– Спокойной ночи, мистер Грант, до завтра.
– Спокойной ночи.
Рори тряхнул связкой ключей, отобрал нужный, и они вошли. В доме было душно от жаркого дневного солнца.
– А, черт, – скривился Рори, включая кондиционер.
– Тебе нужен домоправитель, – сказал Боб, направляясь к холодильнику и извлекая оттуда бутылку «Мендави-Шабли». – Выпей-ка стаканчик вот этого…
Рори взглянул на вино с отвращением.
– Я бы предпочел пива… Да, знаю, это миллион калорий, и мне его не следует пить. Чтоб твою мать… Дженни Хавен… – выкрикнул он в пустоту дома, – ты приучила меня к этому калорийному пойлу, и я никак не могу остановиться.
Он взглянул на Боба.
– Если я выпью пива, – объяснил он, – то наберу два фунта, и завтра эти проклятые узкие джинсы едва сойдутся, а мое брюхо вывалится наружу.
– Преувеличиваешь, Рори, – успокоил его Боб, – если ты выпьешь одну банку пива, это тебе не повредит.
Рори сунул руки в карманы, задумчиво подошел к окну и уставился на суда и моторные лодки, покачивающиеся на якорях.
Боб молча наблюдал за ним. Никогда раньше он не видел его таким подавленным. Он был настолько же напряженным и взвинченным, как и усталым.
Рори резко отвернулся от окна и направился к лестнице.
– Что случилось? – спросил его Боб. – Пойдем есть, или как?
– Подожди здесь, – откликнулся Рори, – я хочу немного побыть с тобой. Но сначала приму душ.
Боб ждал, перелистывая страницы «Эсквайра» и «Плейбоя». Он налил себе еще один стакан «шабли» и посмотрел на потемневшее море. Что происходит? Прошел, должно быть, уже час.
– Эй, Рори, с тобой все в порядке? – крикнул он вверх, подойдя к лестнице.
– Конечно, – отозвался Рори, появившись на площадке. – А что может со мной случиться? – спросил он, улыбаясь и весело сбегая по ступенькам. – Вижу, ты восторгаешься «подружкой Марта». Вот что я скажу тебе, Боб, давай пройдемся к «Мансион», там всегда что-то происходит. Можем сыграть в картишки, немного потанцевать.
– Я думал, ты совсем вымотался.
– Так оно и было. А сейчас уже все в порядке. – Рори засмеялся. – Всего лишь немного подкрепляющего, парень, не вникай. Я встряхнулся… Так что, пошли.
– А как насчет работы? Тебе же вставать в пять тридцать.
– Я буду о'кей.
Рори вытащил ключи от своей машины и направился к выходу. Боб последовал за ним и захлопнул за собой дверь. У него появилось предчувствие, что им предстоит долгий вечер.
Когда они вернулись домой, часы показывали четыре тридцать. Они присели на диван. Боб приобрел второе дыхание, а Рори был раздавлен, скатившись с пика возбуждения в разнесчастное состояние опустошенности. Он сидел с побелевшим лицом, обхватив голову ладонями и уставившись в поверхность мраморного стола.
– Что-то и в самом деле гложет тебя, Рори, – сказал Боб, свертывая джойнт. – Я же вижу, что-то у тебя накипело внутри, что-то по-настоящему угнетает.
Рори поднял голову и взглянул на Боба мутным взглядом.
– Ты прав, – сказал он.
– Очень плохо, – продолжал Боб, все еще свертывая джойнт, – вот так копить все в себе. Кончится тем, что ты будешь годы проводить на кушетке психиатра… потеряешь состояние, а что получишь в итоге? А ведь на самом деле нет ничего такого, чем нельзя было бы поделиться с другом.
Рори обхватил голову руками и снова тупо уставился в стол. Он чувствовал себя ужасно. Все само шло ему в руки в этом городе. В этом году он имел потрясающий успех, а здесь ведь признавали только сегодняшний успех. У него появились деньги – больше, чем он когда-нибудь мог рассчитывать заработать. Теперь он уже больше не нуждался в деньгах Дженни. А она снова была здесь! Она всегда присутствовала в глубинах его сознания, подстерегала его всякий раз, когда он чувствовал себя плохо. И всегда с широко раскрытыми и обвиняющими, и напуганными глазами. Такими она глядела на него в ту ночь…
– Ты прав, Боб, – медленно сказал он. – Мне нужно с кем-то поговорить, а ты мой самый близкий друг. Но в моем случае всего не выскажешь словами. Подумай о том, что я был, молодой парень, который пытался пробиться в очень грубый мир. Ты понимаешь, что я имею в виду, Боб?
Боб включил микромагнитофон в кармане своего хлопчатобумажного пиджака от Ральфа Ларена.
– Конечно, – согласился он. – Понимаю.
ГЛАВА 22
В том сезоне «Фиеста» была самой оживленной яхтой во всем Средиземноморье, она плавала от побережья к побережью, от Монте-Карло до Сен-Тропеза, оттуда в Порто-Серве на Сардинии, случалось, бросала якорь в крошечном Калви на Корсике или круто меняла курс и направлялась в Пуэрто-Банус на Марбелле. В постоянном обилии гостей, занявших все кабины, Венеция чувствовала себя захваченной в какой-то водоворот. С одной стороны, это было хорошо – у нее не оставалось времени на грустные размышления. И, несмотря на помощь двух девушек, которых пришлось нанять в Лондоне, она обычно так уставала к ночи, что уже ничто ее не привлекало, и она отправлялась спать.
В первый месяц Фитц МакБейн был на борту лишь дважды, и каждый раз только на одну ночь, он привозил с собой кучу гостей, которые наслаждались его гостеприимством. Венеция ни разу не видела его одного, поговорить с ним ей довелось вообще только раз, это было за обеденным столом, когда гости, подогретые шампанским, пригласили своего шеф-повара, чтобы высказать ей комплименты за обед. Венеция стояла перед ними раскрасневшаяся, в старых шортах, а ее огромный полосатый фартук выглядел таким жалким и грубым по сравнению с элегантными, праздными гостями в их летних, легких шелках. Фитц улыбнулся ей, когда они встретились взглядами, но она хотела только одного – удрать. А потом она наблюдала за происходящим из своего камбуза на верхней палубе, чувствуя себя Золушкой в пантомиме, которую оставили, а сами отправились на бал к Принцу. А как они громко смеялись, готовясь сойти на берег, чтобы отправиться на вечер в отель «Серве»!
Часто гости предпочитали есть в кафе на берегу залива в Калви или в маленьком ресторане в Сен-Тропезе, а потом танцевали весь вечер в какой-нибудь дикой дискотеке. Все было бы просто прекрасно, если бы у нее хватило ума так влюбиться в Моргана, а не в Фитца. Но, как любая из дочерей Дженни, могла ли она вести себя разумно? Нет никакого сомнения, Морган страшно уязвим, но его горечь была направлена против нее, а не против отца. «Я мог такое предположить, – сказал он откровенно, когда она выложила ему все о своих чувствах к Фитцу, – но я думал, все обстоит как-то иначе – он всегда любил тебя».
Она изумленно посмотрела на него, думая, что, возможно, он ее неверно понял – и тут же забыла эту реплику, к его облегчению. А потом сказала, что может быть ему только другом. «Это самая избитая фраза, – усмехнулся он криво, – но я никогда не думал, что кто-нибудь скажет ее мне».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103