– Договорились, – подтвердил Сулла, вдохновленный мыслью воспользоваться для достижения своей цели богатством нового союзника. – Кстати, у тебя ведь есть сын?
– Есть.
– Сколько ему?
– В этом году будет двадцать один.
– Он уже помолвлен с кем-нибудь?
– Пока нет, а что?
– У меня есть дочь. Патрицианка, как по отцовской, так и по материнской линиям. В июне, после того как мы выдвинем наши кандидатуры на выборах, ей исполнится восемнадцать. Ты бы согласился тогда, чтобы я выдал ее за твоего сына?
– Еще бы, Луций Корнелий!
– Приданое ей обеспечено. Ее дед перед смертью завещал ей сорок талантов серебра – больше миллиона сестерциев. Этого достаточно, не так ли? – Помпей Руф с готовностью кивнул и добавил:
– А о нашем намерении баллотироваться вместе мы объявим в форуме уже сейчас, идет?
– Отличная мысль! Это самый верный способ приучить избирателей к нашим кандидатурам, так что, когда придет время, они проголосуют за нас автоматически…
– Ага! – вдруг прервал их беседу чей-то голос.
Это оказался Гай Марий. Пройдя мимо разинувших рты пьянчуг, консул направился прямо к столику Суллы и Руфа, уселся и заговорил:
– Наш уважаемый принцепс сената сказал, что я найду тебя тут, Луций Корнелий… – Марий обернулся к трактирщику и попросил:
– Принеси-ка мне, Клоатий, твоего обычного уксуса!
– Сейчас, – отозвался тот и, видя, что кувшин на столе сиятельных собеседников уже почти пуст, добавил: – Что вы, италики, можете понимать в вине?!
– Клоатий! – усмехнулся Марий. – Попридержи язык и следи за своим поведением!
Когда с обменом любезностями было покончено, вновь пришедший перешел к делу:
– Я хотел бы знать, как вы оба относитесь к новым законам Ливия?
– Тут мы единодушны… – отвечал Сулла.
После своего возвращения из путешествия, он несколько раз пытался встретиться с Марием, но великий государственный муж оказался совершенно недостижим. У Суллы не было оснований полагать, что тот намеренно избегал его: видимо, время для визитов всякий раз выбиралось неудачно. Тем не менее, после последней неудачи он поклялся, что больше попыток предпринимать не станет. В результате он так до сих пор и не поведал Марию, что с ним произошло на Востоке.
– И каково же ваше единодушное мнение? – настаивал Марий, словно не замечая обиды в голосе Суллы.
– Они справедливы.
– Прекрасно, – отозвался Марий, откидываясь назад, чтобы дать Клоатию поставить на стол наполненный кувшин. – Так вот: сейчас для него важен каждый сторонник для того, чтобы провести законопроект о земле. И я обещал ему вербовать их от его имени.
– Желаю успеха… – произнес Сулла, не найдя сказать ничего лучшего.
– Ты хороший городской претор, Помпей Руф, – повернулся тот к собеседнику Суллы. – Ты собираешься баллотироваться в консулы?
– Именно об этом мы с Луцием Корнелием только что говорили! – воскликнул тот. – Мы намерены с ним баллотироваться вдвоем через три года.
– Умно придумано! – похвалил Марий, мигом уловив суть, и рассмеялся. – Отличная пара! Да достанет у вас решимости. Если союз ваш не распадается, вы с легкостью победите на выборах.
– Мы тоже так считаем, – откликнулся Помпей Руф. – И решили скрепить наш союз браком между нашими детьми.
– Вот как?.. – Марий приподнял бровь.
– Да, я собираюсь выдать дочь за его сына!.. – словно оправдываясь, подтвердил Сулла.
И отчего он чувствует себя не в своей тарелке в присутствии этого человека? – спрашивал себя Луций Корнелий. Характер того ли тому виной или собственная его неуверенность? Однако Марий в ответ на последнее заявление вздохнул с явным облегчением и почти вскричал от радости:
– Прекрасно! Ах, как все тогда замечательно устраивается! Это решает фамильную дилемму! Все – и Юлия, и Элия, и Аврелия – будут просто счастливы!..
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Сулла.
– Моего сына и твою дочь, – как всегда бестактно рубанул тот. – Они, похоже, слишком нравятся друг другу. Но покойный Цезарь завещал, чтобы двоюродные братья и сестры не женились между собой. И я с ним вполне согласен. Тем не менее мой отпрыск и твоя дочь успели надавать друг другу абсурдных клятв…
Это известие поразило Суллу, как гром среди ясного неба. Он никогда не задумывался о возможности такого союза и так редко общался с дочерью, что та ни разу не сказала ему ничего о молодом Марии.
– Ага… Я, видно, слишком часто бываю в отъездах, Гай Марий. Я всегда это подозревал, – произнес он наконец.
Помпей Руф в некоторой растерянности прислушивавшийся к этому разговору, прочистил горло и робко вставил:
– Если возникли какие-то осложнения, Луций Корнелий, то не волнуйся насчет задуманной нами помолвки…
– Никаких осложнений, Квинт Помпей! – решительно заверил его Сулла. – Они двоюродные брат и сестра и росли вместе – не более того. Как ты, должно быть, уловил из слов Гая Мария, мы с ним никогда не имели в виду подобного брака. И наш с тобой сегодняшний уговор чудесно решает дело… Ты согласен, Гай Марий?
– И вправду, Луций Корнелий: довольно смешения патрицианской крови и браков между двоюродными братьями и сестрами. Покойный Цезарь был бы против…
– У тебя есть на примете невеста для молодого Мария? – полюбопытствовал Сулла.
– Да. Дочь Квинта Муция Сцеволы года через четыре достигнет совершеннолетия. Я уже прощупал почву, и ее отец не возражает. – Марий не мог сдержать довольного смеха.
– Быть может, я и безродный италийский провинциал, но редкий римский аристократ не соблазнился бы размером наследства, которое в один прекрасный день достанется моему сыну…
– Справедливо! – также со смехом подтвердил Сулла. – Так что мне остается лишь найти жену своему сыну, причем не среди дочерей Аврелии.
– Как насчет дочерей Цепиона? – злокозненно предложил Марий. – Только подумай, какую за ними дадут бездну золота!
– А что, это мысль, Гай Марий. Их ведь две, и живут они в доме Марка Ливия?
– Именно так. Юлия прочила старшую из них в жены молодому Марию, но я придерживаюсь мнения, что с политической точки зрения ему гораздо выгоднее будет взять за себя какую-нибудь дочку из рода Муциев. У тебя же иная ситуация, Луций Корнелий. Для твоего сына идеальной парой была бы какая-нибудь Сервилия Цепион…
– Да, пожалуй, так. Я подыщу ему подходящую невесту.
Однако мысли о женитьбе сына вылетели из головы Суллы, стоило ему сказать дочери, что она помолвлена с сыном Квинта Помпея Руфа. Корнелия, доказав, что она истинная дочь Юлиллы, мигом ударилась в крик и уже не умолкала.
– Можешь верещать сколько тебе угодно, – холодно промолвил Сулла. – Это тебе не поможет, девочка моя. Ты будешь поступать, как тебе говорят, и выйдешь за того, кого я тебе укажу!
– Ступай, Луций Корнелий! – взмолилась Элия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137