Если их поймают, ни о каком правосудии, разумеется, не может быть и речи. Учитывая нынешнее положение в Иране, мои люди, возможно, даже не сумеют добраться до границы. Я хочу слетать в Иран и забрать их оттуда. И здесь мне нужна ваша помощь. Мне надо взять во временное пользование, нанять или купить небольшой самолет. Можете вы мне помочь в этом?
– Нет, – ответил консул. – В этой стране закон запрещает частным лицам иметь самолеты. А поскольку закон запрещает это, здесь просто нет самолетов, которые можно дать напрокат или продать, пускай даже тому, кто готов преступить закон.
– Но у вас же должен быть самолет.
– У государственного департамента нет самолетов.
Перо был в отчаянии. Неужели он так и будет сидеть сложа руки и ничем не сможет помочь.
– Господин Перо, – сказал консул, – мы для того и находимся здесь, чтобы помогать американским гражданам, и я постараюсь достать вам самолет. Я сделаю для этого все возможное. Но говорю вам прямо – мои шансы практически равны нулю.
– Я благодарен вам и за это.
Консул поднялся и собрался уходить.
– Очень важно, чтобы никто не знал о моем пребывании в Турции, – предупредил его Перо – В настоящее время иранские власти не имеют ни малейшего представления о местонахождении моих людей. Если власти узнают, что я здесь, им удастся вычислить маршрут их бегства, и это обернется для нас катастрофой. Прошу вас быть в этом отношении предельно осторожным.
– Понимаю.
Консул ушел.
Через несколько минут раздался телефонный звонок. Из Далласа звонил Ти Джей Маркес.
– Росс, в сегодняшней газете о тебе пишут на первой полосе.
У Перо душа ушла в пятки: теперь все знают, где он. Ти Джей продолжал:
– Губернатор только что назначил тебя председателем Комиссии по борьбе с наркотиками.
Перо облегченно вздохнул.
– Маркес, ты меня напутал.
Ти Джей рассмеялся.
– Не стоило тебе так шутить над стариком, – упрекнул его Перо. – Ты действительно меня ошарашил, дружище.
– Подожди минутку. Марго звонит, – перебил его Ти Джей. – Она просто хочет поздравить тебя с Днем Святого Валентина.
Перо вспомнил, что наступило 14 февраля.
– Передай ей, что я в полной безопасности. Меня постоянно охраняют две блондинки.
– Минуточку. Я сейчас скажу ей об этом. – Через минуту, смеясь, Ти Джей снова взял трубку: – Она говорит, как это замечательно, что тебе нужны две женщины, чтобы заменить ее одну.
Перо подавил смешок. Поделом ему. Не стоило тягаться с Марго в остроумии.
– Ладно, ты дозвонился в Тегеран?
– Да. Телефонистка на международной линии разрешила нам позвонить, но мы ошиблись номером. Потом «Эй Ти энд Ти» предоставила нам канал связи, и мы соединились с Голамом.
– Ну и что?
– Ничего. Они ему не звонили. Перо сразу погрустнел:
– О чем вы его спрашивали?
– Мы только спросили: «Есть для нас сообщения?» – а он сказал, что нет.
– Вот черт. – Перо даже на мгновение показалось, что было бы лучше, если б от «нечистых» поступил сигнал бедствия. Тогда он по крайней мере знал бы, где они находятся.
Он попрощался с Ти Джеем и стал готовиться ко сну. Сначала он потерял «чистых», потом Булвэра, а теперь вот «нечистых». Ему не удалось достать самолет, чтобы отправиться на их поиски. Задуманная им операция была под угрозой срыва, а он ничего не мог предпринять.
Неопределенность и тревога ожидания убивали его. Он понял, что ни разу в жизни не испытывал такого напряжения. Ему приходилось видеть, как люди не выдерживали стрессовой ситуации и «ломались», но он не в состоянии был до конца постичь всю глубину их страданий, потому что сам не испытывал подобного. Раньше сильное напряжение в работе не мешало ему. Наоборот, оно приносило ему успех. Сейчас же все было по-другому.
Перо изменил своему правилу и стал думать о самом худшем. На карту была поставлена его свобода. Если операция по спасению его людей провалится, ему придется сесть в тюрьму. Он же собрал армию наемников, попустительствовал махинациям с паспортами американских граждан, организовал подделку удостоверений личности американских военнослужащих и принял участие в заговоре с целью нелегального перехода границы. Оставалось надеяться, что отбывать срок придется в США, а не в Турции. Самое худшее ожидает его, если турки отправят его в Иран, чтобы там подвергнуть суду за все его «преступления» на иранской земле.
Он лежал на кровати у себя в гостиничном номере и не мог заснуть. Его беспокоила судьба «чистых», «нечистых», Булвэра, да и своя собственная. Что ж, ничего не поделаешь. Придется пройти через все эти испытания. В будущем он станет мягче относиться к людям, которых постоянно держал в напряжении. Разумеется, если у него вообще есть будущее.
* * *
Коберн чувствовал себя не в своей тарелке и внимательно следил за поведением Саймонса.
Все они расположились на персидском ковре так, что образовался своеобразный крут, и стали ждать появления «судьи». Еще до отъезда из Тегерана Саймонс сказал Коберну: «Постоянно наблюдайте за тем, что я делаю». До сих пор Саймонс не проявлял активности и как бы плыл по течению. Он позволял Рашиду разговаривать с охранниками и допустил арест их группы. Однако может наступить такой момент, когда Саймонс изменит тактику. Если он решит, что пора вступить в бой, то мгновенно даст это понять Коберну.
Пришел судья.
Это был человек лет пятидесяти, в темно-синем пиджаке, светлом желто-коричневом свитере и рубашке с открытым воротом. Своим поведением он чем-то напоминал профессионального врача или юриста. На поясе у него висел «кольт» калибра 11, 43 мм.
Рашид узнал в нем одного из руководителей коммунистической партии Ирана Хабиба Болуряна. Болурян сел как раз в том месте, которое отвел ему Саймонс.
Судья что-то сказал на фарси, и молодой человек в европейском костюме, взявший на себя роль переводчика, потребовал у арестованных паспорта.
«Ну, сейчас начнется, – подумал Коберн, – мы здорово влипли. Стоит им открыть паспорт Билла, и они тут же поймут, что это не его документ».
Горстку паспортов положили на ковер прямо перед Болуряном. Он начал с паспорта, лежавшего сверху. Переводчик принялся списывать содержавшиеся в нем данные. Тут произошла некоторая путаница. Почему-то иранцы не всегда могли отличить имя от фамилии.
Рашид подавал паспорта Болуряна, а Гэйден наклонялся и разъяснял, что к чему. Только теперь до Коберна дошло, что вдвоем они вносили еще большую путаницу. Рашид подсовывал Болуряну один и тот же паспорт несколько раз, а Гэйден, нагибаясь и показывая, что там написано, закрывал фотографию. Коберн восхищался их выдержкой. Наконец паспорта вернули владельцам, и Коберну показалось, что паспорт Билла так никто ни разу и не открыл.
Болурян стал допрашивать Рашида на фарси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Нет, – ответил консул. – В этой стране закон запрещает частным лицам иметь самолеты. А поскольку закон запрещает это, здесь просто нет самолетов, которые можно дать напрокат или продать, пускай даже тому, кто готов преступить закон.
– Но у вас же должен быть самолет.
– У государственного департамента нет самолетов.
Перо был в отчаянии. Неужели он так и будет сидеть сложа руки и ничем не сможет помочь.
– Господин Перо, – сказал консул, – мы для того и находимся здесь, чтобы помогать американским гражданам, и я постараюсь достать вам самолет. Я сделаю для этого все возможное. Но говорю вам прямо – мои шансы практически равны нулю.
– Я благодарен вам и за это.
Консул поднялся и собрался уходить.
– Очень важно, чтобы никто не знал о моем пребывании в Турции, – предупредил его Перо – В настоящее время иранские власти не имеют ни малейшего представления о местонахождении моих людей. Если власти узнают, что я здесь, им удастся вычислить маршрут их бегства, и это обернется для нас катастрофой. Прошу вас быть в этом отношении предельно осторожным.
– Понимаю.
Консул ушел.
Через несколько минут раздался телефонный звонок. Из Далласа звонил Ти Джей Маркес.
– Росс, в сегодняшней газете о тебе пишут на первой полосе.
У Перо душа ушла в пятки: теперь все знают, где он. Ти Джей продолжал:
– Губернатор только что назначил тебя председателем Комиссии по борьбе с наркотиками.
Перо облегченно вздохнул.
– Маркес, ты меня напутал.
Ти Джей рассмеялся.
– Не стоило тебе так шутить над стариком, – упрекнул его Перо. – Ты действительно меня ошарашил, дружище.
– Подожди минутку. Марго звонит, – перебил его Ти Джей. – Она просто хочет поздравить тебя с Днем Святого Валентина.
Перо вспомнил, что наступило 14 февраля.
– Передай ей, что я в полной безопасности. Меня постоянно охраняют две блондинки.
– Минуточку. Я сейчас скажу ей об этом. – Через минуту, смеясь, Ти Джей снова взял трубку: – Она говорит, как это замечательно, что тебе нужны две женщины, чтобы заменить ее одну.
Перо подавил смешок. Поделом ему. Не стоило тягаться с Марго в остроумии.
– Ладно, ты дозвонился в Тегеран?
– Да. Телефонистка на международной линии разрешила нам позвонить, но мы ошиблись номером. Потом «Эй Ти энд Ти» предоставила нам канал связи, и мы соединились с Голамом.
– Ну и что?
– Ничего. Они ему не звонили. Перо сразу погрустнел:
– О чем вы его спрашивали?
– Мы только спросили: «Есть для нас сообщения?» – а он сказал, что нет.
– Вот черт. – Перо даже на мгновение показалось, что было бы лучше, если б от «нечистых» поступил сигнал бедствия. Тогда он по крайней мере знал бы, где они находятся.
Он попрощался с Ти Джеем и стал готовиться ко сну. Сначала он потерял «чистых», потом Булвэра, а теперь вот «нечистых». Ему не удалось достать самолет, чтобы отправиться на их поиски. Задуманная им операция была под угрозой срыва, а он ничего не мог предпринять.
Неопределенность и тревога ожидания убивали его. Он понял, что ни разу в жизни не испытывал такого напряжения. Ему приходилось видеть, как люди не выдерживали стрессовой ситуации и «ломались», но он не в состоянии был до конца постичь всю глубину их страданий, потому что сам не испытывал подобного. Раньше сильное напряжение в работе не мешало ему. Наоборот, оно приносило ему успех. Сейчас же все было по-другому.
Перо изменил своему правилу и стал думать о самом худшем. На карту была поставлена его свобода. Если операция по спасению его людей провалится, ему придется сесть в тюрьму. Он же собрал армию наемников, попустительствовал махинациям с паспортами американских граждан, организовал подделку удостоверений личности американских военнослужащих и принял участие в заговоре с целью нелегального перехода границы. Оставалось надеяться, что отбывать срок придется в США, а не в Турции. Самое худшее ожидает его, если турки отправят его в Иран, чтобы там подвергнуть суду за все его «преступления» на иранской земле.
Он лежал на кровати у себя в гостиничном номере и не мог заснуть. Его беспокоила судьба «чистых», «нечистых», Булвэра, да и своя собственная. Что ж, ничего не поделаешь. Придется пройти через все эти испытания. В будущем он станет мягче относиться к людям, которых постоянно держал в напряжении. Разумеется, если у него вообще есть будущее.
* * *
Коберн чувствовал себя не в своей тарелке и внимательно следил за поведением Саймонса.
Все они расположились на персидском ковре так, что образовался своеобразный крут, и стали ждать появления «судьи». Еще до отъезда из Тегерана Саймонс сказал Коберну: «Постоянно наблюдайте за тем, что я делаю». До сих пор Саймонс не проявлял активности и как бы плыл по течению. Он позволял Рашиду разговаривать с охранниками и допустил арест их группы. Однако может наступить такой момент, когда Саймонс изменит тактику. Если он решит, что пора вступить в бой, то мгновенно даст это понять Коберну.
Пришел судья.
Это был человек лет пятидесяти, в темно-синем пиджаке, светлом желто-коричневом свитере и рубашке с открытым воротом. Своим поведением он чем-то напоминал профессионального врача или юриста. На поясе у него висел «кольт» калибра 11, 43 мм.
Рашид узнал в нем одного из руководителей коммунистической партии Ирана Хабиба Болуряна. Болурян сел как раз в том месте, которое отвел ему Саймонс.
Судья что-то сказал на фарси, и молодой человек в европейском костюме, взявший на себя роль переводчика, потребовал у арестованных паспорта.
«Ну, сейчас начнется, – подумал Коберн, – мы здорово влипли. Стоит им открыть паспорт Билла, и они тут же поймут, что это не его документ».
Горстку паспортов положили на ковер прямо перед Болуряном. Он начал с паспорта, лежавшего сверху. Переводчик принялся списывать содержавшиеся в нем данные. Тут произошла некоторая путаница. Почему-то иранцы не всегда могли отличить имя от фамилии.
Рашид подавал паспорта Болуряна, а Гэйден наклонялся и разъяснял, что к чему. Только теперь до Коберна дошло, что вдвоем они вносили еще большую путаницу. Рашид подсовывал Болуряну один и тот же паспорт несколько раз, а Гэйден, нагибаясь и показывая, что там написано, закрывал фотографию. Коберн восхищался их выдержкой. Наконец паспорта вернули владельцам, и Коберну показалось, что паспорт Билла так никто ни разу и не открыл.
Болурян стал допрашивать Рашида на фарси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141