Их позицию как раньше, так
и теперь можно было во многих случаях сформулировать сле-
дующим образом: <Да посмотрите, все дело в аморальности>.
Никому даже в голову не приходило, что какие бы то ни
было расстройства телесной функции точно так же могут быть
следствиями и общего нарушения вегетативной жизни.
Существовало три основных взгляда на отношения между
телесным и душевным:
1. Каждое душевное заболевание или явление обусловлено фи-
зическими причинами. Это формула механистического материа-
лизма.
2. Каждое душевное заболевание или явление обусловлено ис-
ключительно причинами душевного свойства; с точки зрения ре-
лигиозного мышления все телесные заболевания также имеют
душевные причины. Это формула метафизического идеализма.
Она совпадает с представлением о том, что <дух создал ма-
терию>, а не наоборот.
3. Душевное и физическое - два параллельно происходящих
процесса, взаимно воздействующие друг на друга. Это <пси-
хофизический параллелизм>.
Единого функционального представления о взаимоотноше-
ниях тела и души не существовало. В моей клинической работе
философские вопросы не играли никакой роли. Я шел не от
философии к клинической практике, а через клиническую прак-
тику - к развитию метода, который до тех пор применял не-
осознанно. Этот метод требовал ясности относительно связи
между телесным и душевным.
Многие проводили правильные наблюдения, но в научной
работе враждебно противостояли друг другу, как, например,
Адлер со своим учением о нервном характере - учению Фрейда
о сексуальной этиологии неврозов. В это можно было бы и
не верить, но тем не менее <характер> и <сексуальность> об-
разовывали два несовместимых полюса аналитического мыш-
ления. В психоаналитическом объединении не любили слишком
много разговаривать о характере. Я понимал это, ведь мало
о чем обычно говорят так пространно, как о <характере>. Очень
немногие четко отделяли оценку характера (<хорошего> или
62
<плохого>) от его научно-естественного исследования. Характе-
рология и этика были и остаются еще и сегодня почти иден-
тичными.
Понятие характера не было свободно от оценки и в пси-
хоанализе. Оказывалось просто мучением иметь <анальный> ха-
рактер, <оральный> - не в такой степени, но его обладателя
рассматривали как младенца. Фрейд показал происхождение не-
которых типичных черт характера из влечений, проявившихся
в раннем детстве. Абрахам провел блестящие исследования о
свойствах характера при меланхолии и маниакально-
депрессивных состояниях. Тем более сбивала с толку нераз-
бериха оценок и описаний фактов. Хотя и говорили, что науке
надо быть <объективной> и <свободной от оценок>, но каждая
фраза, определявшая поведение в соответствии с характером,
звучала как приговор, причем не о здоровье или болезни, а
о том, что соответствует <добру> или <злу>. Встречалось пред-
ставление о том, что существуют определенные <плохие ха-
рактеры>, непригодные для аналитического лечения, которое-де
требует известного уровня душевной организации больного. Ле-
чение многих якобы не стоило затрачивавшихся усилий. Мно-
гие, кроме того, были настолько <нарциссистски> настроены,
что в результате лечения не удалось проломить этот барьер.
За препятствие психоаналитическому лечению выдавался и низ-
кий интеллектуальный уровень. Таким образом, работа огра-
ничивалась описанными невротическими симптомами, выяв-
лявшимися у интеллигентных и способных к ассоциативному
мышлению людей с <правильно развитым> характером.
Этот крайне индивидуалистический, по сути своей феодаль-
ный, взгляд, свойственный психотерапевтам, конечно, сразу же
пришел в противоречие с потребностями врачебной работы,
когда 22 мая 1922 г. была открыта Венская психоаналитическая
амбулатория для бедных. На Будапештском конгрессе 1918 г.
Фрейд отстаивал необходимость существования таких государ-
ственных медицинских учреждений для неимущих. Правда, по
его мнению, чистое золото психоанализа следовало смешать
<с медью - лечением, основанным на внушении>. Этого тре-
бовало массовое лечение.
В Берлине уже с 1920 г. работала поликлиника для бедных,
которой руководил Карл Абрахам. Главные врачи соответст-
вующих венских больниц, которым надлежало одобрить от-
крытие клиники, создали вместе с министерством здравоохра-
нения максимально возможные затруднения. Психиатры были
против, используя всякого рода уловки для защиты своей по-
зиции, а организация, представлявшая экономические интересы
врачей, боялась, что будет нанесен ущерб возможности зара-
ботка. Короче говоря, намерение создать клинику для лечения
63
неврозов у малоимущих считали в высшей степени излишним,
но в конце концов оно было осуществлено. Мы получили
несколько комнат в кардиологической больнице Кауфмана и
Мейера, но через шесть месяцев работа амбулатории была пре-
кращена. Так и продолжались эти колебания, потому что пред-
ставители официальной медицины не знали, как подойти к
делу, не укладывавшемуся в рамки их мышления. Директор
амбулатории Хичман рассказал о трудностях в маленькой бро-
шюре, посвященной 10-летию поликлиники. Я же хоте.> бы
вернуться к главной теме.
Психоаналитическая амбулатория стала кладезем знаний о
механизме неврозов, которыми страдала беднота. Я работал в
ней со дня основания на протяжении восьми лет, начав первым
ассистентом, а закончив заместителем директора. В приемные
часы яблоку негде было упасть. Приходили рабочие промыш-
ленных предприятий, мелкие служащие, надомники, студенты
и крестьяне. Наплыв был так велик, что мы не знали, что
и делать, особенно когда поликлиника приобрела известность.
Каждый психоаналитик взял на себя обязательство отработать
ежедневно по часу бесплатно, но этого было недостаточно.
Нам пришлось отделить случаи, лучше поддающиеся лечению\
от более трудных. Это заставило нас искать исходные данные}
для оценки перспектив лечения.
Позже я добился того, чтобы аналитики платили ежеме-
сячные взносы, намереваясь с помощью этих денег профи-
нансировать работу одного или двух оплачиваемых врачей. Так
появилась надежда, что название <поликлиника> будет оправ-
дано. Согласно тогдашним понятиям, лечение требовало по
меньшей мере часа ежедневно на протяжении шести месяцев,
и сразу же оказалось, что психоанализ не является способом
массовой терапии. Проблемы профилактики неврозов не суще-
ствовало, и никто не знал, что и сказать по этому поводу.
Работа в поликлинике поставила меня непосредственно перед
следующими фактами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
и теперь можно было во многих случаях сформулировать сле-
дующим образом: <Да посмотрите, все дело в аморальности>.
Никому даже в голову не приходило, что какие бы то ни
было расстройства телесной функции точно так же могут быть
следствиями и общего нарушения вегетативной жизни.
Существовало три основных взгляда на отношения между
телесным и душевным:
1. Каждое душевное заболевание или явление обусловлено фи-
зическими причинами. Это формула механистического материа-
лизма.
2. Каждое душевное заболевание или явление обусловлено ис-
ключительно причинами душевного свойства; с точки зрения ре-
лигиозного мышления все телесные заболевания также имеют
душевные причины. Это формула метафизического идеализма.
Она совпадает с представлением о том, что <дух создал ма-
терию>, а не наоборот.
3. Душевное и физическое - два параллельно происходящих
процесса, взаимно воздействующие друг на друга. Это <пси-
хофизический параллелизм>.
Единого функционального представления о взаимоотноше-
ниях тела и души не существовало. В моей клинической работе
философские вопросы не играли никакой роли. Я шел не от
философии к клинической практике, а через клиническую прак-
тику - к развитию метода, который до тех пор применял не-
осознанно. Этот метод требовал ясности относительно связи
между телесным и душевным.
Многие проводили правильные наблюдения, но в научной
работе враждебно противостояли друг другу, как, например,
Адлер со своим учением о нервном характере - учению Фрейда
о сексуальной этиологии неврозов. В это можно было бы и
не верить, но тем не менее <характер> и <сексуальность> об-
разовывали два несовместимых полюса аналитического мыш-
ления. В психоаналитическом объединении не любили слишком
много разговаривать о характере. Я понимал это, ведь мало
о чем обычно говорят так пространно, как о <характере>. Очень
немногие четко отделяли оценку характера (<хорошего> или
62
<плохого>) от его научно-естественного исследования. Характе-
рология и этика были и остаются еще и сегодня почти иден-
тичными.
Понятие характера не было свободно от оценки и в пси-
хоанализе. Оказывалось просто мучением иметь <анальный> ха-
рактер, <оральный> - не в такой степени, но его обладателя
рассматривали как младенца. Фрейд показал происхождение не-
которых типичных черт характера из влечений, проявившихся
в раннем детстве. Абрахам провел блестящие исследования о
свойствах характера при меланхолии и маниакально-
депрессивных состояниях. Тем более сбивала с толку нераз-
бериха оценок и описаний фактов. Хотя и говорили, что науке
надо быть <объективной> и <свободной от оценок>, но каждая
фраза, определявшая поведение в соответствии с характером,
звучала как приговор, причем не о здоровье или болезни, а
о том, что соответствует <добру> или <злу>. Встречалось пред-
ставление о том, что существуют определенные <плохие ха-
рактеры>, непригодные для аналитического лечения, которое-де
требует известного уровня душевной организации больного. Ле-
чение многих якобы не стоило затрачивавшихся усилий. Мно-
гие, кроме того, были настолько <нарциссистски> настроены,
что в результате лечения не удалось проломить этот барьер.
За препятствие психоаналитическому лечению выдавался и низ-
кий интеллектуальный уровень. Таким образом, работа огра-
ничивалась описанными невротическими симптомами, выяв-
лявшимися у интеллигентных и способных к ассоциативному
мышлению людей с <правильно развитым> характером.
Этот крайне индивидуалистический, по сути своей феодаль-
ный, взгляд, свойственный психотерапевтам, конечно, сразу же
пришел в противоречие с потребностями врачебной работы,
когда 22 мая 1922 г. была открыта Венская психоаналитическая
амбулатория для бедных. На Будапештском конгрессе 1918 г.
Фрейд отстаивал необходимость существования таких государ-
ственных медицинских учреждений для неимущих. Правда, по
его мнению, чистое золото психоанализа следовало смешать
<с медью - лечением, основанным на внушении>. Этого тре-
бовало массовое лечение.
В Берлине уже с 1920 г. работала поликлиника для бедных,
которой руководил Карл Абрахам. Главные врачи соответст-
вующих венских больниц, которым надлежало одобрить от-
крытие клиники, создали вместе с министерством здравоохра-
нения максимально возможные затруднения. Психиатры были
против, используя всякого рода уловки для защиты своей по-
зиции, а организация, представлявшая экономические интересы
врачей, боялась, что будет нанесен ущерб возможности зара-
ботка. Короче говоря, намерение создать клинику для лечения
63
неврозов у малоимущих считали в высшей степени излишним,
но в конце концов оно было осуществлено. Мы получили
несколько комнат в кардиологической больнице Кауфмана и
Мейера, но через шесть месяцев работа амбулатории была пре-
кращена. Так и продолжались эти колебания, потому что пред-
ставители официальной медицины не знали, как подойти к
делу, не укладывавшемуся в рамки их мышления. Директор
амбулатории Хичман рассказал о трудностях в маленькой бро-
шюре, посвященной 10-летию поликлиники. Я же хоте.> бы
вернуться к главной теме.
Психоаналитическая амбулатория стала кладезем знаний о
механизме неврозов, которыми страдала беднота. Я работал в
ней со дня основания на протяжении восьми лет, начав первым
ассистентом, а закончив заместителем директора. В приемные
часы яблоку негде было упасть. Приходили рабочие промыш-
ленных предприятий, мелкие служащие, надомники, студенты
и крестьяне. Наплыв был так велик, что мы не знали, что
и делать, особенно когда поликлиника приобрела известность.
Каждый психоаналитик взял на себя обязательство отработать
ежедневно по часу бесплатно, но этого было недостаточно.
Нам пришлось отделить случаи, лучше поддающиеся лечению\
от более трудных. Это заставило нас искать исходные данные}
для оценки перспектив лечения.
Позже я добился того, чтобы аналитики платили ежеме-
сячные взносы, намереваясь с помощью этих денег профи-
нансировать работу одного или двух оплачиваемых врачей. Так
появилась надежда, что название <поликлиника> будет оправ-
дано. Согласно тогдашним понятиям, лечение требовало по
меньшей мере часа ежедневно на протяжении шести месяцев,
и сразу же оказалось, что психоанализ не является способом
массовой терапии. Проблемы профилактики неврозов не суще-
ствовало, и никто не знал, что и сказать по этому поводу.
Работа в поликлинике поставила меня непосредственно перед
следующими фактами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109