Но их не тревожил жар, исходящий от костра. Куда более яростный жар, медленно набирающий силу, обволакивал покачивающуюся безмолвную пару.
Как видно, выпитая текила напрочь отогнала нервное беспокойство, владевшее Эми, когда она вышла из дома. Больше она не оглядывалась с опаской по сторонам, озабоченная тем, что могут о ней подумать. Свободной рукой она обвила шею Луиса и прильнула к нему, как всегда, дивясь твердости и силе этого высокого худощавого тела.
После нескольких томительно-волнующих танцев Луис предложил Эми выпить еще текилы. Предложение было с удовольствием принято. Когда он подал ей солонку, она робко насыпала соль не себе на ладонь, а ему. Потом, глядя прямо ему в глаза, высунула язычок, слизнула соль с руки Луиса и услышала, как порывисто и шумно он набрал в грудь воздуха. Она подняла голову и улыбнулась ему. Под его горящим взглядом Эми выпила текилу и отставила стакан в сторону.
Потом она снова взяла со стола солонку и, осторожно насыпав соль на свою ладонь, любезно предложила ее Луису. Однако он не шелохнулся, и тогда Эми поднесла руку поближе к его лицу.
— Лизни, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Лизни.
И ее объял трепет при виде того, как напряглись и заиграли мускулы под его белой рубашкой, когда он поднял ее руку к своей склоненной голове.
От первого же прикосновения его шелковистого языка к чувствительной коже она затрепетала. Луис не терял времени даром. Он медленно, почти лениво слизывал соль с ладони Эми, целовал и посасывал ладонь, которую тоже «кололи иголочки»; все это продолжалось, пока Эми не почувствовала, как ее объемлют жар и слабость, а сердце разрывается от переполнявших ее чувств. Не отрывая глаз от головы, склоненной над ее рукой, затаив дыхание, она могла только молиться, чтобы он скорее прекратил эти игры… ведь иначе ей никак не удастся очнуться от наваждения.
Капитан не прекратил своих игр, пока не удостоверился, что на ладони у Эми не осталось ни одной крупинки соли, хотя бы и самой крошечной. Когда же эта цель была достигнута, он шутливо, как бы дразня, прикусил ее ладонь своими белыми зубами. Однако при всей «шутливости» прикусил он ее достаточно сильно, чтобы Эми дернулась.
Он поднял голову и всмотрелся в ее лицо. Эми вздрогнула, когда он поднес еще влажную маленькую ладонь к своей груди и прижал к сердцу.
К сердцу, которое билось почти так же часто, как и ее сердце.
Так и удерживая в этом положении ее руку, Луис взял со стола свой стакан с текилой и осушил его одним глотком.
— Потанцуй со мной, querida, — сказал он и слизнул уцелевшую крупинку соли с уголка рта Эми.
И снова они танцевали.
Или если даже и не танцевали по-настоящему, они стояли обняв друг друга, покачиваясь в ритме взаимного обольщения и неизменно приближаясь к ярко горящему костру. Невысказанным осталось их общее подчинение странному неодолимому желанию, которое завлекало обоих все ближе и ближе к яростному жару этих прекрасных смертельных языков пламени.
Какая-то могучая сила манила их в обжигающее пекло, в самую преисподнюю.
Затягивая за собой друг друга, они медленно, но неотвратимо огибали огромный костер, словно рассчитывая за стеной огня обрести уединение. Они и нашли его с дальней стороны костра — место, чтобы быть вдвоем, чтобы быть вместе, чтобы позволить расплавленной лаве страсти вырваться на поверхность.
Танцуя в опасной близости от разбушевавшегося огня, бросая вызов его стихийной мощи, сжигаемая страстью пара наслаждалась шквалом боли и упоения, который уносил их от всего мира.
Посреди толпы они были одни.
Буйство огненных потоков удерживало прочих гостей на почтительном расстоянии от костра — от арены жгучего крепнущего желания. Эти двое могли касаться друг друга, могли вершить танец, исполненный такого откровенного сладострастия, словно они были язычниками, не ведающими стыда.
То была блаженная, сладостная пытка.
Каждый из них загорался от огня, пылающего в другом. Никогда еще этот огонь не обжигал их так жестоко.
Они уже взмокли от пота, и, как ни странно, это только усиливало их лихорадочное встречное влечение. И даже влажная плотность ткани, облегающей разгоряченную кожу, которую и без того уже осыпали тысячи незримых искр, вносила свою — и не малую — лепту в нарастающую мощь телесной жажды.
Сквозь влажные тяжелые складки сине-белой юбки Эми ощущала горячий напор мужской плоти, требовательно прижатой к ее животу, а ее затвердевшие соски, контуры которых явственно обрисовывались под натянувшейся тканью белой мексиканской блузы, терлись о его широкую грудь.
Эми облизнула пересохшие губы, и ее свободная рука змейкой проскользнула между их телами. Эми отважно расстегнула пуговицы его белой рубашки, вздохнула и прижала свои истомившиеся груди к его скользкой от пота коже. Она вздрогнула от досады, поскольку покрой мексиканской блузы не позволял с такой же легкостью раздвинуть и половинки ее лифа, чтобы даже этой эфемерной преграды не осталось между нею и Луисом.
Эми задрожала сильнее, когда Луис запустил руку в светлые волосы, запрокинул ее голову и, наклонившись к ямочке внизу шеи, вдохнул в себя блестевшие там бусинки пота. Коснувшись горячими губами ее уха, он глухо сказал:
— Querida, мне больше не вынести. Я должен взять тебя прямо здесь, где мы стоим.
С участившимся дыханием, уткнув голову в его плечо, Эми отозвалась:
— Так чего нам ждать? Давай уйдем.
— Нельзя.
Оторвав голову от его плеча, она взглянула ему в лицо:
— Но ведь придется… Мы не можем… Боже мой… не здесь.
Луис охнул, в его глазах была неподдельная мука. Он рывком поднес их связанные руки к ее лицу:
— Обычай требует, чтобы мы оставались среди танцующих, пока кто-нибудь нас не развяжет.
— Нет… нет! Что, если нас никто не развяжет? — Закрыв глаза, она уронила голову на его плечо. — Я так хочу тебя! Я не…
— Что, что, querida? Что ты сказала?
Эми подняла голову и умоляюще взглянула на него. Не переставая ласкать его грудь, она, едва дыша, прошептала:
— Я сказала, что хочу тебя. Я хочу, чтобы ты был со мной. Я так хочу тебя, что у меня все болит.
— Mi querida, — тихим низким голосом откликнулся он.
Услышать именно это ее признание — вот чего он ждал весь вечер. Он не стал напоминать ей слова, брошенные ею ранее, — будто бы только в день ее смерти она скажет, что хочет его.
Он сделал другое: поспешно увлек Эми снова по другую сторону от костра и принялся целовать ее закрытые глаза, так что она никак не смогла бы увидеть, как он высоко поднял свободную руку. То был условный сигнал, поданный Педрико Вальдесу.
Лейтенант увидел поднятую руку Луиса. Он улыбнулся, бросил сигару, растер ее каблуком и спустился с подмостков, которые служили для него наблюдательным пунктом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103