Продавец достал тяжелый рулон роскошного бархата. Он затаил дыхание. Если удастся продать этот отрез, то остальной товар можно перепоручить ученику, а самому возвратиться в Италию за новой партией. Еще никогда торговля в Эрдсли не приносила ему таких денег. Похоже, свадьба ожидается грандиозная. Он развернул рулон на прилавке. Ткань играла красками и вспыхивала в лучах солнца точь-в-точь как тот рубин, что подарил Кейн Леа. Девушка прижала бархат к щеке.
— Леа! — резко окликнула ее Эдвина. — Ты хоть представляешь, во сколько обойдется эта ткань на костюм для такого великана, как лорд Реднор?
— Нет, — с дрожью в голосе ответила Леа. — Я понятия об этом не имею. Думаю, очень дорого. — Она отвернулась, делая вид, что рассматривает прочий товар, выложенный на прилавке. Радость от всех предыдущих покупок вдруг потускнела. Продавец тотчас же заметил перемену в настроении девушки.
— Леди, — решился, наконец, заговорить он, — такой ткани у меня остался один рулон, и я назначу вам особую цену — ровно столько, сколько понадобится, чтобы покрыть расходы на дорогу в Лондон. Взгляните-ка еще разок. Посмотрите, какая чудесная выделка. Материал не выгорит даже на ярком летнем солнце. А зимой в таком костюме будет очень тепло, и при этом ткань легкая, как перышко.
Цена, которую я прошу, чисто символическая, мадам, ее можно вообще в расчет не принимать. Зато носить такой костюм вы будете долгие годы.
— Сколько вы хотите? — робко спросила Леа.
— Почти ничего… за такую-то материю!
В душе девушки шевельнулась надежда.
— Сколько?
— Десять марок.
Слезы навернулись на глаза Леа. Такой кучи денег Леа в жизни не держала в руках, не говоря уже о том, чтобы потратить их против воли матери.
— Нет, нет, это слишком дорого, — разочарованно протянула она.
— Хорошо, за сколько вы готовы это купить?
Леа взглянула на мать. Она знала: у Эдвины осталось еще много серебряных и золотых монет в сумках, притороченных к седлу. Именно оттуда мать доставала монеты, расплачиваясь с продавцом соли. Сколько там их еще, Леа не имела представления. Она вообще не очень хорошо понимала, что такое деньги, а Эдвина и не думала хоть как-то помочь дочери. Леа снова отвернулась к прилавку и принялась рассматривать лежавшие там рулоны материи. Она прикоснулась к винно-красной сарже, и внезапно на ее лице появилось то отрешенно-упрямое выражение, которое Эдвина уже заметила раньше.
— Сколько стоила парча?
— Двенадцать марок, мадам, — с готовностью ответил продавец.
— Очень хорошо, — обронила Леа, с трудом скрыв разочарование. — Если так, то я покупаю этот красный бархат и вот этот зеленый шелк.
— Леа! — ахнула Эдвина. Дочь продолжала ее удивлять. И откуда в ней вдруг столько самостоятельности и упрямства?
— Или я покупаю это, — упрямо поджала губы девушка, — или не возьму вообще ничего, — она выжидающе посмотрела на мать.
— Десять — слишком дорого за этот бархат, — медленно проговорила Эдвина.
«Боже, да что это творится с дочерью? — подумала она в смятении. — Что за дьявол вселился в нее? Неужели все это из-за Реднора? Околдовал дочку. Правду о нем говорят — есть в нем что-то сатанинское. Ведь любая женщина полжизни отдала бы за эту тряпку!»
— Я плачу вам половину, — обратилась леди Эдвина к продавцу.
— О нет, мадам, умоляю вас! Вы разорите меня! У меня жена, дети… — Лицо торговца исказила гримаса боли.
— Моя дочь говорит, она вообще ничего не возьмет, если не сможет купить этот бархат. А я такие деньги платить за него не буду.
— Тогда девять марок, леди, — склонился в умоляющем поклоне торговец.
— Пять с половиной!
— Восемь с половиной. Леди, я сам заплатил за него столько! Я не могу больше сбрасывать цену!
— Семь, и ни монетой больше, — Эдвина буквально кипела от ярости. Продавца ей, конечно, упрекнуть было не в чем, но Леа!
— Леди, я очень прошу вас… — продавец прижал руки к сердцу, будто опасался, что оно выпрыгнет из груди.
— Я сказала — семь. Решайте быстрее. Мой муж ждет нас.
Продавец сдался и кивнул в знак согласия. Ему не удалось заработать на бархате так же хорошо, как и на парче, но внакладе он отнюдь не остался и потому был вполне доволен.
С торжествующими восклицаниями Леа подхватила рулон материи, но мать грубо одернула девочку:
— Веди себя приличнее. И давай поторопимся.
Если мы опоздаем, отец будет вне себя.
И тут Леа словно очнулась. При мысли об отцовском гневе радость вмиг угасла, и румянец сбежал с ее щек. Эдвине тоже стало не по себе. Ей предстояло объясняться с Гилбертом по поводу трат. Муж хоть и сказал, что они могут купить все необходимое для предстоящей свадьбы, но вряд ли он будет доволен, узнав сумму, которую они истратили на покупки.
Едва приметив Гилберта, Эдвина пришпорила лошадь. Леа остановилась чуть поодаль, предпочитая наблюдать за разговором родителей с безопасного расстояния, но, услыхав отцовский смех, решилась подъехать поближе.
— А мне какое дело, — отмахнулся старый Пемброк. — Смех, да и только: Реднор оставлял деньги, чтобы эта девчонка кое-что себе прикупила, а выходит, оплатил и свою обновку. — Лицо его на мгновение потемнело. — Он сказал, что потребует отчет о тратах… так что остаток можно спокойно потратить на его же платье. Ну что, вы закончили с покупками?
— Как вам будет угодно, милорд, — покорно проговорила Эдвина. — Осталось прикупить немного лент, шнурков и тому подобных мелочей.
— Ну ладно, ступайте тратить деньги дальше. Я возвращаюсь в замок. Смотрите, не задерживайтесь и закончите все дела с покупками сегодня.
5
В связи с предстоящей свадьбой на Эдвину обрушилось море забот. Два месяца — очень небольшой срок, а ведь предстоит принять около сотни именитых гостей, и так, чтобы каждому из них угодить. Всех нужно расселить, накормить, напоить! Старый Пемброк занимался тем, что готовил турнир и охоту для гостей-мужчин, а Эдвине следовало позаботиться, чтобы не скучали приглашенные дамы.
Все крестьяне округи подверглись дополнительным поборам в связи с предстоящим великим торжеством. Животных, которых Пемброку удалось заполучить, где законным путем, а где просто силой, доставляли в замок на откорм — они должны были украсить собой свадебный стол.
Леа принимала самое деятельное участие во всех этих хлопотах. Ей теперь некогда было сидеть и мучиться переживаниями о Редноре, доводя себя до исступления. Теперь она бывала так занята, что к ночи просто падала от усталости, и сил на то, чтобы думать, у нее уже не оставалось. К тому же теперь и после работы Леа не сидела, сложа руки, — вечер за вечером она старательно украшала камзол из красного бархата, сшитый для Реднора, дивным узором из меха и драгоценностей.
А у самого лорда Реднора дела обстояли вовсе не так гладко, как он описывал в письме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91