У незнакомца не было ни малейшего желания задерживаться в заведении папаши Буавена. Он поблагодарил молодого человека и вышел.
Встреча с Полем на темной винтовой лестнице и резкий ответ молодого человека убедили нашего спутника в полном отсутствии вежливости в этих местах.
– Видимо, у него была веская причина поселиться в таком квартале! – подумал он. – Наша бедная мать, наверное, все проиграла в лотерею.
Он взялся за перила и продолжил свое восхождение.
Когда Поль был в самом низу, он уже и не помнил о том, что только что встретил кого-то.
Но все же, огибая башню, чтобы попасть на набережную Орфевр, он припомнил эту встречу:
– Это, наверно, какой-нибудь друг детства. Я правильно сделал, что ушел. А то бы он стал расспрашивать: «Кем ты стал? Чем занимаешься? Почему живешь в такой дыре?..» Я там не живу, а умираю.
Он сделал еще несколько шагов и добавил:
– Странно, этот голое все еще звучит у меня в ушах. Я наверняка его раньше слышал.
И все.
Тем временем незнакомец с чемоданом поднялся на площадку, уже знакомую нам.
Луна скрылась за тучами, и больше никакой свет не проникал через пыльное лестничное окно. Вокруг царила кромешная тьма. Мадам Сула потушила свою лампу и легла спать. В каморке Поля тоже не было света. И только из-под досчатой двери комнаты N0 9, той самой, где обитал таинственный персонаж, написавший желтым мелом имя «Готрон», по-прежнему проникала полоска света.
Незнакомец попытался сориентироваться. Он осмотрелся и тут же решил, что полоска света прочерчена как раз под нужной ему дверью.
Ему же сказали: «Первая дверь напротив лестницы». И он подошел к двери комнаты N° 9 и постучал кулаком.
За дверью было тихо.
Незнакомец снова постучал, ему показалось, что кто-то шепчется за дверью.
– Дьявол, как я устал. Мне надо поесть и выспаться. Поль, брат мой, открой, это я! – сказал он.
И дверь открылась, но прежде полоска света под ней исчезла.
– Послушай, брат, ты живешь один? – спросил наш путник. – А мама не живет с тобой? Где же ты? Иди ко мне, я обниму тебя…
Жан Лабр, а это был он, не успел произнести последних слов и удивиться странной тишине.
В темноте ему показалось, что кто-то проскользнул между ним и дверью. И когда он поворачивался, чтобы посмотреть, сзади ему всадили нож под левую лопатку. Нож по рукоятку вошел прямо в сердце.
Он издал слабый крик и упал как подкошенный.
– Что за чертовщина! – произнес грубый голос. – Что это он там молол про своего брата, про свою мать, про объятия? Ну-ка посвети, Ландерно, посмотрим, что мы тут натворили.
Другой голос спросил:
– Котри, у тебя есть спички?
Вспыхнула фосфорная спичка, осветив небольшую круглую комнату с низким потолком и двумя окнами. Если верить легенде, то как раз в одном из этих окон в далекое октябрьское утро 1655 года крестьяне вывесили лысую голову королевского судьи Тардье, убитого накануне ночью вместе с его женой. Невиданная скупость – вот, что стало причиной их смерти. Справа от окна, выходившего на северо-запад, в каменной кладке стены башни виднелось огромное углубление. Кругом валялся строительный мусор.
Среди кусков разбитого камня и штукатурки стояли шахтерская кирка, корытце для раствора, мешки с известью, ведро воды и мастерок.
На подоконнике лежали деревянные щиты, аккуратно снятые со стены там, где зияла дыра. Наверное, их собрались поставить на место.
У двери оказалась группа из четырех мужчин: трое стояли, четвертый лежал бездыханно на каменном полу.
По всей видимости, главным здесь был мужчина мощного телосложения, которого Пистолет назвал месье Куатье, и который написал на двери имя «Готрон». Он был на голову выше двух других.
Его отличало энергичное, но грубое лицо. Маленькие глазки еле виднелись под пышными рыжими бровями. Он явно страдал тиком: кончики его губ вздрагивали, да так сильно, что при этом поднимались и дергались пухлые щеки.
Куатье по кличке Лейтенант, не отличавшийся красотой, в деле проявлял небывалую жестокость. Ландерно, или Тридцать Третий, походил на плотника.
Котри был каменщиком.
Все трое наклонились над Жаном Лабром, который умер мгновенно и лежал в той же позе, как упал у порога комнаты.
Все трое вздрогнули, когда на противоположной стороне лестничной площадки скрипнула дверь комнаты мадам Сула.
– Ни слова! – приказал Лейтенант. Он снял ботинки, подошел к двери, отогнул матрац и посмотрел в образовавшуюся щель.
Тереза, в ночной рубашке и со свечой в руках, стояла на пороге своей комнаты.
– Кис-кис! – тихо позвала она. – Ну что, зажечь свет, чтобы тебя найти?
Однако несчастный кот уже не мог откликнуться на ее зов.
Мадам Сула позвала еще раз и, поворчав на бедное, убитое животное, пригрозив наказать его, закрыла дверь.
Куатье вернулся и одел ботинки. Он по-прежнему сохранял хладнокровие.
– Сработано на ощупь, – спокойно заметил он.
– И одним ударом, – добавил Котри.
– Только это не генерал, – продолжал Ландерно.
– Как? – поразился Котри. – Ты уверен?
– Я уверен на все сто! – проговорил Ландерно. Куатье мял в руках пакет жевательного табаку. Он задумался на мгновение, а затем сказал:
– Точно, не он. Эти умники глупее индюков: к чему было писать это имя на двери, когда там темень, хоть глаза выколи?
– Но ведь нельзя же было развесить канделябры на этаже, где столуются инспектора полиции! – подметил Ландерно. – Это не наша вина.
– А может, генерал был, – подытожил Котри. – Уже больше часа, как сняли красный шарф.
– А мы тут без толку торчим с оружием в руках! – выругался Лейтенант. – Ниша готова, нужно его подобрать. Тут место только для одного. Нам было сказано, что придет человек, – и человек пришел. Мы сделали с ним, что нам приказали. А недовольные пусть жалуются прокурору. Деньги заработаны, можно идти получить. Помогите мне все убрать.
Вся троица пришла в движение. Лейтенант занялся трупом. Котри закладывал нишу. Ландерно подгонял деревянную обшивку. В мгновение ока все было убрано.
Затем они вымыли пол и собрали инструменты.
Уже через полчаса трое злоумышленников покинули дом Буавена.
Котри и Ландерно зашли в кабаре. Куатье пошел по набережной Орфевр к мосту Пон-Неф. Его нельзя было узнать: он сгорбился, захромал и скрючил руку, будто она была разбита параличем.
Не дойдя чуть-чуть до угла улицы Арле-дю-Пале, он остановился, осмотрелся, проверил, не следят ли за ним, и только после этого постучал в единственную выходившую на набережную дверь.
Это была входная дверь того самого трехэтажного дома, который мы с вами уже наблюдали из окна комнатушки Поля Лабра, того самого дома, на балконе которого мы видели красный шарф, и за окном второго этажа которого мы наблюдали грациозный силуэт юной дамы, ожидавшей кого-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111