Твердой походкой я направляюсь к автобусной остановке. Так, на всякий случай, ведь неизвестно, чем закончится сегодняшний день, поэтому очень сильно хочется вспомнить те детские ощущения поездки в общественном транспорте. Если честно, я бы хотел еще много чего освежить в памяти перед финалом, но времени нет.
Я со своей свитой преодолеваю последний поворот на персональной дороге в ад. Раньше я думал, что этот путь будет усеян разложившимися трупами домашних животных, отрезанными половыми органами, взрывами ядерных боеголовок, но все оказалось намного проще: обычная, вымощенная стандартной плиткой, улица, пестрящая огнями дорогих магазинов и закупоренная лесом из голов менеджеров среднего звена.
Средний я говорит, догоняя меня:
– Куда мы направляемся? Неужели ты еще думаешь, что можешь исправить ситуацию?
Отвечаю утвердительно.
– Вы ведь сами недавно установили, что шанс должен быть всегда.
– Ты путаешь шанс с самообманом, – только и произносит средний я.
Ну и пусть, думаю я. Зато так будет честнее, хотя бы по отношению ко мне. А мы, тем временем, проходим мимо продуктового магазина. Его ступени пусты.
– Все ушли на бой, – шутит левый я.
Сегодняшнее солнце выглядит доброжелательно, играя в ляпки с кучкой молодых облаков, которые, скооперировавшись с ветром, быстро проносятся над головами людей, спешащих по своим делам. Стоя под козырьком автобусной остановки, я улыбаюсь, глядя на прекрасное мегаполисное небо, сверкающее и давящее неописуемой красотой. Прохожие, кажется, тоже заметили изменения матери-природы. Они сами по себе излучают волшебный блеск, сравнить который можно разве что с эксклюзивным ювелирным украшением работы средневекового мастера. Похоже, наступила весна.
34
Так вот выглядит обыкновенная деревянная дверь с одним простеньким замком и цепочкой с той стороны. Звонок расположен на высоте пупка усредненного физически здорового человека без врожденных или приобретенных аномалий. Похоже, низкорослые существа в этом доме частые гости. Я звоню. Дверь открывает – и я ни капли не удивлен! – карлик, только женского рода. Она меряет меня взглядом, словно какой-нибудь гробовщик, складывая в голове нужные параметры и рисуя воображаемую схему длинной деревянной коробки. Мои копии бесцеремонно проходят внутрь, но женщина-карлик это не замечает.
Потому спрашивает:
– Вы к кому? Добрый день.
– Добрый, – киваю головой я в ответ, а тело, кажется, разорвет от злорадства. – А Константин Леонидович дома?
– Да, конечно, – говорит женщина и, отвернувшись, кричит вглубь квартиры: – Костя, это к тебе!
Я не дожидаюсь, пока хозяин дома появится, и вхожу, захлопывая за собой дверь. Женщина отходит назад, а затем удаляется на кухню, подхватив на руки маленького ребенка, который бегает практически нагим по узкому коридору этого неопрятного жилища. Он пытается что-то возразить, но мамаша силой утаскивает его на кухню, откуда в следующую же секунду появляется новый карлик, тот, которого я и искал.
Все три копии в одни голос говорят:
– Мы все поняли!
Карлик подходит ко мне, вытирая полотенцем руки, а затем останавливается, побелев. Я говорю:
– Привет! Помнишь меня?
Он молчит.
– Костя, значит? – продолжаю я, сближаясь. – Неужели, ты меня забыл, а? Думаю, я оставил в твоей жизни большой след, как и ты в моей. Теперь.
Между нами меньше метра, рукоятка пистолета холодеет в ладони, но я не собираюсь никого убивать. Слишком много смертей, поэтому сегодняшний день должен статься временем примирения, а никак не нового кровопролития. Мои копии с огромным интересом наблюдают за разыгрывающейся сценой встречи двух людей, иногда коротко комментируя.
Я говорю:
– Мое лицо тебе знакомо? – поправляю волосы для порядка и дальше: – Посмотри мне в глаза, Костя. Ты меня знаешь!
Раздаются одобрительные возгласы моих копий. Им приходится по душе тактика безостановочного давления, которую я избрал для важной беседы. Так будет проще перейти к маневру смягчения противника, и в итоге должно получиться результативно. Это не просто переговоры, это – важнейшая дискуссия в моей жизни, так что следует быть крайне осторожным, дабы создать присущий ситуации настрой и не спугнуть его затем.
Карлик сдавленно произносит:
– У меня есть ребенок.
– У меня тоже мог бы быть, – отвечаю я и снова: не хочешь пригласить меня выпить чаю? Давай, поговорим в более спокойной обстановке. В последнее время прихожие нагоняют на меня такую тоску, что хочется умереть.
На финальном слове фразы я делаю особый упор в целях придания атмосфере накаленного состояния, чтобы ввести собеседника в волнение. Пусть думает, что я готов на все.
– Пойдем, – говорит карлик, на удивление, спокойным голосом. Подчиняюсь.
Мы располагаемся в спальне на двух разваливающихся креслах около дешевой детской кроватки, наполненной смятыми простынями и пластмассовыми игрушками, прибывшими сюда прямиком из прошлого века. Готов биться об заклад, семейство карликов проводит здесь тихие счастливые вечера, любуясь своим чадом, забавляющимся перед сном с выцветшим дракончиком или матрешкой, краска с лица которой давно облезла.
Представляю себе эту картину и говорю:
– Костя, ты вспомнил меня?
Тот кивает, хотя по выражению его лица уже давно стало понятно, что меня забыть он не мог. Я вот умудрился выкинуть из головы тот случай, а он – никогда. Такое не проходит бесследно, оседая в памяти на веки вечные.
Удивительно, но карлик ничем не отличается от того призрака, что навещал меня: такой же маленький, такой же скукоженный, такой же по-детски высокий голосок, такой же смешной. Стараюсь быть серьезным, но все равно не могу сдержать легкой улыбки.
– Я пришел по делу, – говорю я и продолжаю: то, что произошло между нами… Кхм… Я сожалею об этом. Ты остался жив?
Глупый вопрос, но надо расположить собеседника к себе, заставив разговориться. Когда начнется доброжелательный диалог по душам, мне будет намного проще сделать то, за чем я, собственно, сюда явился. В комнату заглядывает жена карлика и спрашивает, все ли хорошо. Мы отвечаем, что так и есть. Сам карлик прекрасно понимает бессмысленность любых попыток забить тревогу, ведь он еще не знает цели моего визита. Возможно, надеется, что во мне разгорелся совестливый пожар и я материализовался из прошлого, дабы отвалить этому убогому много миллионов долларов. Впрочем, я мог бы поступить даже так, если бы это имело смысл.
– Может быть, сделать вам кофе? – спрашивает жена карлика, но мы отказываемся.
Пока еще слишком напряженный момент для распития горячих напитков. Сходимся во мнении, что, возможно, обратимся к ней чуть позже, когда решим все вопросы. Жена карлика удаляется, унося с собой дух расслабленности, и в комнате опять повисает неприятное ощущение трагической кульминации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61