Я слышу какой-то звук за спиной и оборачиваюсь, готовый ударить в любой момент – я долбаная взведенная пружина. В законе Гука жесткость пружины – это коэффициент пропорциональности между деформирующей силой и деформацией. Она численно равна силе, которую надо приложить к упруго деформируемому образцу, чтобы вызвать его единичную деформацию. В моем случае все нужные силы уже приложены, и энергия в одном движении от того, чтобы вырваться наружу.
Человек всегда должен быть готов к любого рода неожиданностям: даже когда с утра он обнаружит отросшую за ночь третью руку, он не должен удивляться, ведь случается всякое. Но вот я вижу перед собой карлика, стоящего на расстоянии вытянутой руки и начинаю оседать. Я ждал чего угодно: налитые кровью глаза, мачете размером с гусарскую саблю, шипящего желчью монстра – но никак не улыбающегося карлика в малюсеньких ботиночках и рубашке с блестящими пуговками.
Мы стоим лицо в лицо: он поигрывая связкой ключей, я – скрипя зубами от холода и недоумения. Что же тут происходит?
Карлик говорит:
– Привет!
И я вздрагиваю, затем поскальзываюсь и начинаю падать. Перед тем как удариться головой со всего маху о каменную стену дома Сурикова, я успеваю заметить, что карлик идет ко мне. Он прихрамывает на левую ногу. В следующий момент я слышу глухой звук удара черепа о бетонный фундамент и теряю сознание напрочь.
Я прихожу в себя от диких головных болей. Уже утро, и я распростерся в луже замерзшей крови, которая вытекла из большой рассеченной раны в области моего лба. Бейсбольная бита валяется неподалеку. Я поднимаюсь на ноги и достаю из кармана мобильник. Он разбит вдребезги. Который же сейчас час?
9
– Если бы я писал роман, – говорит Сергей, вертя в руках дорогой итальянский нож для резки бумаги, – я бы использовал только настоящее время. Кому нужны эти идиотские «был», «сказал» и так далее.
Комната, в которой мы находимся, зовется кабинетом коммерческого директора Шумнова Сергея Яковлевича. Здесь довольно просторно. Посередине стоит дорогой письменный стол ручной сборки с длинной приставкой для совещаний. За ним сидит Сергей, а я расположился за приставкой. По углам расставлены шкафы для документов и невысокие этажерки, сплошь уставленные пустыми бутылками из-под коллекционных алкогольных напитков. Таково хобби моего друга: покупать, выпивать, выставлять.
Мы сидим друг напротив друга, я и Сергей. Словно какие-нибудь долбаные шахматисты или игроки в домино. Над столом повисло молчание. Сергей ковыряет ножом для резки бумаг в зубах, пытаясь извлечь оттуда кусок жареной форели, а я наблюдаю за его занятием, из последних сил давя зарождающийся внутри приступ бешенства. Похожее происходит, когда за одним с тобой столом кто-то громко чавкает или шумно отхлебывает горячий чай, и ты терпишь, стирая зубы в порошок.
С момента моего пробуждения на заднем дворе Сурикова с пробитой головой прошло около пяти часов. За это время произошло два примечательных события: мне на рану наложили пять швов, и я обнаружил странное сообщение в своем электронном почтовом ящике. Отправителем значился некто «dwarf-@mail.ru». Всем известно, что dwarf в переводе на русский язык значит «гном».
Текст письма: «Я у тебя на хвосте».
Аналогии с внезапным сумасшествием Инны прослеживаются невооруженным глазом, и мне страшно. Действительно страшно. А Сергей, тем временем, отбрасывает нож в сторону и достает из нагрудного кармана зубочистку и говорит:
– Думаю написать роман. Что скажешь, Саня? – он начинает втыкать тонкую зубочистку со вкусом мяты в десну и продолжает: про тебя, про меня, про нашу жизнь.
Какой на хрен роман, Серега?! Карлик пытался убить Инну, зарубил топором Аркашу и чуть не прикончил меня! Я молчу об этом и отвечаю:
– Слушай, а можно отследить по адресу электронной почты человека?
Кажется, Сергей не слышит меня и продолжает витать в своих мыслях. Он задумчиво говорит:
– Мемуары в реальном времени, воспоминания нон-стоп. Круто, да?
Пока он мечтает, я рисую в блокноте кружки и завитушки. Рисую план обороны Сталинграда и, вдобавок, голую русалку, сосущую леденец.
Сергей проводит рукой по недавно обозначившейся лысине, поправляя виртуальные волосы, и говорит:
– Там будет две части: воспоминания до и воспоминания после.
– Да, конечно. Ты мне ответишь на мой вопрос? – отвечаю я. Русалка весело глядит на меня из блокнота. Я рисую ей жабры на полшеи и продолжаю:
– Серега, я задал вопрос: можно ли отследить человека по его адресу электронной почты?
– Слушай, столько всего произошло за последние дни, – меняет тему Сергей и говорит: тебе пришлось особенно тяжело. Как Инна?
– Лежит в психушке. Ничего особенного – так, пограничное состояние. Моя сестра проходит профилактику, – отвечаю я.
Любой на моем месте говорил бы то же самое. Кому хочется, чтобы все вокруг знали, что его наиближайший родственник превратился в овощ, неживой кочан капусты?
– Я позволил себе проявить инициативу, – объясняет Сергей. – Ты все-таки мой лучший друг, – он вздыхает и говорит: я разговаривал с ее врачом. Инна в очень тяжелом состоянии. Питательные вещества ей вводят при помощи катетера, дабы она не умерла от истощения или обезвоживания.
– Ну да, – киваю я головой и упреждаю предложение об отдыхе: это нисколько не мешает мне работать, Серега. Самое главное в нашем деле – никогда не показывать свою слабость, иначе затопчут. Ко лбу навсегда приклеится клеймо: «Он ушел в отпуск, потому что его сестра сошла с ума».
Я говорю:
– Тебе не стоит беспокоиться.
– Как я могу не беспокоиться? – искренне удивляется Сергей и поясняет: Инна для меня не последний человек. К тому же, я хорошо понимаю тебя. Потеря близких людей всегда очень болезненна. Знай, даже в самой трудной ситуации у тебя есть верный друг. Это я.
– Спасибо, – говорю и рисую русалке подружку, Белоснежку. – Я вполне справляюсь.
– Хорошо, – кивает Сергей. Думаю, его так же, как и меня, сильно беспокоит сложившаяся ситуация. – Тебе нужна помощь?
Белоснежка получается похожей на вульгарную баварскую проститутку с обвислым задом и приподнятым бюстом. Я рисую свастику у нее на плече и отвечаю Сергею:
– Нет, – говорю. – Но как только понадобится, то тут же сообщу. Не переживай, Серега, все нормально. Просто очень уж много потрясений для пары недель. Не замечаешь?
– Да уж, – соглашается он и начинает покачиваться в кресле. Оно при этом характерно поскрипывает, и создается впечатление, что вот-вот сломается. Получается этакое балансирование на краю, безопасный способ пощекотать себе нервы для тех, кому за тридцать.
Сергей говорит:
– Может, все же отпуск? Нет?
Я отрицательно качаю головой. Хотя, конечно же, мне не помешает отдохнуть, но гордость не позволяет мне открыто заявить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61