикосновение отозвалось трепетом во всем ее теле.
– Скажи, почему ты сюда пришла?
– Я хотела увидеть то, что видел ты, и понять, насколько положение опасно.
– Тебя напугало то, что ты здесь увидела?
– Да. Здесь хуже, чем на Дейматосе. До сих пор я верила, что Акоре не грозит новый катаклизм. Теперь мое мнение изменилось.
Гейвин выпил еще воды, сел на землю и вытянул свои длинные ноги. Глядя на его мускулистые ноги, Персефона подумала, что он, должно быть, много ездил верхом, а обучаясь воинскому искусству, до седьмого пота занимался фехтованием и борьбой. Она не могла не признать, что у него очень спортивная фигура.
– У меня есть другое объяснение. – Он жестом пригласил ее сесть рядом.
Персефона замялась, но все-таки опустилась на землю. Они сидели так близко, что она чувствовала тепло его тела.
– Какое же?
– Я о нем уже говорил. Мы мало знаем о земле и о тех процессах, которые в ней происходят. Мы слишком долго обращали внимание на суеверия и мифы и теперь вряд ли сумеем разглядеть правду, даже если она окажется у нас под самым носом.
– В твоих речах чувствуется привкус горечи, принц Атрейдис. Странно для человека, который только что выпил сладкой воды.
Он засмеялся.
– Именно это я и имею в виду. Есть люди, которые искренне верят в то, что здешняя вода – афродизиак.
– На мой взгляд, обыкновенная вода.
В подтверждение она сделала еще один глоток.
– Потому что ты умна и умеешь логически мыслить. Она быстро взглянула на него, чтобы проверить, не издевается ли он над ней опять, но Гейвин выглядел совершенно серьезным.
– Спасибо…
– Тебя удивила моя похвала?
– Ну, в общем… да, удивила.
Он нагнулся ближе и убрал с ее лба выбившуюся прядь волос. Его прикосновение оказалось крайне приятным.
Она не стала возражать, когда его палец скользнул по ее щеке.
– Ты напрасно удивляешься, – проговорил он. – Любой мужчина, у которого есть хоть капля мозгов, способен заметить, что ты не просто красивая девушка.
– Красивая девушка?
Может, она спит? Если так, то пусть ее сон подольше не кончается. Принц Атрейдис назвал ее красивой, умной и… что еще он сказал? Ах да, логически мыслящей. По крайней мере последняя часть его утверждения – абсолютная правда. Она действительно привыкла во всем руководствоваться логикой.
В данный момент ей показалось вполне логичным выпить еще воды.
Гейвин сделал то же самое.
– Здесь намного приятнее. Персефона кивнула.
– И прохладнее. Мы, наверное, чересчур перегрелись возле лавы, и поэтому нам так захотелось пить.
– Наверное. У тебя красивые губы.
– Что?
– Твои губы. Они красивые.
– О! Честно говоря, твои губы мне тоже нравятся.
– Вот как? – удивленно спросил он.
– Да. Во всяком случае, они нравились мне, когда ты меня целовал.
Неужели она так сказала? Просто невероятно! Впрочем, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Когда она смотрела в котел с адским огнем, в котором сварился заживо предатель Дейлос (его всегда называли именно так, как будто у него не существовало других отличительных черт), ее переполняли ужас и боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62