– Почему он так спокоен? – по-норвежски спросил Дирмунд.
– Он думает, что это всего лишь новое испытание, – с поклоном ответил Лейв и коротко хохотнул.
– Что ж, начнем. – Князь вытащил из-под плаща прут, примерился. – Жаль, у нас мало времени. – О Кром Кройх! – воскликнул он. – Прими же эту торопливую жертву и не сердись. Только ты можешь помочь мне... так помоги же!
С этими словами Черный друид всадил острие прута прямо в сердце юноше. Тот так и умер с улыбкой на устах, ничего не успев понять. Лишь чуть дернулся и повис на веревках, безжизненно уронив голову на левое плечо.
Вороны, каркнув, взлетели над детинцем, загомонили, кружась, и исчезли непонятно куда, словно их никогда здесь и не было.
Вольф поначалу так и не понял, откуда появилась у него эта дерзкая сила, эта наглая, с примесью превосходства, уверенность. Увидев, как вытащенный из кармана его куртки Камень заблестел тусклым сиреневым светом на ладони одного из парней, Вольф незаметно нащупал в снегу нож... И прыгнул, далеко и резко, как прыгает оголодавший за долгую зиму волк, вложив в прыжок всё свое отчаяние. Три раза он ударил ножом, и каждый раз удар попадал в чье-то бьющееся теплое сердце. Три удара... И три трупа упали в снег...
Ухмыляясь, Вольф поднял с земли Камень. Оглянулся на оклемавшихся своих приятелей, глядящих на него с нескрываемым ужасом.
– Теперь девчонку, – хмуро приказал он. – Да поторапливайтесь, скоро утро.
Троица рванула к микроавтобусу... Но Магн там не было! Не оказалось ее ни рядом и нигде надороге. Девушка исчезла. Неужели со скалы в пропасть?
– Нет, вы как знаете, а я туда не полезу, – заглянув в черный провал, освещаемый серебристой луною, произнес Толстяк. – Там сам черт никого не отыщет.
– Сам черт? – задумчиво повторил Вольф. – А ведь ты прав, Толстый! – Лицо его просияло. – А ну, хватайте тех, тащите в автобус...
– Понял тебя, Вольф, – держась за ушибленный бок, усмехнулся Торольв. – Отличная идея...
Они отметили свою победу неумеренным количеством пива, как всегда, в гараже у дома Толстого. Вольф ликовал и испытывал такой прилив счастья, какой, наверное, не испытывал никогда прежде – ведь Камень был теперь у него. Хозяин будет доволен. И скажет, как его передать. Иногда, украдкой, Вольф рассматривал Камень, который, казалось, не представлял собой ничего необычного, кристалл как кристалл, чем-то похожий на горный кварц или, нет, – на застывшую слезу моря! Он был теплый, а иногда холодел, сам по себе, – вне зависимости от окружения, Вольф ощущал это, время от времени засовывая руку в карман куртки по дороге домой. И это ощущение делало его еще радостнее, как бы возвышало над всеми остальными жителями городка и даже над собственной компанией. Здорово!
Оставшиеся в гараже допивать пиво Толстяк и Торольв после уходя Вольфа почувствовали себя гораздо более раскованно. Толстяк неожиданно предложил сотворить сегодня еще что-нибудь такое, значительное. Ну, хоть, к примеру, разукрасить маркерами городскую площадь... нет, лучше не площадь, там могут быть полицейские, лучше всего, скажем... промышленный колледж! Самое удобное место – крыльцо там, стены...
– Пошли, а? – Рыгнув пивом, Толстяк вопросительно взглянул на приятеля. Торольв приоткрыл дверь и поежился – на улице отнюдь не стало теплее, по-прежнему хлестал дождь, а ветер, воспользовавшись моментом, зашвырнул прямо в лицо Торольву пригоршню мокрого снега.
– Не, не пойду, – покачал головой Торольв. – К себе пойду, спать.
Толстяк похолодел. Он и сам не очень-то хотел выходить сейчас на улицу, но оставаться одному после всего случившегося было выше его сил. Он бы предложил Торольву остаться ночевать у него, но тот ведь не согласится спать в гараже, хотя здесь имеется обогреватель, а домой мать точно не пустит.
– Ладно, – неожиданно смилостивился Тор. – Хочешь, пойдем, порисуем. Только не к колледжу и не на главную площадь. Лучше в сквер, к фонтану.
– Но это же далеко!
– Ну, как хочешь. – Торольв пожал плечами. Он жил неподалеку от сквера, потому и согласился на предложение Толстяка, – и правда, чего одному-то в этакую даль переться?
Они изрисовали весь фонтан и памятник рядом с ним. Памятник был установлен в честь какого-то писателя или поэта, широко известного лишь в узких кругах местных патриотов, остальные жители о нем ничего не знали, да и не очень-то и стремились узнать. Памятник так и называли – Памятник. Влюбленные парочки частенько назначали возле него свидания, и всем было ясно, о каком памятнике шла речь.
Пьяные подростки, разрисовав памятник сатанинскими символами, направились вдоль по улице, освещенной несколькими раскачивающимися на ветру фонарями. В этом районе не было общественных зданий, лишь какой-то мелкий магазинчик – рыбная лавка – уныло мигал красным неоном вывески.
Допив пиво, Торольв с размаху бросил бутылку в фонарь. И – на удивление – попал! Раздался звон, осколки стекла посыпались на головы хулиганам.
– Бежим! – испуганно вскрикнул Толстяк и, не дожидаясь ответа, петляя, как заяц, понесся прочь.
– Эй, постой! – заорал ему вслед Торольв. – Постой же... Уфф. Еле догнал! Между прочим, никто за нами не гонится!
Тяжело дышавший Толстяк осторожно заглянул за угол. Действительно, улица была пустынной, какой ей и следовало быть в столь позднее время.
– Ого, смотри-ка, «порше»! – Торольв хлопнул приятеля по плечу. Вздрогнув от неожиданности, тот обернулся: рядом с фонарем, небрежно припаркованный около тротуара, стоял автомобиль, чем-то похожий на хищную морскую рыбу.
– Вот бы нам такой, – завистливо протянул Толстяк.
Торольв нагнулся, подобрал с асфальта обломок кирпича:
– Спорим, попаду в лобовое?
– Да ты с ума...
Не слушая Толстяка, Торольв метнул кирпич... Стекло «порше» треснуло с каким-то сухим жалобным звуком, словно порвался кусок полиэтилена. Завыла сигнализация.
– Вот теперь – бежим! – довольно крикнул Торольв.
А Вольфу ночью явился Хозяин. И объяснил – как передать ему Камень.
Следующий день выдался теплым, почти весенним. Прошел дождь, а после него неожиданно для всех выглянуло солнце. Желтое, радостное, оно отразилось в витринах, сверкнуло золотом в шпиле городской кирхи, юркими светлыми зайчиками пробежалось по автомобильным бокам. Зачирикали на проводах воробьи, и синь небес весело отразилась в лужах. Словно бы и впрямь – весна. Хотя до весны еще было ого-го как далеко! И тем не менее...
– Славный денек! – улыбались друг другу прохожие. – Действительно, славный.
– Эй, парень, куртку потеряешь!
Крутящий педали велосипеда Нильс тормознул, оглянулся. Нет, всё в порядке – куртка, как лежала, свернутая, на багажнике, так и лежит, значит – пошутил кто-то. Нильс подтянул рукава свитера – уж слишком толстый сегодня надел, жарко, вон и куртку пришлось снять, кто же знал, что такой день будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78