Музыка любой психиатрической больницы – это нудный «белый» блюз под аккомпанемент хнычущего пианино.
Говорю:
– Я бы предпочел обойтись без электрошока, в любом случае.
Мое сознание рисует картину Инны, лежащей на длинном металлическом столе, а тело ее бьется в ужасающих конвульсиях – это через ее мозг пропускают электричество. Чтобы зубы не сломались, между ними санитары привязали кожаную прокладку, которая промокла от вязких слюней, брызжущих в разные стороны.
Я морщусь и снова говорю:
– Нет, точно никакого электрошока. Я против!
– Дело ваше, – отвечает доктор и добавляет: но имейте в виду, что я рекомендую. Уверен, что когда-то нужно будет решиться на этот шаг.
Около палаты Инны стоит женщина, прижавшая руку к двери. Подойдя ближе, я вижу, что это моя жена Татьяна. Она не двигается, а только смотрит внутрь палаты, внимательно разглядывая Инну.
– Привет, – здороваюсь я и говорю: не ждал увидеть тебя здесь.
– Ой, привет, Саша, – Татьяна улыбается. – Я тоже не ожидала, думала, у тебя много дел. Как ты?
– Потихоньку, – отвечаю я. Нет нужды рассказывать ей обо всем, что происходит. Пусть продолжает жить в маленьком мирке тренингов и самореализации.
Доктор Песков переминается с ноги на ногу, затем спрашивает, знакомы ли мы. Добро улыбается, когда слышит, что Татьяна – моя жена. Он говорит:
– Вот и чудесненько! – хлопает в ладоши и продолжает: к сожалению, я пока не могу пустить вас к пациентке, так что придется ограничиться этим окошком.
– Ничего страшного, – отвечает Татьяна и добавляет: она же не говорит.
Зато она может слышать, думаю я, но вместо этого произношу:
– Спасибо, доктор. Обратную дорогу мы найдем сами.
Татьяну, как и меня, несколько смущает присутствие доктора – мы не можем нормально говорить при малознакомых людях – поэтому она протягивает руку для прощального пожатия. Видно, что доктору не особо хочется уходить, так как, кажется, его главный жизненный интерес – это человеческое общение в нестандартных ситуациях. Он желает изучить наше поведение перед палатой полумертвой Инны, а потом опубликовать об этом статью в одном из психиатрических научных журналов. – Что же, хорошо, – соглашается доктор Песков. – Если буду нужен, ищите меня на первом этаже.
Он уходит, громко шлепая чуть отошедшей подошвой сменной обуви по линолеуму. – Как думаешь, он хороший специалист? – спрашивает Татьяна.
Хотелось бы верить, думаю я и отвечаю:
– Конечно. Настоящий профессионал.
– Может быть, лучше увезти Инну заграницу? – продолжает Татьяна. Ее сегодняшнее состояние похоже на то, что происходило во время похорон Сурикова. Только сумасшествие пугает мою жену не так сильно, как смерть.
– Какой смысл? – этим вопросом я обозначаю свое несогласие. – Что здесь, что там – все одно. Должно произойти чудо, чтобы Инна пришла в себя. Чудесам ведь плевать на географическое положение.
Татьяна кивает головой и говорит, что я прав. Если бы наша семья была хоть чуточку более религиозной, мы бы сейчас ставили свечки за здравие в церкви. Но веры никогда не было ни в моем сердце, ни в сердце Татьяны, тем более. Зачем она нужна, когда есть деньги, а?
– Почему она перестала общаться со мной, Саша? – говорит Татьяна и дальше: я чувствую себя виноватой. Может быть, я обидела ее чем-то?
– Дело в другом, – отвечаю я, хотя и не имею понятия, в чем именно.
– Скорее всего, – кивает она. – В любом случае, жалко. Мы ведь неплохо ладили когда-то.
Действительно, я не помню ни одной ссоры между Инной и Татьяной до того момента, как общение было прервано моей сестрой в одностороннем порядке. Кажется, на свадьбе они, обнявшись, кружили в медленном танце под балладу Gunsamp;Roses, а на следующий день Инна даже не захотела с Татьяной здороваться. – Она придет в себя? – говорит Татьяна, пытаясь взять меня за руку, но у меня начинается новый приступ боли в ожоге, поэтому я отстраняюсь и прижимаюсь к стене.
Говорю:
– Не знаю, – тру воспаленную грудь и дальше: постараюсь сделать все, от меня возможное.
– Так страшно, – мычит Татьяна, а я мечтаю о сильном обезболивающем или паре дорог кокаина. Это бы вернуло меня в нормальное состояние.
Становится так плохо, что изо рта вырывается тугой вздох. Татьяна удивленно наблюдает за мной, она не может понять, что происходит.
– Саша, что с тобой? Тебе плохо?
Хуже некуда. Я не могу ответить и только произвожу стоны. Жуткие звуки слышит моя жена, должен признаться. Похоже, действие таблеток кончилось. На секретной квартире у меня осталась парочка, врученная Никифорычем.
– Почему ты мычишь? – не унимается Татьяна и говорит: скажи хоть что-нибудь.
Борясь с онемением челюсти, я прошу ее помочь мне добраться до такси, не объясняя, почему я приехал не на личном автотранспорте. Никто не ждал внезапных приступов, факт.
Татьяна ведет меня под руку длинным коридором на улицу и ни черта не может понять. Я говорю, что случайно обжегся вчера, пытаясь сварить суп.
– Ты не мог поесть в ресторане? – слышу в ответ.
– Не хотелось быть в толпе, – сиплю я.
– Как ты умудрился ошпариться супом?! – кричит Татьяна, когда мы выходим из психиатрической больницы. Колкие снежинки сыплются на голову, я скольжу к такси.
Водитель помогает Татьяне погрузить меня на заднее сиденье. На прощание я прошу ее не волноваться, говорю, что позвоню вечером. Машина трогается, и сквозь ледяные узоры на заднем стекле я вижу удаляющуюся Татьяну, которая почему-то машет мне рукой.
Приехав домой, я заглатываю все обезболивающие, полученные от Никифорыча. Облегчение наступает не сразу, но достаточно быстро. И вот я уже развалился на диване, пью горячий крепкий чай, закусывая черствой булкой с корицей.
Снимаю пиджак, а из внутреннего кармана на пол что-то падает. Это дискета Сергея. Черт, я же обещал ему прочитать этот долбаный роман или рассказ, или что он там написал! Слава Богу, где-то здесь у меня хранится старинный ноутбук середины девяностых, купленный неизвестно зачем.
Я роюсь на антресолях, в кладовке, но нахожу ноутбук в шкафу с одеждой и постельным бельем. По какой-то неведомой причине я спрятал его под простынями весьма игривой раскраски.
27
На настройку ноутбука ушло около двух часов, за которые я также успел поесть лапши быстрого приготовления, вымыть голову, почистить костюм и ботинки, купить у дилера грамм кокаина. Он привез мне его прямо на квартиру, взял деньги и протянул маленький целлофановый пакетик со словами: «Без бутора, все чисто». Я поверил дилеру, поэтому не стал вгонять в себя слоновью дозу, ограничившись двумя тонкими дорожками.
Пока ноздри немели, я смотрел федеральные новости, потом музыкальный канал. Любовался на сочные тела негритянских танцовщиц, одновременно листая журнал с кроссвордами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Говорю:
– Я бы предпочел обойтись без электрошока, в любом случае.
Мое сознание рисует картину Инны, лежащей на длинном металлическом столе, а тело ее бьется в ужасающих конвульсиях – это через ее мозг пропускают электричество. Чтобы зубы не сломались, между ними санитары привязали кожаную прокладку, которая промокла от вязких слюней, брызжущих в разные стороны.
Я морщусь и снова говорю:
– Нет, точно никакого электрошока. Я против!
– Дело ваше, – отвечает доктор и добавляет: но имейте в виду, что я рекомендую. Уверен, что когда-то нужно будет решиться на этот шаг.
Около палаты Инны стоит женщина, прижавшая руку к двери. Подойдя ближе, я вижу, что это моя жена Татьяна. Она не двигается, а только смотрит внутрь палаты, внимательно разглядывая Инну.
– Привет, – здороваюсь я и говорю: не ждал увидеть тебя здесь.
– Ой, привет, Саша, – Татьяна улыбается. – Я тоже не ожидала, думала, у тебя много дел. Как ты?
– Потихоньку, – отвечаю я. Нет нужды рассказывать ей обо всем, что происходит. Пусть продолжает жить в маленьком мирке тренингов и самореализации.
Доктор Песков переминается с ноги на ногу, затем спрашивает, знакомы ли мы. Добро улыбается, когда слышит, что Татьяна – моя жена. Он говорит:
– Вот и чудесненько! – хлопает в ладоши и продолжает: к сожалению, я пока не могу пустить вас к пациентке, так что придется ограничиться этим окошком.
– Ничего страшного, – отвечает Татьяна и добавляет: она же не говорит.
Зато она может слышать, думаю я, но вместо этого произношу:
– Спасибо, доктор. Обратную дорогу мы найдем сами.
Татьяну, как и меня, несколько смущает присутствие доктора – мы не можем нормально говорить при малознакомых людях – поэтому она протягивает руку для прощального пожатия. Видно, что доктору не особо хочется уходить, так как, кажется, его главный жизненный интерес – это человеческое общение в нестандартных ситуациях. Он желает изучить наше поведение перед палатой полумертвой Инны, а потом опубликовать об этом статью в одном из психиатрических научных журналов. – Что же, хорошо, – соглашается доктор Песков. – Если буду нужен, ищите меня на первом этаже.
Он уходит, громко шлепая чуть отошедшей подошвой сменной обуви по линолеуму. – Как думаешь, он хороший специалист? – спрашивает Татьяна.
Хотелось бы верить, думаю я и отвечаю:
– Конечно. Настоящий профессионал.
– Может быть, лучше увезти Инну заграницу? – продолжает Татьяна. Ее сегодняшнее состояние похоже на то, что происходило во время похорон Сурикова. Только сумасшествие пугает мою жену не так сильно, как смерть.
– Какой смысл? – этим вопросом я обозначаю свое несогласие. – Что здесь, что там – все одно. Должно произойти чудо, чтобы Инна пришла в себя. Чудесам ведь плевать на географическое положение.
Татьяна кивает головой и говорит, что я прав. Если бы наша семья была хоть чуточку более религиозной, мы бы сейчас ставили свечки за здравие в церкви. Но веры никогда не было ни в моем сердце, ни в сердце Татьяны, тем более. Зачем она нужна, когда есть деньги, а?
– Почему она перестала общаться со мной, Саша? – говорит Татьяна и дальше: я чувствую себя виноватой. Может быть, я обидела ее чем-то?
– Дело в другом, – отвечаю я, хотя и не имею понятия, в чем именно.
– Скорее всего, – кивает она. – В любом случае, жалко. Мы ведь неплохо ладили когда-то.
Действительно, я не помню ни одной ссоры между Инной и Татьяной до того момента, как общение было прервано моей сестрой в одностороннем порядке. Кажется, на свадьбе они, обнявшись, кружили в медленном танце под балладу Gunsamp;Roses, а на следующий день Инна даже не захотела с Татьяной здороваться. – Она придет в себя? – говорит Татьяна, пытаясь взять меня за руку, но у меня начинается новый приступ боли в ожоге, поэтому я отстраняюсь и прижимаюсь к стене.
Говорю:
– Не знаю, – тру воспаленную грудь и дальше: постараюсь сделать все, от меня возможное.
– Так страшно, – мычит Татьяна, а я мечтаю о сильном обезболивающем или паре дорог кокаина. Это бы вернуло меня в нормальное состояние.
Становится так плохо, что изо рта вырывается тугой вздох. Татьяна удивленно наблюдает за мной, она не может понять, что происходит.
– Саша, что с тобой? Тебе плохо?
Хуже некуда. Я не могу ответить и только произвожу стоны. Жуткие звуки слышит моя жена, должен признаться. Похоже, действие таблеток кончилось. На секретной квартире у меня осталась парочка, врученная Никифорычем.
– Почему ты мычишь? – не унимается Татьяна и говорит: скажи хоть что-нибудь.
Борясь с онемением челюсти, я прошу ее помочь мне добраться до такси, не объясняя, почему я приехал не на личном автотранспорте. Никто не ждал внезапных приступов, факт.
Татьяна ведет меня под руку длинным коридором на улицу и ни черта не может понять. Я говорю, что случайно обжегся вчера, пытаясь сварить суп.
– Ты не мог поесть в ресторане? – слышу в ответ.
– Не хотелось быть в толпе, – сиплю я.
– Как ты умудрился ошпариться супом?! – кричит Татьяна, когда мы выходим из психиатрической больницы. Колкие снежинки сыплются на голову, я скольжу к такси.
Водитель помогает Татьяне погрузить меня на заднее сиденье. На прощание я прошу ее не волноваться, говорю, что позвоню вечером. Машина трогается, и сквозь ледяные узоры на заднем стекле я вижу удаляющуюся Татьяну, которая почему-то машет мне рукой.
Приехав домой, я заглатываю все обезболивающие, полученные от Никифорыча. Облегчение наступает не сразу, но достаточно быстро. И вот я уже развалился на диване, пью горячий крепкий чай, закусывая черствой булкой с корицей.
Снимаю пиджак, а из внутреннего кармана на пол что-то падает. Это дискета Сергея. Черт, я же обещал ему прочитать этот долбаный роман или рассказ, или что он там написал! Слава Богу, где-то здесь у меня хранится старинный ноутбук середины девяностых, купленный неизвестно зачем.
Я роюсь на антресолях, в кладовке, но нахожу ноутбук в шкафу с одеждой и постельным бельем. По какой-то неведомой причине я спрятал его под простынями весьма игривой раскраски.
27
На настройку ноутбука ушло около двух часов, за которые я также успел поесть лапши быстрого приготовления, вымыть голову, почистить костюм и ботинки, купить у дилера грамм кокаина. Он привез мне его прямо на квартиру, взял деньги и протянул маленький целлофановый пакетик со словами: «Без бутора, все чисто». Я поверил дилеру, поэтому не стал вгонять в себя слоновью дозу, ограничившись двумя тонкими дорожками.
Пока ноздри немели, я смотрел федеральные новости, потом музыкальный канал. Любовался на сочные тела негритянских танцовщиц, одновременно листая журнал с кроссвордами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61