– Он закурил великолепную кубинскую сигару «Ромео и Джульетта» и спрятался в клубах дыма.
– Не знаю, должна ли я просить… – сказала Индия, – потому что, как и Венеция, я не имею представления о том, сколько это стоит. Я догадываюсь, что дорого, но для меня это означает так много…
– Ну и? Что же это такое? – спросил Билл.
– Помните вы то колечко, что она всегда носила? С рубином? Мой отец подарил ей его в Кашмире, когда она рассказала ему, что беременна мной. Это было их «обручальное кольцо». Я никогда ее не видела без кольца. – Взгляд печальных карих глаз девушки встретился со взглядом Стэна. – Я дорожила бы тем, что храню его, если это возможно?
– Конечно. Конечно, оно твое, Индия. – Стэн заговорил быстро-быстро, чтобы не переменить решение. Запрошено было чуточку дороже, чем он ожидал. Спокойно, разве ты не помнишь, что рубин с трещиной?
– А Парис? Что у тебя? – Индия озабоченно посмотрела на сестру. Парис выглядела столь бледной, что, казалось, в любую минуту упадет в обморок.
– Дженни приезжала навестить меня пару лет назад, – сказала Парис так мягко, что можно было подумать, будто она разговаривает сама с собой. – Стояла зима, хрустел лед и сияло солнце. Дженни была одета в такой изумительный мех, купленный у Фенде, мягкая норка, слегка отливающая оливковым. В нем она казалась парижанкой, и на этот раз мы с ней выглядели, в виде исключения, как мать и дочь. – Она взглянула на сестер. – Я была бы счастлива, если бы у меня была эта шуба.
– Так оно и будет, – сказал Стэн, радуясь, что вышел из всего этого, не заплатив слишком много; было бы затруднительно отказаться от данного слова. Подхватив свой портфель, он открыл дверь.
– Ладно. Если вам понадобится какой-нибудь совет, вы знаете, куда идти.
Парис сомневалась в этом.
Билл Кауфман ощутил непередаваемое довольство собой. Все прошло легче, чем он думал: ни слез, ни взаимных обвинений, ни суеты.
– Мы позаботимся обо всем, – сказал он, выходя вслед за Стэном во двор.
– Хорошо, Билл, – сказала Индия, – позаботьтесь, пожалуйста. – Она сняла со спинки стула его пиджак. – Вы забыли…
Билл набросил пиджак на плечи и пошел на улицу.
– Спасибо за все, Билл. Поезжайте осторожнее на своей быстроходной машине, – крикнула Индия вслед.
Неужели в ее тоне слышна ирония? Нет, конечно же, нет. После всего, что он сделал? Никто и не ожидал, что он сделает больше…
– Ну ладно, до свидания… – Стэн взял сигару из правой руки в левую и крепко пожал ручки каждой из девушек. – Возможно, мы с миссис Рабин посетим весной Париж. Она любит разъезжать – делать там, знаете ли, всякие маленькие покупки. Слушай, Билл, о каком это ты болтал ресторане? Лассере? Ну, и как он, по-вашему, Парис? Неплохой, а? Ладно, считайте, мы пригласили вас туда однажды вечерком пообедать. Надо все предусмотреть заранее, правда? Это, конечно, относится и к остальным, если вы, конечно, тогда будете в Париже. Полный сбор всей семьи. С сигарой в зубах, он целеустремленно направился к мерцающему голубому «роллс-камарг», припаркованному позади от «порше».
Билл Кауфман быстренько поцеловал в щечку каждую из сестер.
– Когда вы сюда вернетесь, – взывал он, направляясь во двор, – дайте мне знать. Майра будет рада приютить вас… она очень любила Дженни.
Он скользнул к рулю, нетерпеливо выжидая, когда тронется с места машина Стэна. Какого черта он не спешит? Слава Богу, все прошло, он теперь свободен! Он поставил на первую скорость, радуясь рычанию мотора, как бы отвечающего на давление его жмущей на педаль ноги. В конце концов, ведь не обнаружилось, что сейчас он был агентом Рори Гранта, а Стэн – адвокатом Рори… тут, конечно, некая несправедливость. Билл закурил очередную сигарету. Но это же шоу-бизнес!
Он нажал на кнопку, опуская стекло в окошечке, и высунулся, чтобы помахать рукой и улыбнуться, но массивные деревянные ворота уже закрылись. Проклятье, они могли бы подождать после всего, что он для них сделал.
Индия бросилась на диван и в ярости забарабанила кулаками по подушкам.
– Ублюдки! – завопила она. – Это даже не ничтожества, а парочка ублюдков.
– Индия! – закричала шокированная Венеция.
– Можешь ты придумать имечко получше для этих двоих? Ты можешь представить, сколько они поимели от Дженни за все эти годы? Это в миллион раз больше того, что у нас с тобой было, уверяю тебя. Они занимались – за плату – тем, что присматривали за ней! Боже, я просто больна от этой мысли. Едва лишь дела пошли чуточку хуже, они ее покинули. Ох, нет, Венни, нечего сомневаться на их счет – это парочка какашек!
– Ну и что? – спросила Парис. – Что же сейчас происходит? Сидим здесь, судачим о последних годах Дженни и обо всех ее проблемах, ругаем ее за то, что она растеряла все свои деньги?
– Это не ее вина, – закричала, заступаясь, Венеция. – Она заработала собственным трудом все свои деньги и имела полное право делать с ними то, что ей захочется.
– Имела ли, Венни? – В голосе Парис чувствовалась горечь. – Родители несут ответственность за своих детей, ты же знаешь. Даже если она и не хотела, чтобы мы жили так, как она, я полагаю, она могла бы дать нам подумать, прежде чем делать все эти дикие вложения денег – в особенности когда у нас нет отцов, чтобы нам помочь.
Парис сдержала слезы, крепко сжав руки, впившись ногтями в мягкие ладони. Она подумала об Амадео и о том, как безнадежно жаждала она получить от него финансовую поддержку.
– О, проклятье, – закричала она, не в силах больше сдерживать возмущения. – Почему, почему, почему она не оставила денег, мне так нужны деньги! Я, значит, должна еще больше рисковать, чем те, про кого она рассказывала. Вы что, не видите? Она потратила все на этих молодых хлыщей, пока я боролась…
Слезы побежали у нее по лицу, и, разъяренная, она не сдерживала их, пока Венеция с Индией беспомощно смотрели на нее.
– Простите, – всхлипнула Парис. – Я не могу этого понять, правда не могу. Она достала из кармана платок и вытерла глаза. – Ты права, Венни. Она заработала их тяжелым трудом и имела право делать с ними то, что ей захочется. Она была безрассудна, вот и все – и одинока, и ранима. И, – добавила она молчаливо, – никто не понимает этого лучше, чем я.
Венеция принялась смотреть в окно на гладь океана и ядовитую желтую дымку смога на горизонте. Типичный день Голливуда. Каждый раз, когда она возвращалась в этот город, она вновь понимала, почему она никогда не смогла бы жить здесь. Голубые небеса, солнечное сияние, небрежный стиль жизни были поверхностью, которая маскировала грязные интриги и стремление к блистательным наградам шоу-бизнеса. Город заключал уязвленных в свои роскошные щупальца с роковой неумолимостью, пока они попадались в ловушку его мишурных ценностей. Дженни боролась против этого и отправила своих девочек подальше от соблазнов города, но, в конце концов, она подчинилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Не знаю, должна ли я просить… – сказала Индия, – потому что, как и Венеция, я не имею представления о том, сколько это стоит. Я догадываюсь, что дорого, но для меня это означает так много…
– Ну и? Что же это такое? – спросил Билл.
– Помните вы то колечко, что она всегда носила? С рубином? Мой отец подарил ей его в Кашмире, когда она рассказала ему, что беременна мной. Это было их «обручальное кольцо». Я никогда ее не видела без кольца. – Взгляд печальных карих глаз девушки встретился со взглядом Стэна. – Я дорожила бы тем, что храню его, если это возможно?
– Конечно. Конечно, оно твое, Индия. – Стэн заговорил быстро-быстро, чтобы не переменить решение. Запрошено было чуточку дороже, чем он ожидал. Спокойно, разве ты не помнишь, что рубин с трещиной?
– А Парис? Что у тебя? – Индия озабоченно посмотрела на сестру. Парис выглядела столь бледной, что, казалось, в любую минуту упадет в обморок.
– Дженни приезжала навестить меня пару лет назад, – сказала Парис так мягко, что можно было подумать, будто она разговаривает сама с собой. – Стояла зима, хрустел лед и сияло солнце. Дженни была одета в такой изумительный мех, купленный у Фенде, мягкая норка, слегка отливающая оливковым. В нем она казалась парижанкой, и на этот раз мы с ней выглядели, в виде исключения, как мать и дочь. – Она взглянула на сестер. – Я была бы счастлива, если бы у меня была эта шуба.
– Так оно и будет, – сказал Стэн, радуясь, что вышел из всего этого, не заплатив слишком много; было бы затруднительно отказаться от данного слова. Подхватив свой портфель, он открыл дверь.
– Ладно. Если вам понадобится какой-нибудь совет, вы знаете, куда идти.
Парис сомневалась в этом.
Билл Кауфман ощутил непередаваемое довольство собой. Все прошло легче, чем он думал: ни слез, ни взаимных обвинений, ни суеты.
– Мы позаботимся обо всем, – сказал он, выходя вслед за Стэном во двор.
– Хорошо, Билл, – сказала Индия, – позаботьтесь, пожалуйста. – Она сняла со спинки стула его пиджак. – Вы забыли…
Билл набросил пиджак на плечи и пошел на улицу.
– Спасибо за все, Билл. Поезжайте осторожнее на своей быстроходной машине, – крикнула Индия вслед.
Неужели в ее тоне слышна ирония? Нет, конечно же, нет. После всего, что он сделал? Никто и не ожидал, что он сделает больше…
– Ну ладно, до свидания… – Стэн взял сигару из правой руки в левую и крепко пожал ручки каждой из девушек. – Возможно, мы с миссис Рабин посетим весной Париж. Она любит разъезжать – делать там, знаете ли, всякие маленькие покупки. Слушай, Билл, о каком это ты болтал ресторане? Лассере? Ну, и как он, по-вашему, Парис? Неплохой, а? Ладно, считайте, мы пригласили вас туда однажды вечерком пообедать. Надо все предусмотреть заранее, правда? Это, конечно, относится и к остальным, если вы, конечно, тогда будете в Париже. Полный сбор всей семьи. С сигарой в зубах, он целеустремленно направился к мерцающему голубому «роллс-камарг», припаркованному позади от «порше».
Билл Кауфман быстренько поцеловал в щечку каждую из сестер.
– Когда вы сюда вернетесь, – взывал он, направляясь во двор, – дайте мне знать. Майра будет рада приютить вас… она очень любила Дженни.
Он скользнул к рулю, нетерпеливо выжидая, когда тронется с места машина Стэна. Какого черта он не спешит? Слава Богу, все прошло, он теперь свободен! Он поставил на первую скорость, радуясь рычанию мотора, как бы отвечающего на давление его жмущей на педаль ноги. В конце концов, ведь не обнаружилось, что сейчас он был агентом Рори Гранта, а Стэн – адвокатом Рори… тут, конечно, некая несправедливость. Билл закурил очередную сигарету. Но это же шоу-бизнес!
Он нажал на кнопку, опуская стекло в окошечке, и высунулся, чтобы помахать рукой и улыбнуться, но массивные деревянные ворота уже закрылись. Проклятье, они могли бы подождать после всего, что он для них сделал.
Индия бросилась на диван и в ярости забарабанила кулаками по подушкам.
– Ублюдки! – завопила она. – Это даже не ничтожества, а парочка ублюдков.
– Индия! – закричала шокированная Венеция.
– Можешь ты придумать имечко получше для этих двоих? Ты можешь представить, сколько они поимели от Дженни за все эти годы? Это в миллион раз больше того, что у нас с тобой было, уверяю тебя. Они занимались – за плату – тем, что присматривали за ней! Боже, я просто больна от этой мысли. Едва лишь дела пошли чуточку хуже, они ее покинули. Ох, нет, Венни, нечего сомневаться на их счет – это парочка какашек!
– Ну и что? – спросила Парис. – Что же сейчас происходит? Сидим здесь, судачим о последних годах Дженни и обо всех ее проблемах, ругаем ее за то, что она растеряла все свои деньги?
– Это не ее вина, – закричала, заступаясь, Венеция. – Она заработала собственным трудом все свои деньги и имела полное право делать с ними то, что ей захочется.
– Имела ли, Венни? – В голосе Парис чувствовалась горечь. – Родители несут ответственность за своих детей, ты же знаешь. Даже если она и не хотела, чтобы мы жили так, как она, я полагаю, она могла бы дать нам подумать, прежде чем делать все эти дикие вложения денег – в особенности когда у нас нет отцов, чтобы нам помочь.
Парис сдержала слезы, крепко сжав руки, впившись ногтями в мягкие ладони. Она подумала об Амадео и о том, как безнадежно жаждала она получить от него финансовую поддержку.
– О, проклятье, – закричала она, не в силах больше сдерживать возмущения. – Почему, почему, почему она не оставила денег, мне так нужны деньги! Я, значит, должна еще больше рисковать, чем те, про кого она рассказывала. Вы что, не видите? Она потратила все на этих молодых хлыщей, пока я боролась…
Слезы побежали у нее по лицу, и, разъяренная, она не сдерживала их, пока Венеция с Индией беспомощно смотрели на нее.
– Простите, – всхлипнула Парис. – Я не могу этого понять, правда не могу. Она достала из кармана платок и вытерла глаза. – Ты права, Венни. Она заработала их тяжелым трудом и имела право делать с ними то, что ей захочется. Она была безрассудна, вот и все – и одинока, и ранима. И, – добавила она молчаливо, – никто не понимает этого лучше, чем я.
Венеция принялась смотреть в окно на гладь океана и ядовитую желтую дымку смога на горизонте. Типичный день Голливуда. Каждый раз, когда она возвращалась в этот город, она вновь понимала, почему она никогда не смогла бы жить здесь. Голубые небеса, солнечное сияние, небрежный стиль жизни были поверхностью, которая маскировала грязные интриги и стремление к блистательным наградам шоу-бизнеса. Город заключал уязвленных в свои роскошные щупальца с роковой неумолимостью, пока они попадались в ловушку его мишурных ценностей. Дженни боролась против этого и отправила своих девочек подальше от соблазнов города, но, в конце концов, она подчинилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103