И Сулла решился:
– Будем переправляться на лодках, пока есть возможность.
На другом берегу он вздохнул с облегчением, хотя от него не ускользнуло, что его солдаты переправлялись как будто через загробный Стикс, боясь попасть в царство мертвых. Он собрал офицеров и проинструктировал их, как поддерживать дух солдат. Сулла-младший слушал внимательно.
– Мы пока не возвращаемся домой, – говорил Сулла. – Поэтому нужно поднять настроение солдат и вселить в них уверенность. Я сомневаюсь, что в пределах нескольких сот миль вокруг есть хоть одна армия, способная победить нашу, – если такая армия есть вообще. Скажите солдатам, что ими командует Луций Корнелий Сулла – великий полководец, не чета всяким Тигранам и Суренам Парфянским. Скажите, что мы первая римская армия, пересекшая Евфрат, и уже одно это служит гарантией нашего успеха.
Ввиду наступления лета и жары Сулла не хотел спускаться на равнины Сирии и Месопотамии: жара и монотонность похода деморализуют солдат быстрее, чем препятствия и неизвестность. Поэтому от Самосаты он повернул вновь на восток, направляясь к Амиде, городу на Тигре. На север лежала Армения, на юг – Парфянское царство, но сама эта пограничная территория ничьими войсками не охранялась. Армия Суллы продвигалась пламенеющими маковыми полями. Одной из главных забот оказалось пополнение провианта, так как, хотя земли там кое-где и возделывались, на продажу у местных жителей находилось немного.
По пути они проходили небольшие государства и княжества, укрывшиеся в долинах среди гор. Путь был легким, поскольку преодолевать горные хребты им не приходилось. В Амиде Суллу встретили двое из местных правителей, которые, прослышав о его мирном походе через их государства, полюбопытствовали взглянуть на римскую армию. Имена их Сулла счел непроизносимыми, но каждый из правителей, дабы украсить свое имя, добавлял к нему греческий эпитет, поэтому Сулла решил так и именовать одного Эпифаном, а другого – Филоромеем.
– Почтенный римлянин, ты – в Армении, – очень серьезно заявил Эпифан. – Всемогущий царь Тигран осведомлен о твоем прибытии.
– И он находится неподалеку, – так же серьезно продолжил Филоромей.
– Неподалеку? Где? – осведомился Сулла, скорее заинтригованный, нежели испуганный.
– Он планирует построить столицу южной Армении, и уже наметил место, – продолжал Эпифан. – Город будет называться Тигранокертом.
– И где он будет расположен?
– На востоке от Амиды, приблизительно в пятистах стадиях отсюда, – отвечал Эпифан.
Сулла быстро вычислил:
– Около шести миль.
– Вы ведь не собираетесь туда идти?
– А почему бы и нет? – возразил Сулла. – Я никого не убиваю, не разрушаю храмы, не мародерничаю. Я иду с миром – поговорить с царем Тиграном. Я попрошу вас об одолжении: пошлите весть царю Тиграну в Тигранокерт о том, что я иду к нему с миром.
Глава 3
Послание Митридата Понтийского запоздало, так как Тигран был уже хорошо осведомлен о продвижении Суллы и пребывал в недоумении: что ищет Рим к востоку от Евфрата? Тигран не верил в миролюбие Суллы, но размеры его армии не внушали опасений в завоевательских намерениях. Вопрос для Тиграна состоял в том, следует или нет атаковать Суллу: как и Митридат, Тигран боялся самого слова «Рим». В конце концов он счел за благо выждать и не нападать первым. Пока же он решил выступить навстречу Сулле со своей армией.
В путаном и злом письме Митридата, адресованном Тиграну, сообщалось, что Гордий мертв и что Каппадокия вновь в руках римской марионетки царя Ариобарзана, ибо римлянин (оставшийся неназванным) во главе киликийской армии вторгся в Каппадокию, вынудив Митридата отступить. Тот писал, что находит неразумным завоевывать Киликию без Каппадокии, и в заключение призывал Тиграна отложить их встречу на равнинах Нижней Киликии.
Никто из них двоих не знал тогда, что из Каппадокии Сулла решит не возвращаться в Тарс, а двигаться дальше и что, прежде чем его ответное послание достигнет Митридата, римлянин уже появится у Тиграна на пороге, в Армении. Поэтому Тигран послал предупреждение о приближении Суллы своим парфянским сюзеренам в Селевкию-на-Тигре.
Он встретил римлянина на Тигре, в нескольких милях западнее своей будущей столицы. Выйдя на западный берег, Сулла увидел на восточном берегу лагерь Тиграна. В сравнении с Евфратом Тигр казался речушкой: примерно вдвое уже, с мутными коричневыми водами, он не имел и десятой доли притоков, которые вливались в Евфрат. Не питало его и такое количество горных снегов и родников. Ниже по течению от Евфрата к Тигру были прорыты каналы, чтобы помочь последнему благополучно достичь Персидского залива.
«Кто к кому придет?» – задавался вопросом Сулла, располагаясь хорошо укрепленным лагерем на западном берегу и ожидая, переправится ли Тигран первым. Тигран, движимый любопытством, вскоре сделал это: дни шли, а Сулла не показывался, и ждать тому стало невтерпеж. Было спущено на воду царское судно с позолоченным корпусом, управляемое шестами и защищенное от солнца золотым с пурпуром тентом, под которым стоял инкрустированный золотом, слоновой костью и камнями трон.
Царь въехал на деревянный причал в золотой колеснице, которая так сверкала, что ослепила собравшихся на западном берегу. В колеснице, за спиной у царя стоял раб, державший зонт, также позолоченный и инкрустированный камнями. Укрывшись за щитами, Сулла с сыном наблюдали за сценой отплытия.
– Как же он выйдет из положения? – проговорил заинтригованно Сулла-старший.
– Что ты имеешь в виду?
– Царскую спесь! – усмехаясь, ответил Сулла-старший. – Он ведь не может ступить на этот помост своей царской ногой, а ковра ему не постелили.
Но проблема вскоре разрешилась. Двое коричневых рабов вышли к колеснице, сложили в форме сиденья руки и опустились на колени. Царь Армении осторожно опустил свой монарший зад на их крепкие руки и был с предосторожностями перенесен на трон. Пока паром плыл по медленно несущей свои воды реке, царь Тигран сидел неподвижно. Судно пристало к западному берегу, и, хотя здесь не было мостков, весь процесс был повторен в точности. Рабы подхватили на руки царя и ждали, пока другие рабы перенесут золотой трон. Когда за спинкой трона встал раб – держатель зонтика, царя перенесли и поместили на трон.
– Вот это здорово! – восхитился Сулла.
– Здорово? – переспросил сын.
– Он перехитрил меня, юный Сулла! Не важно, на чем я буду сидеть: даже если я буду стоять, он все равно будет возвышаться надо мной.
– И что теперь делать?
Скрытый за щитами от противника, Сулла-старший подозвал раба-телохранителя.
– Помоги мне снять это, – показал он на кирасу.
Освободившись от кирасы, он сменил пурпурную тунику на другую, груботканую, подвязался веревкой, накинул на плечи выгоревший на солнце крестьянский плащ, а на голову надел широкополую соломенную шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Будем переправляться на лодках, пока есть возможность.
На другом берегу он вздохнул с облегчением, хотя от него не ускользнуло, что его солдаты переправлялись как будто через загробный Стикс, боясь попасть в царство мертвых. Он собрал офицеров и проинструктировал их, как поддерживать дух солдат. Сулла-младший слушал внимательно.
– Мы пока не возвращаемся домой, – говорил Сулла. – Поэтому нужно поднять настроение солдат и вселить в них уверенность. Я сомневаюсь, что в пределах нескольких сот миль вокруг есть хоть одна армия, способная победить нашу, – если такая армия есть вообще. Скажите солдатам, что ими командует Луций Корнелий Сулла – великий полководец, не чета всяким Тигранам и Суренам Парфянским. Скажите, что мы первая римская армия, пересекшая Евфрат, и уже одно это служит гарантией нашего успеха.
Ввиду наступления лета и жары Сулла не хотел спускаться на равнины Сирии и Месопотамии: жара и монотонность похода деморализуют солдат быстрее, чем препятствия и неизвестность. Поэтому от Самосаты он повернул вновь на восток, направляясь к Амиде, городу на Тигре. На север лежала Армения, на юг – Парфянское царство, но сама эта пограничная территория ничьими войсками не охранялась. Армия Суллы продвигалась пламенеющими маковыми полями. Одной из главных забот оказалось пополнение провианта, так как, хотя земли там кое-где и возделывались, на продажу у местных жителей находилось немного.
По пути они проходили небольшие государства и княжества, укрывшиеся в долинах среди гор. Путь был легким, поскольку преодолевать горные хребты им не приходилось. В Амиде Суллу встретили двое из местных правителей, которые, прослышав о его мирном походе через их государства, полюбопытствовали взглянуть на римскую армию. Имена их Сулла счел непроизносимыми, но каждый из правителей, дабы украсить свое имя, добавлял к нему греческий эпитет, поэтому Сулла решил так и именовать одного Эпифаном, а другого – Филоромеем.
– Почтенный римлянин, ты – в Армении, – очень серьезно заявил Эпифан. – Всемогущий царь Тигран осведомлен о твоем прибытии.
– И он находится неподалеку, – так же серьезно продолжил Филоромей.
– Неподалеку? Где? – осведомился Сулла, скорее заинтригованный, нежели испуганный.
– Он планирует построить столицу южной Армении, и уже наметил место, – продолжал Эпифан. – Город будет называться Тигранокертом.
– И где он будет расположен?
– На востоке от Амиды, приблизительно в пятистах стадиях отсюда, – отвечал Эпифан.
Сулла быстро вычислил:
– Около шести миль.
– Вы ведь не собираетесь туда идти?
– А почему бы и нет? – возразил Сулла. – Я никого не убиваю, не разрушаю храмы, не мародерничаю. Я иду с миром – поговорить с царем Тиграном. Я попрошу вас об одолжении: пошлите весть царю Тиграну в Тигранокерт о том, что я иду к нему с миром.
Глава 3
Послание Митридата Понтийского запоздало, так как Тигран был уже хорошо осведомлен о продвижении Суллы и пребывал в недоумении: что ищет Рим к востоку от Евфрата? Тигран не верил в миролюбие Суллы, но размеры его армии не внушали опасений в завоевательских намерениях. Вопрос для Тиграна состоял в том, следует или нет атаковать Суллу: как и Митридат, Тигран боялся самого слова «Рим». В конце концов он счел за благо выждать и не нападать первым. Пока же он решил выступить навстречу Сулле со своей армией.
В путаном и злом письме Митридата, адресованном Тиграну, сообщалось, что Гордий мертв и что Каппадокия вновь в руках римской марионетки царя Ариобарзана, ибо римлянин (оставшийся неназванным) во главе киликийской армии вторгся в Каппадокию, вынудив Митридата отступить. Тот писал, что находит неразумным завоевывать Киликию без Каппадокии, и в заключение призывал Тиграна отложить их встречу на равнинах Нижней Киликии.
Никто из них двоих не знал тогда, что из Каппадокии Сулла решит не возвращаться в Тарс, а двигаться дальше и что, прежде чем его ответное послание достигнет Митридата, римлянин уже появится у Тиграна на пороге, в Армении. Поэтому Тигран послал предупреждение о приближении Суллы своим парфянским сюзеренам в Селевкию-на-Тигре.
Он встретил римлянина на Тигре, в нескольких милях западнее своей будущей столицы. Выйдя на западный берег, Сулла увидел на восточном берегу лагерь Тиграна. В сравнении с Евфратом Тигр казался речушкой: примерно вдвое уже, с мутными коричневыми водами, он не имел и десятой доли притоков, которые вливались в Евфрат. Не питало его и такое количество горных снегов и родников. Ниже по течению от Евфрата к Тигру были прорыты каналы, чтобы помочь последнему благополучно достичь Персидского залива.
«Кто к кому придет?» – задавался вопросом Сулла, располагаясь хорошо укрепленным лагерем на западном берегу и ожидая, переправится ли Тигран первым. Тигран, движимый любопытством, вскоре сделал это: дни шли, а Сулла не показывался, и ждать тому стало невтерпеж. Было спущено на воду царское судно с позолоченным корпусом, управляемое шестами и защищенное от солнца золотым с пурпуром тентом, под которым стоял инкрустированный золотом, слоновой костью и камнями трон.
Царь въехал на деревянный причал в золотой колеснице, которая так сверкала, что ослепила собравшихся на западном берегу. В колеснице, за спиной у царя стоял раб, державший зонт, также позолоченный и инкрустированный камнями. Укрывшись за щитами, Сулла с сыном наблюдали за сценой отплытия.
– Как же он выйдет из положения? – проговорил заинтригованно Сулла-старший.
– Что ты имеешь в виду?
– Царскую спесь! – усмехаясь, ответил Сулла-старший. – Он ведь не может ступить на этот помост своей царской ногой, а ковра ему не постелили.
Но проблема вскоре разрешилась. Двое коричневых рабов вышли к колеснице, сложили в форме сиденья руки и опустились на колени. Царь Армении осторожно опустил свой монарший зад на их крепкие руки и был с предосторожностями перенесен на трон. Пока паром плыл по медленно несущей свои воды реке, царь Тигран сидел неподвижно. Судно пристало к западному берегу, и, хотя здесь не было мостков, весь процесс был повторен в точности. Рабы подхватили на руки царя и ждали, пока другие рабы перенесут золотой трон. Когда за спинкой трона встал раб – держатель зонтика, царя перенесли и поместили на трон.
– Вот это здорово! – восхитился Сулла.
– Здорово? – переспросил сын.
– Он перехитрил меня, юный Сулла! Не важно, на чем я буду сидеть: даже если я буду стоять, он все равно будет возвышаться надо мной.
– И что теперь делать?
Скрытый за щитами от противника, Сулла-старший подозвал раба-телохранителя.
– Помоги мне снять это, – показал он на кирасу.
Освободившись от кирасы, он сменил пурпурную тунику на другую, груботканую, подвязался веревкой, накинул на плечи выгоревший на солнце крестьянский плащ, а на голову надел широкополую соломенную шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137