Такая куртка придает человеку сходство с медведем.
Капитан Легофф был похож на медведя, даже когда на нем не было куртки-северянки.
Прекрасная погода, легкий восточный бриз, красивое море; скорее уж покинуть мерзкий Гавр и прогуляться по морю!
Капитан был в веселом расположении духа.
– Не смею упорствовать, месье моряк, – раздался позади слабый и, в то же время, хрипловатый голос, – я хотел бы поговорить с хозяином здешних мест.
Помощник рулевого, к кому относились эти слова, живо перегнулся через борт. Естественно, ему не терпелось посмотреть на чудо природы, сумевшее в одной фразе собрать несколько дерзких нарушений матросского жаргона.
Он увидел в пришвартованной шлюпке маленького худого человечка, совершенно голого, который как раз распутывал сверток со своей одеждой. С тела человечка стекала вода, но волосы, светлые и курчавые, были совершенно сухие.
«Ну и гадкий утенок!» – подумал матрос.
– Что тебе нужно от капитана, мальчишка? – спросилон вслух.
Маленький худой человек одевал штаны.
– Мальчишка, – обиделся человечек, – не то обращение, которым пользуются приличные люди. Все, что я хочу сказать капитану, – секрет государственной важности.
Матрос рассмеялся. Маленький человечек одел свои стоптанные башмаки, помогая себе согнутым пальцем, затем натянул блузу. Оделся он очень быстро. Когда-то, возможно, у него имелись и носки, рубашка и даже шляпа, но теперь наряжаться было не во что.
– Вот и все! – сказал он. – Я привел себя в порядок и готов разговаривать с капитаном.
– Кто там на шлюпке? – неожиданно прозвучал голос самого капитана.
Матрос поприветствовал капитана и ответил:
– Некая обезьянка, наподобие мальчишки, словом, не Бог весть что. Хочет говорить с вами от имени полиции. Собирается сообщить вам некий секрет государственной важности.
Месье Легофф, в свою очередь, свесился с борта. Появление маленького человечка не вызывало в нем ни любопытства, ни тем более доверия к странному субъекту. Скорее всего – наоборот.
– Как ты проник в мою шлюпку, дохляк? – сурово спросил он.
– Морем, мой капитан, – ответил тот, – с вещами на голове, не имея денег нанять лодку.
– А что ты тут делаешь? – расспрашивал капитан.
– Жду, когда мне скажут: поднимайся на борт, поговорим, – ни чуточку не смутившись, ответил человечек.
– А ты сможешь подняться? – осведомился капитан.
– Думаю, что смогу, мой капитан, – бодро заявил тот.
– Ну так попробуй, – позвал капитан и уже с явным интересом поглядел на дохляка.
Капитан произнес эти слова, подтрунивая, тоном вызова. Корма трехмачтового судна отвесно уходила в воду, на ней не было ни единого выступа, чтобы зацепиться. Маленький человечек ухватился за руль и полез по его штоку. Как только он добрался руками до края борта, он резко подтянулся, прогнулся в пояснице и совершил такой кульбит, который крайне редко исполняют настоящие акробаты в лучших цирках. В одно мгновение он уже сидел верхом на краю борта.
Месье Легофф вынул трубку изо рта.
– Я видел подобное только раз, в Париже, в цирке самого месье Сюркуфа, – сказал он с восхищением.
– Капитан, – гордо вскинув голову, проговорил молодой человек, – я имел честь родиться в этой столице Европы, да что там Европы, ведь Париж – столица всего мира!
– Как тебя зовут? – полюбопытствовал капитан.
– Клампен, – ответил Пистолет.
– И ты прибыл из Парижа? – удивился месье Легофф.
– В почтовом дилижансе, – заявил Клампен.
Месье Легофф в недоумении нахмурил свои густые брови.
– Точнее, – продолжал юноша, ничуть не смущаясь, – за дилижансом, на подножке. Мне стоило огромного труда оставаться там на протяжении пятидесяти трех лье и одного километра, несмотря на упрямство кучера и его кнута.
– Чем ты занимался в Париже? – интересовался капитан.
– Я охотился, – гордо заявил Пистолет.
– В Париже ты охотился? – не понял месье Легофф.
– Да, за котами для кабаков, где из них делали фрикасе из кролика. Да, да, капитан, такое часто бывает, уж можете мне поверить.
На этом месте капитан Легофф разразился хохотом, показывая все свои зубы, пожелтевшие от табака.
– А что ты собираешься делать теперь? – спросил он.
– Устроиться на работу и распрощаться с молодостью, растраченной на любовные утехи, – без малейшего смущения объявил Клампен.
Месье Легофф снова нахмурился.
– На борту не принято шутить, кривляка, – заметил он сурово.
– Капитан, – с достоинством ответил Пистолет, – клянусь, я не буду больше шутить.
– Причалили с левого борта! – крикнул голос с фок-мачты.
– Капитан, – сказал обладатель того же голоса, – вас спрашивает пожилой приличного вида месье.
– Устрой эту рыбешку куда-нибудь поработать, – сказал Легофф боцману, указывая на Пистолета, – это мой юнга.
Когда капитан удалился, боцман осмотрел Пистолета.
– Теперь мы имеем собственное и неповторимое насекомое в единственном экземпляре, – заявил он.
Юноша поднялся и вежливо поклонился.
– Я первый раз на море. Когда вернусь на берег, не устроить ли мне трепку старшим, которые были со мной не очень вежливы? – произнес с вызовом Клампен по прозвищу Пистолет.
– Как бы тебе не отбили почки по дороге, дружище, – парировал боцман. – Возможно, ты неплохой парень, несмотря на свой внешний вид. Иди поработай как следует, может быть, с тобой станут разговаривать как с христианином, хотя у тебя пугающая рожа.
Тем временем месье Легофф встречал у подножия мачты только что прибывшего посетителя. Тот действительно выглядел респектабельно.
Посетитель сказал:
– Не возражаете, если мы побеседуем в вашей каюте?
Легофф молча указал ему дорогу.
Пистолет шел параллельно по второй палубе в сопровождении боцмана, объяснявшего ему будущие обязанности.
От серых глаз Пистолета никогда ничего не укрывалось. Он заметил незнакомца, и его худые щеки покрылись румянцем. Он пробормотал:
– Ага! Я не ошибся! Кого же тогда убили в комнате, на двери которой была надпись желтым мелом: «Готрон»?
Капитан и его гость скрылись в капитанской каюте и отсутствовали минут десять.
Месье Легофф вышел один. Сделав шаг, он обернулся и сказал вполголоса:
– Такое дело очень опасно, я сильно рискую, но вы мне чем-то симпатичны. Не высовывайтесь, пока не обогнем мыс Ла Эв.
– А это еще кто?! – воскликнул он, услышав, что прибыл еще один посетитель. – Какое-то паломничество, ей-Богу!
– Это брат месье Лабра, – объявил матрос.
В одно мгновение лицо Легоффа прояснилось:
– Карамба! Брат Жана Лабра! Лучшая новость за сегодня! Он должен быть веселым парнем, черти б меня взяли!
Поль медленно подошел к капитану. Он был бледный и растерянный, похож на смертельно больного.
– Славный парень! – проговорил Легофф, пока Поль шел к нему, – но, черт меня возьми, он совсем не весел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Капитан Легофф был похож на медведя, даже когда на нем не было куртки-северянки.
Прекрасная погода, легкий восточный бриз, красивое море; скорее уж покинуть мерзкий Гавр и прогуляться по морю!
Капитан был в веселом расположении духа.
– Не смею упорствовать, месье моряк, – раздался позади слабый и, в то же время, хрипловатый голос, – я хотел бы поговорить с хозяином здешних мест.
Помощник рулевого, к кому относились эти слова, живо перегнулся через борт. Естественно, ему не терпелось посмотреть на чудо природы, сумевшее в одной фразе собрать несколько дерзких нарушений матросского жаргона.
Он увидел в пришвартованной шлюпке маленького худого человечка, совершенно голого, который как раз распутывал сверток со своей одеждой. С тела человечка стекала вода, но волосы, светлые и курчавые, были совершенно сухие.
«Ну и гадкий утенок!» – подумал матрос.
– Что тебе нужно от капитана, мальчишка? – спросилон вслух.
Маленький худой человек одевал штаны.
– Мальчишка, – обиделся человечек, – не то обращение, которым пользуются приличные люди. Все, что я хочу сказать капитану, – секрет государственной важности.
Матрос рассмеялся. Маленький человечек одел свои стоптанные башмаки, помогая себе согнутым пальцем, затем натянул блузу. Оделся он очень быстро. Когда-то, возможно, у него имелись и носки, рубашка и даже шляпа, но теперь наряжаться было не во что.
– Вот и все! – сказал он. – Я привел себя в порядок и готов разговаривать с капитаном.
– Кто там на шлюпке? – неожиданно прозвучал голос самого капитана.
Матрос поприветствовал капитана и ответил:
– Некая обезьянка, наподобие мальчишки, словом, не Бог весть что. Хочет говорить с вами от имени полиции. Собирается сообщить вам некий секрет государственной важности.
Месье Легофф, в свою очередь, свесился с борта. Появление маленького человечка не вызывало в нем ни любопытства, ни тем более доверия к странному субъекту. Скорее всего – наоборот.
– Как ты проник в мою шлюпку, дохляк? – сурово спросил он.
– Морем, мой капитан, – ответил тот, – с вещами на голове, не имея денег нанять лодку.
– А что ты тут делаешь? – расспрашивал капитан.
– Жду, когда мне скажут: поднимайся на борт, поговорим, – ни чуточку не смутившись, ответил человечек.
– А ты сможешь подняться? – осведомился капитан.
– Думаю, что смогу, мой капитан, – бодро заявил тот.
– Ну так попробуй, – позвал капитан и уже с явным интересом поглядел на дохляка.
Капитан произнес эти слова, подтрунивая, тоном вызова. Корма трехмачтового судна отвесно уходила в воду, на ней не было ни единого выступа, чтобы зацепиться. Маленький человечек ухватился за руль и полез по его штоку. Как только он добрался руками до края борта, он резко подтянулся, прогнулся в пояснице и совершил такой кульбит, который крайне редко исполняют настоящие акробаты в лучших цирках. В одно мгновение он уже сидел верхом на краю борта.
Месье Легофф вынул трубку изо рта.
– Я видел подобное только раз, в Париже, в цирке самого месье Сюркуфа, – сказал он с восхищением.
– Капитан, – гордо вскинув голову, проговорил молодой человек, – я имел честь родиться в этой столице Европы, да что там Европы, ведь Париж – столица всего мира!
– Как тебя зовут? – полюбопытствовал капитан.
– Клампен, – ответил Пистолет.
– И ты прибыл из Парижа? – удивился месье Легофф.
– В почтовом дилижансе, – заявил Клампен.
Месье Легофф в недоумении нахмурил свои густые брови.
– Точнее, – продолжал юноша, ничуть не смущаясь, – за дилижансом, на подножке. Мне стоило огромного труда оставаться там на протяжении пятидесяти трех лье и одного километра, несмотря на упрямство кучера и его кнута.
– Чем ты занимался в Париже? – интересовался капитан.
– Я охотился, – гордо заявил Пистолет.
– В Париже ты охотился? – не понял месье Легофф.
– Да, за котами для кабаков, где из них делали фрикасе из кролика. Да, да, капитан, такое часто бывает, уж можете мне поверить.
На этом месте капитан Легофф разразился хохотом, показывая все свои зубы, пожелтевшие от табака.
– А что ты собираешься делать теперь? – спросил он.
– Устроиться на работу и распрощаться с молодостью, растраченной на любовные утехи, – без малейшего смущения объявил Клампен.
Месье Легофф снова нахмурился.
– На борту не принято шутить, кривляка, – заметил он сурово.
– Капитан, – с достоинством ответил Пистолет, – клянусь, я не буду больше шутить.
– Причалили с левого борта! – крикнул голос с фок-мачты.
– Капитан, – сказал обладатель того же голоса, – вас спрашивает пожилой приличного вида месье.
– Устрой эту рыбешку куда-нибудь поработать, – сказал Легофф боцману, указывая на Пистолета, – это мой юнга.
Когда капитан удалился, боцман осмотрел Пистолета.
– Теперь мы имеем собственное и неповторимое насекомое в единственном экземпляре, – заявил он.
Юноша поднялся и вежливо поклонился.
– Я первый раз на море. Когда вернусь на берег, не устроить ли мне трепку старшим, которые были со мной не очень вежливы? – произнес с вызовом Клампен по прозвищу Пистолет.
– Как бы тебе не отбили почки по дороге, дружище, – парировал боцман. – Возможно, ты неплохой парень, несмотря на свой внешний вид. Иди поработай как следует, может быть, с тобой станут разговаривать как с христианином, хотя у тебя пугающая рожа.
Тем временем месье Легофф встречал у подножия мачты только что прибывшего посетителя. Тот действительно выглядел респектабельно.
Посетитель сказал:
– Не возражаете, если мы побеседуем в вашей каюте?
Легофф молча указал ему дорогу.
Пистолет шел параллельно по второй палубе в сопровождении боцмана, объяснявшего ему будущие обязанности.
От серых глаз Пистолета никогда ничего не укрывалось. Он заметил незнакомца, и его худые щеки покрылись румянцем. Он пробормотал:
– Ага! Я не ошибся! Кого же тогда убили в комнате, на двери которой была надпись желтым мелом: «Готрон»?
Капитан и его гость скрылись в капитанской каюте и отсутствовали минут десять.
Месье Легофф вышел один. Сделав шаг, он обернулся и сказал вполголоса:
– Такое дело очень опасно, я сильно рискую, но вы мне чем-то симпатичны. Не высовывайтесь, пока не обогнем мыс Ла Эв.
– А это еще кто?! – воскликнул он, услышав, что прибыл еще один посетитель. – Какое-то паломничество, ей-Богу!
– Это брат месье Лабра, – объявил матрос.
В одно мгновение лицо Легоффа прояснилось:
– Карамба! Брат Жана Лабра! Лучшая новость за сегодня! Он должен быть веселым парнем, черти б меня взяли!
Поль медленно подошел к капитану. Он был бледный и растерянный, похож на смертельно больного.
– Славный парень! – проговорил Легофф, пока Поль шел к нему, – но, черт меня возьми, он совсем не весел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111