Жадно напившись, она плеснула водой на свое разгоряченное лицо.
Гейвин сделал то же самое, потом выпрямился и окинул окрестности долгим взглядом.
– Нам осталось идти совсем немного, – сообщил он.
– Мы уже прошли несколько миль. – Она разогнулась, чувствуя себя значительно лучше. – Здесь, наверху, так тихо, что кажется, будто и нет никакого извержения.
Словно в подтверждение ее слов мимо пролетела черно-оранжевая бабочка.
– Будем надеяться, что тишина сохранится как можно дольше.
Они продолжали взбираться к белому меловому хребту. Под ними расстилалась вся Акора. В центре Внутреннего моря, под столбом пара, виднелись острова Дейматос, Тарбос и Фобос. За ними легкое сгущение вдоль горизонта обозначало побережье Лейоса.
С такого расстояния море казалось спокойным. Лишь слабая дымка из поднявшейся каменной пыли, которая висела над гаванью Илиуса, свидетельствовала о происходивших там разрушениях. Далеко за мысами синела водная гладь открытого океана, на которой посверкивали мелкие белые точки – паруса флотилии. В противоположной стороне, за северным проливом, такое же скопление белых точек указывало на присутствие флота с Лейоса.
– Похоже, все акоранцы вышли в море, – заметила Персефона.
В следующую секунду до их ушей долетел глухой утробный гул.
– Землетрясение, – заявил Гейвин, – настолько сильное, что мы слышим его даже здесь, наверху.
Несколько минут спустя, когда они добрались до белого мелового хребта, гул раздался снова.
– Не останавливайся, – велел Гейвин и помог ей преодолеть хребет.
Сразу за ним тянулась большая поляна, поросшая луговыми цветами – нивяником, крокусами, фиалками, ирисами и маками. Пестрое многоцветье слегка колыхалось на ветру. Почти в самом центре поляны стояла маленькая аккуратная хижина, сделанная из бревен, подогнанных друг к другу с помощью зарубок, крытая поросшей мхом кровельной дранкой.
Перед хижиной стоял огромный медведь, вырезанный из ствола старого дерева. Изображение зверя выполнено настолько реалистично, что захватывало дух. На поляне, окружавшей хижину, разместились и другие большие скульптуры из дерева и металла. Все они приковывали взгляд.
– Что это? – спросила Персефона.
– Хижина Атреуса и Брайанны. – Гейвин зашагал по цветочной поляне. – Мой дядя в шутку говорит, что хотел бы поселиться здесь, когда отойдет от дел.
– Почему ты думаешь, что он шутит?
– Хороший вопрос. Просто когда он так говорил, я не воспринимал его слова всерьез.
– А сейчас?
– Сейчас не знаю. – Он обнял ее за талию. – Давай зайдем внутрь.
Хижина имела всего одну комнату с двумя небольшими смежными помещениями. Одно предназначалось для приготовления пищи, другое – для мытья. Персефона с удивлением увидела, что в ванной течет горячий источник. Прямо под кухней вырыт колодец, из которого можно черпать пресную воду.
Жилище обставлено просто, но красиво: большая кровать из резного дерева, покрытая гобеленом, который объединил в себе все цвета предзакатного или предрассветного неба; несколько низких кушеток и резной стол. Возле одной стены располагалось нечто, чего она никогда не видела раньше, но о чем читала.
– Камин? – спросила она, глядя на выложенную кирпичом нишу.
Гейвин кивнул:
– Здесь, в горах, иногда холодно, так что камин вполне уместен. Я сейчас проверю запасы продуктов.
– А они здесь есть?
– Атреус и Брайанна приходят сюда довольно часто и поэтому оставляют еду. Здесь также должно храниться снаряжение для ловли рыбы и охоты.
В кухонных шкафчиках нашлись бочонки с мукой, солью и сахаром и глиняные банки с оливковым маслом и медом. А еще на кухне лежали стручки сушеного перца, говядина, фрукты, сырный шар и крекеры.
– Голодать нам не придется, – заметила Персефона. Она никак не ожидала, что их временное пристанище окажется таким уютным, но еще больше ее удивляла банальность собственной реакции. – Я страшно хочу есть.
– Я тоже. Я бы с радостью тебе помог, но, по правде говоря, я понятия не имею как.
Может быть, сказалась обыденность ситуации, вдруг сменившая множество наполненных страхом дней и ночей. Или ей просто сделалось хорошо рядом с Гейвином. Трудно сказать почему, но Персефона чувствовала себя беспечно-веселой и хотела немножко подразнить своего спутника.
– Что же ты делал, когда поднимался в горы во время обучения воинскому искусству?
– Жевал сушеную говядину, жесткую, как обувная кожа. Если нам хотелось устроить пир, мы ловили кузнечиков.
– Не желаю слушать подобного ужаса! – прервала его Персефона.
Он усмехнулся и замолчал, а потом предложил более серьезным тоном:
– Я затоплю печь, а потом обследую местность, хорошо?
Она согласилась. Он заложил в печь дрова – весьма умело, как заметила Персефона, после чего нашел маленький коробок, в котором лежали деревянные палочки, и чиркнул одной палочкой по боковой стенке плиты. Высеченная искра быстро превратилась в пламя.
– Как ты сделал?
– Эти палочки называются спичками. – Он протянул ей коробок. – Они жутко воняют, но с их помощью можно легко разжечь огонь. Только обращайся с ними очень осторожно.
Недоумевая, каким образом палочка может заменить нудное действие, для которого необходимы кремень и трут, Персефона достала из колодца воду и поставила котелок на огонь, потом порезала сушеную говядину тонкими ломтиками и бросила их в посудину. Более детальный осмотр кухни обнаружил множество разных специй. Персефона отложила их в сторону и, пока говядина размягчалась в кипятке, порезала сушеный перец и фрукты. Когда вернулся Гейвин, все уже тушилось в оливковом масле с добавлением меда и специй. Кроме того, она замесила тесто для лепешек и выпекла их на противнях в печи.
Он одобрительно потянул носом:
– Судя по запахам, ты сотворила чудо.
Она попыталась скрыть свое удовольствие от похвалы, но не слишком преуспела. Они отнесли еду в главную комнату и сели за резной стол.
– Что ты увидел? – спросила Персефона, когда они приступили к трапезе.
– То, на что и надеялся. Я приходил сюда всего несколько раз, но мне казалось, что я хорошо запомнил окрестности. Здесь другие скальные породы. Обсидиана нет вообще, зато много гранита.
– И что это значит?
– То, что здесь находится часть исконной Акоры, которая уцелела в катаклизме. Скорее всего она выстоит и сейчас.
– Радостно сознавать, – признала Персефона. Вдали опять загрохотало. Чтобы успокоить себя, она попыталась представить грозу, во время которой гремел гром.
– Нам надо отдохнуть, – мягко проговорил Гейвин.
Но у Персефоны возникла другая идея. На Дейматосе она привыкла купаться в минеральных источниках. После отъезда с острова такие купания стали единственной вещью, которой ей не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Гейвин сделал то же самое, потом выпрямился и окинул окрестности долгим взглядом.
– Нам осталось идти совсем немного, – сообщил он.
– Мы уже прошли несколько миль. – Она разогнулась, чувствуя себя значительно лучше. – Здесь, наверху, так тихо, что кажется, будто и нет никакого извержения.
Словно в подтверждение ее слов мимо пролетела черно-оранжевая бабочка.
– Будем надеяться, что тишина сохранится как можно дольше.
Они продолжали взбираться к белому меловому хребту. Под ними расстилалась вся Акора. В центре Внутреннего моря, под столбом пара, виднелись острова Дейматос, Тарбос и Фобос. За ними легкое сгущение вдоль горизонта обозначало побережье Лейоса.
С такого расстояния море казалось спокойным. Лишь слабая дымка из поднявшейся каменной пыли, которая висела над гаванью Илиуса, свидетельствовала о происходивших там разрушениях. Далеко за мысами синела водная гладь открытого океана, на которой посверкивали мелкие белые точки – паруса флотилии. В противоположной стороне, за северным проливом, такое же скопление белых точек указывало на присутствие флота с Лейоса.
– Похоже, все акоранцы вышли в море, – заметила Персефона.
В следующую секунду до их ушей долетел глухой утробный гул.
– Землетрясение, – заявил Гейвин, – настолько сильное, что мы слышим его даже здесь, наверху.
Несколько минут спустя, когда они добрались до белого мелового хребта, гул раздался снова.
– Не останавливайся, – велел Гейвин и помог ей преодолеть хребет.
Сразу за ним тянулась большая поляна, поросшая луговыми цветами – нивяником, крокусами, фиалками, ирисами и маками. Пестрое многоцветье слегка колыхалось на ветру. Почти в самом центре поляны стояла маленькая аккуратная хижина, сделанная из бревен, подогнанных друг к другу с помощью зарубок, крытая поросшей мхом кровельной дранкой.
Перед хижиной стоял огромный медведь, вырезанный из ствола старого дерева. Изображение зверя выполнено настолько реалистично, что захватывало дух. На поляне, окружавшей хижину, разместились и другие большие скульптуры из дерева и металла. Все они приковывали взгляд.
– Что это? – спросила Персефона.
– Хижина Атреуса и Брайанны. – Гейвин зашагал по цветочной поляне. – Мой дядя в шутку говорит, что хотел бы поселиться здесь, когда отойдет от дел.
– Почему ты думаешь, что он шутит?
– Хороший вопрос. Просто когда он так говорил, я не воспринимал его слова всерьез.
– А сейчас?
– Сейчас не знаю. – Он обнял ее за талию. – Давай зайдем внутрь.
Хижина имела всего одну комнату с двумя небольшими смежными помещениями. Одно предназначалось для приготовления пищи, другое – для мытья. Персефона с удивлением увидела, что в ванной течет горячий источник. Прямо под кухней вырыт колодец, из которого можно черпать пресную воду.
Жилище обставлено просто, но красиво: большая кровать из резного дерева, покрытая гобеленом, который объединил в себе все цвета предзакатного или предрассветного неба; несколько низких кушеток и резной стол. Возле одной стены располагалось нечто, чего она никогда не видела раньше, но о чем читала.
– Камин? – спросила она, глядя на выложенную кирпичом нишу.
Гейвин кивнул:
– Здесь, в горах, иногда холодно, так что камин вполне уместен. Я сейчас проверю запасы продуктов.
– А они здесь есть?
– Атреус и Брайанна приходят сюда довольно часто и поэтому оставляют еду. Здесь также должно храниться снаряжение для ловли рыбы и охоты.
В кухонных шкафчиках нашлись бочонки с мукой, солью и сахаром и глиняные банки с оливковым маслом и медом. А еще на кухне лежали стручки сушеного перца, говядина, фрукты, сырный шар и крекеры.
– Голодать нам не придется, – заметила Персефона. Она никак не ожидала, что их временное пристанище окажется таким уютным, но еще больше ее удивляла банальность собственной реакции. – Я страшно хочу есть.
– Я тоже. Я бы с радостью тебе помог, но, по правде говоря, я понятия не имею как.
Может быть, сказалась обыденность ситуации, вдруг сменившая множество наполненных страхом дней и ночей. Или ей просто сделалось хорошо рядом с Гейвином. Трудно сказать почему, но Персефона чувствовала себя беспечно-веселой и хотела немножко подразнить своего спутника.
– Что же ты делал, когда поднимался в горы во время обучения воинскому искусству?
– Жевал сушеную говядину, жесткую, как обувная кожа. Если нам хотелось устроить пир, мы ловили кузнечиков.
– Не желаю слушать подобного ужаса! – прервала его Персефона.
Он усмехнулся и замолчал, а потом предложил более серьезным тоном:
– Я затоплю печь, а потом обследую местность, хорошо?
Она согласилась. Он заложил в печь дрова – весьма умело, как заметила Персефона, после чего нашел маленький коробок, в котором лежали деревянные палочки, и чиркнул одной палочкой по боковой стенке плиты. Высеченная искра быстро превратилась в пламя.
– Как ты сделал?
– Эти палочки называются спичками. – Он протянул ей коробок. – Они жутко воняют, но с их помощью можно легко разжечь огонь. Только обращайся с ними очень осторожно.
Недоумевая, каким образом палочка может заменить нудное действие, для которого необходимы кремень и трут, Персефона достала из колодца воду и поставила котелок на огонь, потом порезала сушеную говядину тонкими ломтиками и бросила их в посудину. Более детальный осмотр кухни обнаружил множество разных специй. Персефона отложила их в сторону и, пока говядина размягчалась в кипятке, порезала сушеный перец и фрукты. Когда вернулся Гейвин, все уже тушилось в оливковом масле с добавлением меда и специй. Кроме того, она замесила тесто для лепешек и выпекла их на противнях в печи.
Он одобрительно потянул носом:
– Судя по запахам, ты сотворила чудо.
Она попыталась скрыть свое удовольствие от похвалы, но не слишком преуспела. Они отнесли еду в главную комнату и сели за резной стол.
– Что ты увидел? – спросила Персефона, когда они приступили к трапезе.
– То, на что и надеялся. Я приходил сюда всего несколько раз, но мне казалось, что я хорошо запомнил окрестности. Здесь другие скальные породы. Обсидиана нет вообще, зато много гранита.
– И что это значит?
– То, что здесь находится часть исконной Акоры, которая уцелела в катаклизме. Скорее всего она выстоит и сейчас.
– Радостно сознавать, – признала Персефона. Вдали опять загрохотало. Чтобы успокоить себя, она попыталась представить грозу, во время которой гремел гром.
– Нам надо отдохнуть, – мягко проговорил Гейвин.
Но у Персефоны возникла другая идея. На Дейматосе она привыкла купаться в минеральных источниках. После отъезда с острова такие купания стали единственной вещью, которой ей не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62