Кострома, Кострома,
Ай, не мила девица!
Кострома, Кострома,
Пропади, сгинь, проснися!
Пропев последнюю строчку, девушки подбежали к лежащей с закрытыми глазами Любиме и начали ее тормошить. Словно нехотя, та открыла глаза, поднялась, еле сдерживая смех, взглянула по сторонам строго, повернулась к реке, запела протяжно:
Вышли по круче девицы
Ой, да с Костромой проститися,
Ой, да с Костромой проститися,
Да восславить Ярилу Молодца.
Обернувшись, Кострома-Любима сделала шаг к реке. Тут уж песню подхватили все остальные девушки – всё-таки изок-месяц был месяцем не только похорон Костромы, но и Ярилы-бога, которому, конечно, следовало воздать должное:
Уж как скачет он по цветам-росе,
По всей родной сторонушке!
И все славят молодца,
Огни ему жгут купальные
Да песни поют величальные.
И вот замолкли все. Тихо-тихо стало вокруг.
А красиво как! Почайна, при впадении ее в Днепр, широка, полноводна. Берега вокруг белым песочком усыпаны, мягким, приятным, а то местечко у поймы, где девчонки собрались, от чужих глаз ивовыми зарослями укрыто. В кустах соловей поет-заливается, сладко-сладко, солнышко в небе печет, припекает. Жарко, а от водицы прохладой веет.
Подойдя ближе к воде, Любима-Кострома улыбнулась, подняла над головой руки. Подбежавшие со всех сторон девушки вмиг стащили с нее рубаху, схватили за руки, за ноги и, раскачав, бросили в реку. Вынырнув, Любима показала им язык и рассмеялась. И тут же вся пойма огласилась радостным девичьим смехом, песнями, визгом. Скинув с себя одежду, девчонки целой толпой ломанулись в реку.
– А ты что же стоишь, или плавать не умеешь? – Конопатая девчонка, дочка бондаря, искоса взглянула на Ладиславу.
– Отчего же не умею? – улыбнулась та. – А ну, побежали к реке! Посмотрим еще, кто лучше плавает.
– Они скоро вернутся. – посмотрев на солнце, произнес прячущийся в зарослях Истома Мозгляк. – Схватим последних, кто под руку попадется.
– И то дело, – согласился прилизанный лупоглазый мужик с родинкой на левой щеке – Ильман Карась, старый знакомец Истомы. – В этакой-то толпе несподручно.
Они – Истома, Карась и несколько верных Истоминых людей – готовились в точности выполнить приказ князя Дирмунда – посеять в городе недоверие и страх. Истома и его люди сидели в засаде давненько – успели уже вымокнуть от пота, с обеда жарило. Недавно принятый на службу Дирмундом молодой варяг Лейв Копытная Лужа с верным своим слугой, лысым Грюмом, и частью младшей дружины князя, воинами наиболее верными и умеющими держать язык за зубами, прикрывали основной отряд со стороны пристани – мало ли что, – а Ильман Карась опоздал, явился недавно, к тому же один, без людей, как сговаривались.
Вот, наконец, смолкли песни, затихли шутки и смех, и на дороге от реки к Подолу появились девушки. Усталые, выкупавшиеся, довольные, с венками в мокрых волосах. Шли, переговариваясь, постреливали глазами по сторонам: за теми ракитовыми кустами уж пора бы объявиться парням, иначе для кого же венки?
Ладислава чуть поотстала от других, подошла к кустам. Она ж всё-таки была с севера, с Ладоги, и, по ее понятиям, местные девчонки забыли ублажить подводного бога Ящера. А не следовало бы забывать, Ящер-Яша и обидеться может. Скоро Купалин день – возьмет да утащит кого-нибудь под воду или русалок напустит, а те, известно, защекочут до смерти.
Подойдя ближе к кусту, Ладислава остановилась и тихо запела:
Сиди-сиди, Яша,
Под ореховым кустом,
Грызи-грызи, Яша,
Орешки каленые,
Милою даренные.
– Яша – кто это? – удивленно переспросила Любима, стоявшая поодаль, вместе с конопатой рыжеволосой Речкой.
– Один из наших богов, – пояснила Ладислава. – Ой, а где остальные? Ушли уже?
– Ну да, – показав щербатые зубы, засмеялась Речка. – Одни мы тут стоим с Любимой, тебя дожидаемся.
Любима устало улыбнулась. Играть роль Костромы было не так-то легко, аж вся спина болела.
– Ну, вы пока идите, девы, – махнула рукой Речка. – А я тут загляну в кусточки.
– Да мы уж лучше подождем тебя, – садясь на траву, сказала Любима. – Потом уж вместе пойдем, чай, заждались нас уже. Садись рядком, Ладислава, венки поплетем, ромашек-то вокруг сколько! А колокольчиков, васильков... Ой, Лада, у тебя глаза – как васильки. А у меня какие? Говорят, черные?
– Нет. – Ладислава пристально всмотрелась в глаза подружки. – Не черные. Скорее, темно-коричневые, знаешь, как стоялый мед. Да где ж там эта Речка? Эй, Речка! Речица! – закричали девчонки, поднявшись на ноги... И тут чьи-то жесткие руки, вытянувшиеся из ракитовых кустов, зажали им рты.
– Ну, вот и славненько, – оглядев пойманных девок, ухмыльнулся Истома. Узнав Ладиславу, покачал головой: – Бывает же! Ну, да ладно... – Он обернулся к воинам: – Девок в мешки, да побыстрее, не ровен час...
За кустами призывно заржали кони.
Глава 4
ПЕРУНОВ ДЕНЬ

Июнь-июль 863 г. Полянская земля
Пуская стрелы, краем болота скакали всадники в черных плащах, развевающихся, словно крылья дракона. Проваливаясь в вязкую жижу, хрипели кони, кто-то ругался, изрыгая проклятия, где-то рядом догорал лес, мертвые, только что сожженные деревья, казалось, стонали, а стелющийся над пожарищем дым застилал солнце. Впрочем, и без того день выдался пасмурный, душный. Лес подожгли специально – знали, что там прячутся, а схоронившийся в болоте Вятша своими глазами видел, как, застонав, вспыхнул живым факелом Древлянин. Бросился к воде, да уж поздно, повалился на землю, заорал благим матом, пытаясь сбить пламя, – и затих вдруг, так же резко, как и закричал. Как же его звали, этого парня из древлянской земли? Радим? Ративор? Не упомнишь, да Вятша и не знал никогда имен своих товарищей по несчастью. Так всех и звали – мальчиков, похищенных из селений или купленных на людском рынке, – по роду-племени: Древлянин, Радимич, Вятич.
Вятичем был он, Вятша, родившийся на берегах Оки и прячущийся теперь в болоте. Хорошо хоть, удачно попал – зацепился за какую-то кочку, по самые уши провалившись в болотную жижу, да и то нырял с головою при виде всадников, дышал тогда ртом, через соломинку. Знал: если всадники найдут его – убьют. Да они этого и не скрывали. Когда выпустили всех из амбара, варяг Лейв, их главный, так и сказал – бегите, а кто не успеет, тот обретет смерть. Радимич замешкался, он был самым младшим, застрял, перелезая через частокол... И оглянувшийся на крик Вятша с ужасом увидел, как взмахнул мечом Лейв, как брызнула кровь и покатилась по кочкам голова несчастного Радимича. Похоже, видели это и остальные, потому что резко прибавили шагу, пытаясь укрыться в лесу.
Многим – да почти всем – это удалось, только вот Вятше не повезло, сразу же провалился в болото. Думал – полянка, ведь и деревья вокруг росли, ан нет – трясина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78