Там догорали остатки поленьев, освещая комнату красным светом. Реднор хотел, было разбудить Гарри и отправить его за едой, но потом передумал и, прихватив меч, отправился вниз. Громадный зал был пуст, если не считать нескольких человек, спавших на полу, да служанки, которая возилась, убирая со стола. Реднор подкрался к девушке и сгреб ее в объятия.
— Ступай, принеси мне что-нибудь поесть.
— Милорд, но что же я вам принесу?
— Годится все. Хотя бы остатки мяса и хлеба. — Реднор шлепнул служанку пониже спины.
Он заметил: она молода и недурна собой; это все, что ему требовалось для полного счастья. Все женщины похожи друг на друга, — пронеслось у него в голове, — и если дочь Пемброка такая же гадюка, как и ее папаша, найдем другую.
Вскоре служанка с подносом, полным кусков мяса и хлеба, появилась на пороге, и он велел ей, чтобы она не уходила, а села рядом. Сам он пристроился к столу и с аппетитом принялся за еду. «Хороший бой, — размышлял он, — хорошая еда… Хорошо выспался. Поваляться бы теперь еще с кем-нибудь в постели — ничего не скажешь: отлично проведенный день!»
Реднор отодвинул опустевший поднос и притянул девушку к себе. Он почувствовал, что ей противны его руки, но так было всегда, и Кейн уже привык к этому. Вдруг он понял, что тело его не слушается. Реднор бросил взгляд на спавших в углу людей. Да, он выбрал не самое подходящее место: если девчонка раскричится, хлопот не оберешься. Грубо схватив ее, он потащил девушку к себе в комнату. Бофор все так же спал у камина, и вряд ли что-нибудь могло его разбудить.
— Молчи… Если заорешь и разбудишь его, — он показал глазами на спящего Бофора, — отрежу язык.
Все это он проговорил скороговоркой, на всякий случай, зажимая рот оторопевшей служанке.
Реднор бросил девушку на тюфяк, расстегнул корсаж и задрал юбку. Рука скользнула по груди, бедрам. У нее была нежная кожа. Она слабо сопротивлялась, но Реднор, тем не менее, почувствовал, как выгнулась дугой девичья спина, и набухли соски. Еще минуту назад он был ей противен, а сейчас… Он возьмет ее! Однако тело не желало подчиниться хозяину! В нем не было и проблеска вожделения. Реднор столкнул девушку с постели. Неужели он обречен любить только дочь своего злейшего врага?!
— Погоди!
В комнате царил полумрак, но Реднор мог видеть, как напуганная служанка судорожно пыталась застегнуть корсаж. Интересно, — подумал Кейн, — удержит ли ее страх на месте, если я снова прикоснусь к ней? Но он не стал даже пробовать сделать это.
— Возьми-ка вот это. — Несколько монет упало в ладонь девушки. — Ступай. Проваливай! — прорычал он, и девица опрометью бросилась из комнаты.
Реднор плюхнулся на тюфяк. При воспоминании о жене тело его откликнулось таким страстным желанием, что он выругался, да так громко, что сэр Гарри проснулся и вскочил.
— Что случилось, милорд? — промычал он спросонок.
— Ничего, — ответил Реднор. — Ложись и спи.
10
Ранним утром в комнате было прохладно от тумана, но день обещал жару. Бофора Реднор отпустил отдохнуть. Оставшись один, он думал о том; сколько всего случилось за последнее время и как много еще дел впереди. Валлийцы остановлены, трофеи поделены, планы заговорщиков расстроены. Нужно допросить пленных — выяснить, кто участвовал в мятеже.
У Оуэна достаточно народу, чтобы продержаться до приезда Гонта. В конце концов, Оуэн сам может допросить пленных, он знает, как это делается. Реднор начал одеваться, и каждое движение вызывало боль в его истерзанном теле.
Он позавтракал и переговорил с Оуэном, а потом сел за письма. Одно было для Леа. Он писал, что пока она останется под присмотром Пемброка. Письмо начиналось довольно сдержанно, но милое доверчивое лицо жены так и стояло перед его глазами. «Делай то, что я тебе говорю, — писал он. — Не успеют разъехаться гости, как мы с тобой уже будем вместе; я очень надеюсь на это. Мои дела значительно продвинулись, и теперь для меня важнее поторопиться на встречу с королем, чем усмирять здесь валлийцев».
Если Леа с Пемброком в сговоре, последние слова в его письме — хорошая ложь для них.
Он написал также письма Честеру, Херефорду и отцу, подробно рассказав обо всем, в том числе и о том, что говорят в Уэльсе о Пемброке. Однако никому из них он ни словом не обмолвился о рассказе Лэллина насчет планов Пемброка. Отец сам в скором времени узнает всю правду от сэра Роберта, если только это действительно правда, а не пустая болтовня. Кейн и сам был готов дорого заплатить, чтобы докопаться до истины: позор Пемброка — это позор и его, Кейна, ведь их теперь связывают кровные узы. Письмо для Леа лежало перед ним, он вновь перечитал его. Потом свернул, поставил печать и сунул в сумку, где уже лежали остальные свитки пергамента.
Четырьмя днями позже Реднор вновь проезжал по навесному мосту, который вел в замок Пемброка. Всю дорогу от Пенибонта он мучился вопросом: рассказала ли Леа отцу о его письме? Он столкнулся со стариком во дворе. Изумленное лицо Пемброка было лучшим ответом: Леа ни слова не сказала отцу, она даже не известила его, что Кейн возвращается.
— Где ты был? — задыхаясь, пробормотал Пемброк. — Куда ты ездил? Отец твой сказал мне только, что ты любишь вот так внезапно исчезать.
Кейн не смог ему сразу ответить — откуда ни возьмись, ему на шею бросилась жена. Ее худенькое тельце дрожало, а лицо прямо-таки сияло от радости.
— Полегче, полегче, солнышко! — ласково шептал Кейн, морщась от боли, когда девушка ненароком задевала его раны. — Я весь изрублен. Вот это да! Вот это радость! А ведь я отсутствовал только неделю. Что же будет, если я уеду на две недели? Мне потом страшно будет домой возвращаться — так и задушить можно. Ну что ты? Я здесь, и живой. Ну, успокойся, — ласково отстранил он Леа.
— Так эта маленькая стерва знала, где ты был? — рявкнул старик, опуская руку на плечо Леа.
В секунду он отлетел на пять футов от того места, где стоял, и теперь, кряхтя, пытался подняться с земли. Гонт, который только что вышел во двор, бросился на помощь Пемброку.
— Умерь свой пыл, Кейн, — сухо бросил ему отец. — Знай меру, когда раздаешь приветствия. Я тебя всегда предупреждал, что ты не знаешь, как увесисты твои кулаки. Если ты хочешь кого-то дружески хлопнуть по плечу, не надо при этом сбивать человека с ног.
— Прошу прощения, — сдержанно заметил Реднор. — Все время забываю об этом. Дружелюбие дорого стоит — за него убивают.
Пемброк понимал, что должен принять извинения и не заметить угрозы в последних словах Реднора. С помощью Гонта он встал на ноги, подошел к Реднору и дружески пожал ему руку. Потом он стал звать Кейна обедать — ведь все на столе, что же стоять во дворе! Ноздри Кейна раздувались, словно он учуял запах дикого зверя, но, тем не менее, он пошел следом за Пемброком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Ступай, принеси мне что-нибудь поесть.
— Милорд, но что же я вам принесу?
— Годится все. Хотя бы остатки мяса и хлеба. — Реднор шлепнул служанку пониже спины.
Он заметил: она молода и недурна собой; это все, что ему требовалось для полного счастья. Все женщины похожи друг на друга, — пронеслось у него в голове, — и если дочь Пемброка такая же гадюка, как и ее папаша, найдем другую.
Вскоре служанка с подносом, полным кусков мяса и хлеба, появилась на пороге, и он велел ей, чтобы она не уходила, а села рядом. Сам он пристроился к столу и с аппетитом принялся за еду. «Хороший бой, — размышлял он, — хорошая еда… Хорошо выспался. Поваляться бы теперь еще с кем-нибудь в постели — ничего не скажешь: отлично проведенный день!»
Реднор отодвинул опустевший поднос и притянул девушку к себе. Он почувствовал, что ей противны его руки, но так было всегда, и Кейн уже привык к этому. Вдруг он понял, что тело его не слушается. Реднор бросил взгляд на спавших в углу людей. Да, он выбрал не самое подходящее место: если девчонка раскричится, хлопот не оберешься. Грубо схватив ее, он потащил девушку к себе в комнату. Бофор все так же спал у камина, и вряд ли что-нибудь могло его разбудить.
— Молчи… Если заорешь и разбудишь его, — он показал глазами на спящего Бофора, — отрежу язык.
Все это он проговорил скороговоркой, на всякий случай, зажимая рот оторопевшей служанке.
Реднор бросил девушку на тюфяк, расстегнул корсаж и задрал юбку. Рука скользнула по груди, бедрам. У нее была нежная кожа. Она слабо сопротивлялась, но Реднор, тем не менее, почувствовал, как выгнулась дугой девичья спина, и набухли соски. Еще минуту назад он был ей противен, а сейчас… Он возьмет ее! Однако тело не желало подчиниться хозяину! В нем не было и проблеска вожделения. Реднор столкнул девушку с постели. Неужели он обречен любить только дочь своего злейшего врага?!
— Погоди!
В комнате царил полумрак, но Реднор мог видеть, как напуганная служанка судорожно пыталась застегнуть корсаж. Интересно, — подумал Кейн, — удержит ли ее страх на месте, если я снова прикоснусь к ней? Но он не стал даже пробовать сделать это.
— Возьми-ка вот это. — Несколько монет упало в ладонь девушки. — Ступай. Проваливай! — прорычал он, и девица опрометью бросилась из комнаты.
Реднор плюхнулся на тюфяк. При воспоминании о жене тело его откликнулось таким страстным желанием, что он выругался, да так громко, что сэр Гарри проснулся и вскочил.
— Что случилось, милорд? — промычал он спросонок.
— Ничего, — ответил Реднор. — Ложись и спи.
10
Ранним утром в комнате было прохладно от тумана, но день обещал жару. Бофора Реднор отпустил отдохнуть. Оставшись один, он думал о том; сколько всего случилось за последнее время и как много еще дел впереди. Валлийцы остановлены, трофеи поделены, планы заговорщиков расстроены. Нужно допросить пленных — выяснить, кто участвовал в мятеже.
У Оуэна достаточно народу, чтобы продержаться до приезда Гонта. В конце концов, Оуэн сам может допросить пленных, он знает, как это делается. Реднор начал одеваться, и каждое движение вызывало боль в его истерзанном теле.
Он позавтракал и переговорил с Оуэном, а потом сел за письма. Одно было для Леа. Он писал, что пока она останется под присмотром Пемброка. Письмо начиналось довольно сдержанно, но милое доверчивое лицо жены так и стояло перед его глазами. «Делай то, что я тебе говорю, — писал он. — Не успеют разъехаться гости, как мы с тобой уже будем вместе; я очень надеюсь на это. Мои дела значительно продвинулись, и теперь для меня важнее поторопиться на встречу с королем, чем усмирять здесь валлийцев».
Если Леа с Пемброком в сговоре, последние слова в его письме — хорошая ложь для них.
Он написал также письма Честеру, Херефорду и отцу, подробно рассказав обо всем, в том числе и о том, что говорят в Уэльсе о Пемброке. Однако никому из них он ни словом не обмолвился о рассказе Лэллина насчет планов Пемброка. Отец сам в скором времени узнает всю правду от сэра Роберта, если только это действительно правда, а не пустая болтовня. Кейн и сам был готов дорого заплатить, чтобы докопаться до истины: позор Пемброка — это позор и его, Кейна, ведь их теперь связывают кровные узы. Письмо для Леа лежало перед ним, он вновь перечитал его. Потом свернул, поставил печать и сунул в сумку, где уже лежали остальные свитки пергамента.
Четырьмя днями позже Реднор вновь проезжал по навесному мосту, который вел в замок Пемброка. Всю дорогу от Пенибонта он мучился вопросом: рассказала ли Леа отцу о его письме? Он столкнулся со стариком во дворе. Изумленное лицо Пемброка было лучшим ответом: Леа ни слова не сказала отцу, она даже не известила его, что Кейн возвращается.
— Где ты был? — задыхаясь, пробормотал Пемброк. — Куда ты ездил? Отец твой сказал мне только, что ты любишь вот так внезапно исчезать.
Кейн не смог ему сразу ответить — откуда ни возьмись, ему на шею бросилась жена. Ее худенькое тельце дрожало, а лицо прямо-таки сияло от радости.
— Полегче, полегче, солнышко! — ласково шептал Кейн, морщась от боли, когда девушка ненароком задевала его раны. — Я весь изрублен. Вот это да! Вот это радость! А ведь я отсутствовал только неделю. Что же будет, если я уеду на две недели? Мне потом страшно будет домой возвращаться — так и задушить можно. Ну что ты? Я здесь, и живой. Ну, успокойся, — ласково отстранил он Леа.
— Так эта маленькая стерва знала, где ты был? — рявкнул старик, опуская руку на плечо Леа.
В секунду он отлетел на пять футов от того места, где стоял, и теперь, кряхтя, пытался подняться с земли. Гонт, который только что вышел во двор, бросился на помощь Пемброку.
— Умерь свой пыл, Кейн, — сухо бросил ему отец. — Знай меру, когда раздаешь приветствия. Я тебя всегда предупреждал, что ты не знаешь, как увесисты твои кулаки. Если ты хочешь кого-то дружески хлопнуть по плечу, не надо при этом сбивать человека с ног.
— Прошу прощения, — сдержанно заметил Реднор. — Все время забываю об этом. Дружелюбие дорого стоит — за него убивают.
Пемброк понимал, что должен принять извинения и не заметить угрозы в последних словах Реднора. С помощью Гонта он встал на ноги, подошел к Реднору и дружески пожал ему руку. Потом он стал звать Кейна обедать — ведь все на столе, что же стоять во дворе! Ноздри Кейна раздувались, словно он учуял запах дикого зверя, но, тем не менее, он пошел следом за Пемброком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91