Несомненно, синалоанец дал им соответствующие инструкции, и они старались не попадаться ей на глаза. Только дважды Тереса обратилась к капитану. В первый раз – когда, поднявшись на борт, приказала: плывите, пока я не скажу «хватит», мне наплевать, куда, а во второй – когда через двое суток, стоя на мостике, обернулась к нему и сказала: возвращаемся. Эти сорок восемь часов Тереса и пяти минут подряд не думала о Пати О'Фаррелл, да, впрочем, и ни о чем другом. Когда перед ее мысленным взором возникал образ подруги, всякий раз колыхание моря, кружащая вдали чайка, блики света на волнах, урчание двигателя под палубой, ветер, бросающий волосы в лицо, занимали все полезное пространство ее мозга. Великое преимущество моря в том, что можно часами смотреть на него, не думая. Даже не вспоминая, позволяя кильватерной струе уносить воспоминания с такой же легкостью, с какой они приходят. Расходиться, встречаясь с ними, как расходятся, встречаясь в ночи, огоньки кораблей. Тереса научилась этому у Сантьяго Фистерры: такое бывает только в море, потому что оно жестоко и эгоистично, как человек, а кроме того, в своей ужасной простоте не ведает смысла сложных слов – сожаления, раны, угрызения совести. Возможно, поэтому ему дано унимать боль Ты можешь узнать себя в нем или найти себе оправдание, пока ветер, свет, качка, шум воды, рассекаемой корпусом корабля, творят чудо отстранения, успокаивая до почти полного отсутствия боли любые сожаления, любую рану и любые угрызения совести.
* * *
В конце вторых суток погода переменилась, барометр за три часа упал на пять делений, и задул крепкий восточный ветер. Капитан поглядывал то на Тересу, по-прежнему сидевшую на корме, то на Поте Гальвеса. В конце концов, синалоанец подошел к ней и сказал: погода портится, донья. Может, вы хотите отдать какой-нибудь приказ. Тереса молча взглянула на него, и он, пожав плечами, вернулся к капитану. В ту ночь, при шести-семибалльном восточном ветре, «Синалоа» шла с работающими вполсилы двигателями – раскачиваясь, меняя галсы, чтобы держаться носом к волне и ветру, и в темноте пена захлестывала нос и капитанский мостик. Тереса поднялась в рубку. Отключив автоматику, сама встала у руля, озаренная красной подсветкой нактоуза – одна рука на ручке штурвала, другая на рукоятках скорости, а капитан, вахтенный матрос и накачавшийся биодрамином Поте Гальвес наблюдали за ней из задней каюты, цепляясь за стулья и стол и разливая кофе из чашек всякий раз, когда «Синалоа» заваливалась на борт. Трижды Тереса выходила, добиралась до подветренного планшира, где ее хлестали вода и ветер, и извергала за борт содержимое желудка, потом молча возвращалась к штурвалу – растрепанные мокрые волосы, темные круги от бессонницы под глазами – и закуривала очередную сигарету. Прежде ее не укачивало никогда. К рассвету шторм утих, ветер ослаб, и сероватый свет разгладил тяжелое, как свинец, море. Тогда она приказала возвращаться в порт.
* * *
Олег Языков приехал к завтраку. Джинсы, незастегнутый темный пиджак поверх спортивной рубашки, кроссовки. Светловолосый, спокойный, по-прежнему крепкий, хотя за последнее время несколько раздался в талии. Тереса принимала его на просторном, выложенным красновато-коричневой плиткой крыльце, выходящем в сад, к бассейну и лужайке, которая тянулась под ивами до самой стены рядом с пляжем. Они не виделись почти два месяца – с того самого вечера, когда за ужином Тереса предупредила его о грядущем неизбежном закрытии «Юропиэн Юнион», русского банка на острове Антигуа, при помощи которого Языков переводил деньги в Америку. Это предупреждение избавило человека из Солнцева от нескольких проблем и помогло сохранить немалые суммы.
– Сколько времени, Теса. Да.
На сей раз инициатором встречи был он. Телефонный звонок накануне вечером. Я не нуждаюсь в утешении, ответила она. Речь не об этом, сказал русский. Нет. Немножко дел, немножко дружбы. Ну, ты ведь знаешь. Да. Как обычно.
– Хочешь выпить, Олег?
Русский – он в это время намазывал маслом тост – задержал взгляд на стакане текилы, стоявшем перед Тересой рядом с чашкой кофе, и на пепельнице с четырьмя окурками. Она, в спортивном костюме, босиком, сидела, откинувшись на спинку плетеного кресла.
– Конечно же, я не хочу выпить, – сказал Языков. – Бог с тобой, в такой-то час. Я же всего-навсего гангстер из развалившегося Союза Советских Социалистических Республик А не мексиканка с асбестовым желудком. Да. Я далеко не такой мачо, как ты.
Они рассмеялись.
– Я вижу, ты можешь смеяться, – удивленно заметил Языков.
– А почему бы и нет, – ответила Тереса, прямо глядя в его светлые глаза. – Но как бы то ни было, имей в виду – мы не будем говорить о Пати.
– Я приехал не за этим. – Языков, задумчиво жуя тост, налил себе кофе из кофеварки. – Есть вещи, которые я должен тебе рассказать. Несколько вещей.
– Сначала позавтракай.
День был светлый, яркий, и от этого вода в бассейне так и сияла бирюзой. Хорошо сидеть там, на крыльце, согреваемом солнцем, уже успевшим подняться довольно высоко, в окружении живой изгороди, бугенвиллей и цветов, слушая пение птиц. Они неторопливо доели тосты и допили кофе, а Тереса еще и свою текилу, болтая о разной чепухе, как бывало всякий раз, когда они встречались вот так, наедине, по-дружески. Уже хорошо зная друг друга, оба понимали все с полуслова, с полужеста. И знали, какие слова нужно произносить, а какие нет.
Наконец Языков заговорил о деле.
– Главное – это главное, – начал он. – Есть заказ. Большой. Да. Для моих людей.
– Это значит – абсолютный приоритет.
– Мне нравится это слово. Приоритет.
– Тебе нужен героин?
Русский покачал головой:
– Гашиш. Мои шефы завязались с румынами. Хотят заполнить там несколько рынков. Да. Одним махом. Показать ливанцам, что есть альтернативные поставщики. Им нужно двадцать тонн. Марокко. Самого лучшего качества.
Тереса нахмурилась.
– Двадцать тонн – это много, – сказала она. – Сначала нужно их набрать, а момент, похоже, неподходящий. С учетом политических перемен в Марокко пока неясно, на кого там можно положиться, а на кого нет. Представь, у меня лежит в Агадире груз кокаина – лежит уже полтора месяца, потому что я до сих пор не решаюсь заняться его отправкой.
Языков внимательно выслушал, потом кивнул:
– Понимаю. Да. Решать тебе, – уточнил он. – Но ты оказала бы мне очень большую услугу. Моим людям этот шоколад нужен через месяц. И я узнал цены. Послушай. Цены очень хорошие.
– Цены не главное. Когда речь идет о тебе, мне на них плевать.
Человек из Солнцево улыбнулся и сказал «спасибо». Потом они вошли в дом. По другую сторону гостиной с кожаными креслами и восточными коврами находился кабинет Тересы. Поте Гальвес появился в коридоре, молча взглянул на Языкова и снова исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
* * *
В конце вторых суток погода переменилась, барометр за три часа упал на пять делений, и задул крепкий восточный ветер. Капитан поглядывал то на Тересу, по-прежнему сидевшую на корме, то на Поте Гальвеса. В конце концов, синалоанец подошел к ней и сказал: погода портится, донья. Может, вы хотите отдать какой-нибудь приказ. Тереса молча взглянула на него, и он, пожав плечами, вернулся к капитану. В ту ночь, при шести-семибалльном восточном ветре, «Синалоа» шла с работающими вполсилы двигателями – раскачиваясь, меняя галсы, чтобы держаться носом к волне и ветру, и в темноте пена захлестывала нос и капитанский мостик. Тереса поднялась в рубку. Отключив автоматику, сама встала у руля, озаренная красной подсветкой нактоуза – одна рука на ручке штурвала, другая на рукоятках скорости, а капитан, вахтенный матрос и накачавшийся биодрамином Поте Гальвес наблюдали за ней из задней каюты, цепляясь за стулья и стол и разливая кофе из чашек всякий раз, когда «Синалоа» заваливалась на борт. Трижды Тереса выходила, добиралась до подветренного планшира, где ее хлестали вода и ветер, и извергала за борт содержимое желудка, потом молча возвращалась к штурвалу – растрепанные мокрые волосы, темные круги от бессонницы под глазами – и закуривала очередную сигарету. Прежде ее не укачивало никогда. К рассвету шторм утих, ветер ослаб, и сероватый свет разгладил тяжелое, как свинец, море. Тогда она приказала возвращаться в порт.
* * *
Олег Языков приехал к завтраку. Джинсы, незастегнутый темный пиджак поверх спортивной рубашки, кроссовки. Светловолосый, спокойный, по-прежнему крепкий, хотя за последнее время несколько раздался в талии. Тереса принимала его на просторном, выложенным красновато-коричневой плиткой крыльце, выходящем в сад, к бассейну и лужайке, которая тянулась под ивами до самой стены рядом с пляжем. Они не виделись почти два месяца – с того самого вечера, когда за ужином Тереса предупредила его о грядущем неизбежном закрытии «Юропиэн Юнион», русского банка на острове Антигуа, при помощи которого Языков переводил деньги в Америку. Это предупреждение избавило человека из Солнцева от нескольких проблем и помогло сохранить немалые суммы.
– Сколько времени, Теса. Да.
На сей раз инициатором встречи был он. Телефонный звонок накануне вечером. Я не нуждаюсь в утешении, ответила она. Речь не об этом, сказал русский. Нет. Немножко дел, немножко дружбы. Ну, ты ведь знаешь. Да. Как обычно.
– Хочешь выпить, Олег?
Русский – он в это время намазывал маслом тост – задержал взгляд на стакане текилы, стоявшем перед Тересой рядом с чашкой кофе, и на пепельнице с четырьмя окурками. Она, в спортивном костюме, босиком, сидела, откинувшись на спинку плетеного кресла.
– Конечно же, я не хочу выпить, – сказал Языков. – Бог с тобой, в такой-то час. Я же всего-навсего гангстер из развалившегося Союза Советских Социалистических Республик А не мексиканка с асбестовым желудком. Да. Я далеко не такой мачо, как ты.
Они рассмеялись.
– Я вижу, ты можешь смеяться, – удивленно заметил Языков.
– А почему бы и нет, – ответила Тереса, прямо глядя в его светлые глаза. – Но как бы то ни было, имей в виду – мы не будем говорить о Пати.
– Я приехал не за этим. – Языков, задумчиво жуя тост, налил себе кофе из кофеварки. – Есть вещи, которые я должен тебе рассказать. Несколько вещей.
– Сначала позавтракай.
День был светлый, яркий, и от этого вода в бассейне так и сияла бирюзой. Хорошо сидеть там, на крыльце, согреваемом солнцем, уже успевшим подняться довольно высоко, в окружении живой изгороди, бугенвиллей и цветов, слушая пение птиц. Они неторопливо доели тосты и допили кофе, а Тереса еще и свою текилу, болтая о разной чепухе, как бывало всякий раз, когда они встречались вот так, наедине, по-дружески. Уже хорошо зная друг друга, оба понимали все с полуслова, с полужеста. И знали, какие слова нужно произносить, а какие нет.
Наконец Языков заговорил о деле.
– Главное – это главное, – начал он. – Есть заказ. Большой. Да. Для моих людей.
– Это значит – абсолютный приоритет.
– Мне нравится это слово. Приоритет.
– Тебе нужен героин?
Русский покачал головой:
– Гашиш. Мои шефы завязались с румынами. Хотят заполнить там несколько рынков. Да. Одним махом. Показать ливанцам, что есть альтернативные поставщики. Им нужно двадцать тонн. Марокко. Самого лучшего качества.
Тереса нахмурилась.
– Двадцать тонн – это много, – сказала она. – Сначала нужно их набрать, а момент, похоже, неподходящий. С учетом политических перемен в Марокко пока неясно, на кого там можно положиться, а на кого нет. Представь, у меня лежит в Агадире груз кокаина – лежит уже полтора месяца, потому что я до сих пор не решаюсь заняться его отправкой.
Языков внимательно выслушал, потом кивнул:
– Понимаю. Да. Решать тебе, – уточнил он. – Но ты оказала бы мне очень большую услугу. Моим людям этот шоколад нужен через месяц. И я узнал цены. Послушай. Цены очень хорошие.
– Цены не главное. Когда речь идет о тебе, мне на них плевать.
Человек из Солнцево улыбнулся и сказал «спасибо». Потом они вошли в дом. По другую сторону гостиной с кожаными креслами и восточными коврами находился кабинет Тересы. Поте Гальвес появился в коридоре, молча взглянул на Языкова и снова исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139