Острые камни – неподходящая постель для девушки с первым мужчиной в ее жизни.
Оглядевшись кругом, улыбнулась и Рианнон. Затем она искоса посмотрела на Саймона с появившимся снова подозрением.
– Как случилось, что вы заметили эти камни? Я – нет.
– Я не в первый раз удовлетворяю свое желание, – откровенно признался Саймон. Он никогда не сказал бы ничего подобного другой женщине, но искренность Рианнон требовала такой же прямоты.
Рианнон на секунду задумалась, затем кивнула, как бы соглашаясь, и снова улыбнулась.
– А ваша вторая причина?
– Ваша чрезмерная готовность. Нет, не сердитесь, сначала выслушайте до конца. Мне доставила удовольствие ваша страстность. Я почти позабыл и о камнях, и обо всем прочем, иначе я закончил бы быстрее. – Он немного отклонился назад, взял ее руки и поднес к своим губам, после чего прижал их к своей груди. – Любимая, любимая, Вы так же невинны, как и молодая самка, сознающая потребности своего тела, но не видящая ничего, кроме этого. Я не могу держаться только этим и позабыть обо всем другом. Если вы не думаете о своем собственном благе, то это должен сделать я.
Стойкость, с которой Рианнон восприняла первые слова Саймона, исчезла. Она наклонилась и поцеловала его руки, сжимающие ее, затем подняла голову и улыбнулась ему.
– Вы милый и очень добрый, но вы ошибаетесь. Я действительно жажду удовлетворения своего тела… – Ее голос слегка дрогнул, поскольку в этих словах вырвалось наружу то пульсирующее возбуждение, которое она ощущала. – Но, уверяю вас, я много думала над этим. В самом деле, Саймон.
– Рианнон…
– Нет, вы должны выслушать меня. Я неправильно вела себя сегодня. Я знала, что вы не поймете, и… и, кроме того, я недооценила вас, считая, что вы легко отнесетесь к тому, чего я желала и что так откровенно предлагала.
– Но я не только желаю ваше тело, Рианнон, – перебил ее Саймон.
Легкая тень скользнула по ее лицу, но все же она покачала головой.
– Не понимаю вас. Всю меня вы можете заполучить так же свободно, как и любой другой человек. Так чего же вы хотите?
– То, чего я хочу, вы не предлагаете любому другому, за исключением, пожалуй, Киквы. Посвятите меня в свои самые сокровенные мысли, выразите готовность вручить мне свою жизнь, как это охотно делаю я, – на веки вечные. Нет, я вовсе не хочу сказать, что у вас не должно быть собственных тайн. Только если вам захочется поделиться тем, что вы не осмеливаетесь сказать никому другому, прошу вас довериться мне. Вот что… – Он замолчал, так как Рианнон покачала головой.
– Вечность – это очень длинный промежуток времени, – сказала она. – Особенно длинный для молодого мужчины двадцати двух лет от роду…
– И очень короткий для древней бабушки, которая моложе на год? – поддразнил Саймон, перебивая ее.
– Нет. Даже длиннее для меня. Как долго будет длиться ваша вечность, Саймон? Пока вы не вернетесь в Пемброк? Месяц? Год? Прекрасно! Давайте разделим радость в этой скоротечной вечности, а когда она закончится, расстанемся с нежностью и любовью, ничего не обещая друг другу взамен.
– Нет! – Яркие глаза Саймона стали почти черными от хлынувшей из них боли, но его голос по-прежнему звучал ровно. – Все это у меня уже было с другими женщинами, и лишь этого я всегда хотел до тех пор, пока не увидел вас. Я говорю, что люблю вас, Рианнон. Мне не нужно легкое развлечение. Я хочу видеть в вас спутницу жизни.
– Сейчас вы хотите, – вздохнула она.
– Но, Рианнон, – возразил Саймон, вдруг осознавший, что все ее возражения, по-видимому, основывались на том факте, что он может оказаться неверным мужем, – если вы хотите удержать меня, все, что от вас требуется, – согласиться выйти за меня замуж. Тогда я буду верен вам. Буду, не выкажу никакого другого желания.
– Вы сумасшедший? – вскрикнула она, отступая и выдергивая руки с каким-то содроганием. – Такая жизнь отвратительна! Неужели вы думаете, что я бы выдержала, удерживая мужчину на таких условиях? Разве я такая плохая…
– Рианнон, Рианнон, – воскликнул Саймон, сделав движение по направлению к ней и снова взяв ее руки в свои. – Я только шутил. Как я могу думать иначе? Вам не нужны ни расписки, ни другие приманки, чтобы я мог оставаться верным вам. Того, что вы – Рианнон, уже достаточно. Любимая, вы опутали меня такими оковами, от которых я никогда не избавлюсь.
– Нет! Я не «приманивала» вас! Я… не думаю, что я сделала это.
– Приманивали меня? Что вы имеете в виду?
Вместо ответа Рианнон мягко выдернула свои руки и повернулась туда, где его жеребец по-прежнему спокойно прикладывался губами к скудной растительности.
– Имлладд, – позвала она его присущим только ей мягким и мелодичным голосом. – Иди сюда, Имлладд. Иди. Иди. Иди ко мне.
Животное подняло голову и негромко фыркнуло. Саймон напрягся, готовясь закрыть собой Рианнон, если вдруг его боевой конь решит, что она представляет собой угрозу, и бросится на нее.
– Иди сюда, Имлладд! – снова позвала она, причем ее голос гипнотизировал своей поющей тональностью.
И конь подошел! Саймон задержал дыхание, когда жеребец опустил голову, чтобы потереться мордой о руку Рианнон. А затем слегка боднул ее, требуя к себе внимания, когда гладившая его рука замерла на мгновение. Саймон не верил своим глазам. Неужели это был Имлладд, старающийся в любой удобный момент лягнуть годами ухаживающих за ним конюхов? Действительно, Имлладд никогда не делал попыток ударить Саймона и всегда принимал от него знаки любви со степенным чувством собственного достоинства, но сейчас жеребец вел себя, как жеребенок!
– Хватит, – мягко произнесла Рианнон и оттолкнула коня.
Затем она повернулась к Саймону и улыбнулась при виде его изумленного лица, но в глубине ее глаз ощущалось беспокойство.
– Это и есть приманивание. Я уже говорила: Ангарад владела подобным искусством. У моей матери нет такого умения. Она… она читает людей. Я могу приманить практически любое животное, но людей – нет. Мужчины и женщины обладают умом и волей…
– Как и лошади. Кстати, я никогда не встречал никого с более сильной волей, чем у Имлладда, – произнес Саймон, но его глаза блестели от еле сдерживаемого озорства и смеха. – Значит, вы заманили меня?
– Нет!
– Да, заманили! Как только я увидел вас – вы пели принцу Ллевелину, – я поймался на приманку да так и остался на ней.
Рианнон рассмеялась.
– Вы – дьявол! Вы пытаетесь заставить меня почувствовать свою вину. Я даже не заметила вас.
– Тем не менее, – поддразнивал Саймон, – вы заворожили меня. Посмотрите, каким неспособным к сопротивлению я вернулся обратно, после того как вы отослали меня прочь. Я околдован.
– Вы околдованы своим собственным желанием идти своим путем, – резко возразила Рианнон. – Вы принимаете меня за идиотку и не помните, как только что говорили мне, что являетесь посланцем графа Пемброка и в любой момент можете быть вынуждены уехать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Оглядевшись кругом, улыбнулась и Рианнон. Затем она искоса посмотрела на Саймона с появившимся снова подозрением.
– Как случилось, что вы заметили эти камни? Я – нет.
– Я не в первый раз удовлетворяю свое желание, – откровенно признался Саймон. Он никогда не сказал бы ничего подобного другой женщине, но искренность Рианнон требовала такой же прямоты.
Рианнон на секунду задумалась, затем кивнула, как бы соглашаясь, и снова улыбнулась.
– А ваша вторая причина?
– Ваша чрезмерная готовность. Нет, не сердитесь, сначала выслушайте до конца. Мне доставила удовольствие ваша страстность. Я почти позабыл и о камнях, и обо всем прочем, иначе я закончил бы быстрее. – Он немного отклонился назад, взял ее руки и поднес к своим губам, после чего прижал их к своей груди. – Любимая, любимая, Вы так же невинны, как и молодая самка, сознающая потребности своего тела, но не видящая ничего, кроме этого. Я не могу держаться только этим и позабыть обо всем другом. Если вы не думаете о своем собственном благе, то это должен сделать я.
Стойкость, с которой Рианнон восприняла первые слова Саймона, исчезла. Она наклонилась и поцеловала его руки, сжимающие ее, затем подняла голову и улыбнулась ему.
– Вы милый и очень добрый, но вы ошибаетесь. Я действительно жажду удовлетворения своего тела… – Ее голос слегка дрогнул, поскольку в этих словах вырвалось наружу то пульсирующее возбуждение, которое она ощущала. – Но, уверяю вас, я много думала над этим. В самом деле, Саймон.
– Рианнон…
– Нет, вы должны выслушать меня. Я неправильно вела себя сегодня. Я знала, что вы не поймете, и… и, кроме того, я недооценила вас, считая, что вы легко отнесетесь к тому, чего я желала и что так откровенно предлагала.
– Но я не только желаю ваше тело, Рианнон, – перебил ее Саймон.
Легкая тень скользнула по ее лицу, но все же она покачала головой.
– Не понимаю вас. Всю меня вы можете заполучить так же свободно, как и любой другой человек. Так чего же вы хотите?
– То, чего я хочу, вы не предлагаете любому другому, за исключением, пожалуй, Киквы. Посвятите меня в свои самые сокровенные мысли, выразите готовность вручить мне свою жизнь, как это охотно делаю я, – на веки вечные. Нет, я вовсе не хочу сказать, что у вас не должно быть собственных тайн. Только если вам захочется поделиться тем, что вы не осмеливаетесь сказать никому другому, прошу вас довериться мне. Вот что… – Он замолчал, так как Рианнон покачала головой.
– Вечность – это очень длинный промежуток времени, – сказала она. – Особенно длинный для молодого мужчины двадцати двух лет от роду…
– И очень короткий для древней бабушки, которая моложе на год? – поддразнил Саймон, перебивая ее.
– Нет. Даже длиннее для меня. Как долго будет длиться ваша вечность, Саймон? Пока вы не вернетесь в Пемброк? Месяц? Год? Прекрасно! Давайте разделим радость в этой скоротечной вечности, а когда она закончится, расстанемся с нежностью и любовью, ничего не обещая друг другу взамен.
– Нет! – Яркие глаза Саймона стали почти черными от хлынувшей из них боли, но его голос по-прежнему звучал ровно. – Все это у меня уже было с другими женщинами, и лишь этого я всегда хотел до тех пор, пока не увидел вас. Я говорю, что люблю вас, Рианнон. Мне не нужно легкое развлечение. Я хочу видеть в вас спутницу жизни.
– Сейчас вы хотите, – вздохнула она.
– Но, Рианнон, – возразил Саймон, вдруг осознавший, что все ее возражения, по-видимому, основывались на том факте, что он может оказаться неверным мужем, – если вы хотите удержать меня, все, что от вас требуется, – согласиться выйти за меня замуж. Тогда я буду верен вам. Буду, не выкажу никакого другого желания.
– Вы сумасшедший? – вскрикнула она, отступая и выдергивая руки с каким-то содроганием. – Такая жизнь отвратительна! Неужели вы думаете, что я бы выдержала, удерживая мужчину на таких условиях? Разве я такая плохая…
– Рианнон, Рианнон, – воскликнул Саймон, сделав движение по направлению к ней и снова взяв ее руки в свои. – Я только шутил. Как я могу думать иначе? Вам не нужны ни расписки, ни другие приманки, чтобы я мог оставаться верным вам. Того, что вы – Рианнон, уже достаточно. Любимая, вы опутали меня такими оковами, от которых я никогда не избавлюсь.
– Нет! Я не «приманивала» вас! Я… не думаю, что я сделала это.
– Приманивали меня? Что вы имеете в виду?
Вместо ответа Рианнон мягко выдернула свои руки и повернулась туда, где его жеребец по-прежнему спокойно прикладывался губами к скудной растительности.
– Имлладд, – позвала она его присущим только ей мягким и мелодичным голосом. – Иди сюда, Имлладд. Иди. Иди. Иди ко мне.
Животное подняло голову и негромко фыркнуло. Саймон напрягся, готовясь закрыть собой Рианнон, если вдруг его боевой конь решит, что она представляет собой угрозу, и бросится на нее.
– Иди сюда, Имлладд! – снова позвала она, причем ее голос гипнотизировал своей поющей тональностью.
И конь подошел! Саймон задержал дыхание, когда жеребец опустил голову, чтобы потереться мордой о руку Рианнон. А затем слегка боднул ее, требуя к себе внимания, когда гладившая его рука замерла на мгновение. Саймон не верил своим глазам. Неужели это был Имлладд, старающийся в любой удобный момент лягнуть годами ухаживающих за ним конюхов? Действительно, Имлладд никогда не делал попыток ударить Саймона и всегда принимал от него знаки любви со степенным чувством собственного достоинства, но сейчас жеребец вел себя, как жеребенок!
– Хватит, – мягко произнесла Рианнон и оттолкнула коня.
Затем она повернулась к Саймону и улыбнулась при виде его изумленного лица, но в глубине ее глаз ощущалось беспокойство.
– Это и есть приманивание. Я уже говорила: Ангарад владела подобным искусством. У моей матери нет такого умения. Она… она читает людей. Я могу приманить практически любое животное, но людей – нет. Мужчины и женщины обладают умом и волей…
– Как и лошади. Кстати, я никогда не встречал никого с более сильной волей, чем у Имлладда, – произнес Саймон, но его глаза блестели от еле сдерживаемого озорства и смеха. – Значит, вы заманили меня?
– Нет!
– Да, заманили! Как только я увидел вас – вы пели принцу Ллевелину, – я поймался на приманку да так и остался на ней.
Рианнон рассмеялась.
– Вы – дьявол! Вы пытаетесь заставить меня почувствовать свою вину. Я даже не заметила вас.
– Тем не менее, – поддразнивал Саймон, – вы заворожили меня. Посмотрите, каким неспособным к сопротивлению я вернулся обратно, после того как вы отослали меня прочь. Я околдован.
– Вы околдованы своим собственным желанием идти своим путем, – резко возразила Рианнон. – Вы принимаете меня за идиотку и не помните, как только что говорили мне, что являетесь посланцем графа Пемброка и в любой момент можете быть вынуждены уехать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111