– А что ты имела в виду, когда сказала, что ждала нашего прихода? – спросил я.
Она посмотрела на меня удивленно. Я рассказал ей, как она встретила меня, когда я впервые вошел в хижину.
– Не помню, – сказала она.
Тогда я напомнил ей наш разговор о почтальоне, который пришел к Кольриджу и все испортил. Она нахмурилась, и складка над переносицей стала резче. Я сменил тему и рассказал, как ездил к Филу, перед тем как отправиться сюда, и попытался рассмешить ее тем, как он меня принял. Снаружи снова заиграло радио, из него понеслось завораживающее пение мужского хора. Концерт явно предназначался работникам на полях. Я вспомнил энергичные марши, которые крутили у нас по цехам, пока работяги вкалывали до седьмого пота.
– Ты слишком строг к Филу, – сказала Чарли.
– Ерунда.
– Правда. Ты что, не видишь, как он страдает? Как ему тяжело?
Чтобы не застревать на этой теме, я ввернул какую-то общую фразу вроде того, что нам тут всем нелегко.
– Дело в том, – произнесла она довольно резко, – что ты всегда был с ним слишком строг. – Меня задело это замечание, но она тут же смягчилась. – Можно мне положить тебе голову на колени?
– Конечно.
Она прилегла и тут же зажгла новую сигарету.
– Фил очень чуткий. И запросы у него большие. – («А разве не у всех нас большие запросы?» – подумал я, но не стал спорить.) – Знаешь, папа, есть много вещей, о которых ты понятия не имеешь.
– Пожалуй.
– Но ты делаешь вид, как будто все про все знаешь и всегда прав. Зачем ты так?
Если за мной и водилось такое, я не замечал.
– Возможно, это защитная реакция. Надо же защитить тебя, и Фила, и маму.
– От чего?
– Не знаю.
– Вот видишь. Есть вещи, о которых ты не знаешь.
– Например?
– Ну, вот хоть другие миры. Миры вокруг нас. А в них постоянно что-то происходит, только мы не видим. Ты пришел в настоящий мир духов, ты это знаешь?
Ну и как прикажете отвечать на такое? Прежде я говорил: «Хватит чепуху молоть», но сейчас она была слишком слабенькая, чтобы спорить. Я решил, что это последствия опиума, но все-таки спросил:
– А что это за разговоры про луну? Почему луна не может работать, пока ты здесь?
– Луна страдает.
– Что?
Вместо того чтобы ответить мне как полагается, она запела, да еще таким приятным, мелодичным голосом, что я удивился. Это была какая-то народная песня, и голос у Чарли оказался такой сильный, что заглушил звуки радио:
И как влюбленный голубок,
Попался в сети ей.
Ни жизни, ни воли мне нету – любовь
Царит в душе моей.
– Я не знал, что ты умеешь петь, – сказал я. – Почему ты никогда не пела при мне?
– Я занималась в фольклорном ансамбле в колледже, – ответила она, не отрывая головы от моих колен, только глаза скосила. – Думала, ты меня на смех поднимешь.
Это был жестокий удар. Ее слова прошли у меня сквозь грудь и кольнули в сердце как спица.
– Что ты говоришь?
Она отмахнулась небрежным жестом. Потом закрыла глаза и потерла виски своими длинными пальцами. У нее были очень изящные пальцы, только ногти грязные. Через минуту она пожаловалась на усталость, легла и тут же заснула глубоким сном. Я сидел на циновке, смотрел на нее и через некоторое время услышал, как резко оборвалась трансляция по радио.
Мик храпел во сне, а я чувствовал подступающее отчаяние. Мне ничего другого не оставалось, как только слушать его храп да смотреть на спящую Чарли. На море бывает такое состояние – мертвый штиль, это когда все паруса обвисают. С другой стороны, меня подбодрило открытие, что здоровье Чарли совсем не так плохо, как мне казалось поначалу.
Я снова вышел за шестами для носилок. Фил сидел в тени дерева и читал свою постылую карманную Библию.
– Почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное? – рявкнул я.
Он посмотрел на меня:
– Что, например?
Я развернулся и пошел прочь. Подойдя к центру деревни, я застал там Джека, Кьема и еще двух мужчин, стоящих вокруг беззвучного тотемного радио.
Эти двое других отличались от жителей деревни. У одного даже была борода. Это оказался первый бородатый туземец, которого я видел в своей жизни. Парочка была разукрашена маковыми цветками, как Кьем, и у каждого был обрез.
Пока я приближался к ним, Кьем, Повелитель Мака, указал на меня пальцем и сказал несколько слов остальным. Бородатый таец посмотрел на меня с презрением. Другой насмешливо скривился.
– Кьем говорит, что следом за вами в деревню пришли злые духи, – радостно обратился ко мне Джек. – С тех пор как вы здесь появились, генератор уже второй раз ломается.
– А что с ним?
– Не знаю. Я в солидоле возиться не люблю, – усмехнулся Джек. – Еле-еле довез сюда эту штуку на слоне, а теперь она накрывается каждые пять минут.
Я почувствовал, что есть возможность отблагодарить Джека.
– Инструменты есть?
– Инструменты? Вы разбираетесь в генераторах?
– Посмотрим.
Джек хлопнул себя по колену и послал бородатого тайца за сумкой с инструментами. Кьем насторожился. Он шепнул что-то Джеку на ухо.
– Кьем хочет знать, что вы собираетесь делать, – сказал Джек.
– Переведите ему, я собираюсь померяться силами с Повелителем Генераторов.
27
Мотор оказался цел, но уж больно запущен. С первого взгляда было ясно, что он забит красной пылью, и я надеялся, что сумею с ним разобраться. Я уже говорил, что сам-то я электрик, а не механик, но в моторах тоже приходилось копаться и генераторы с электрическим приводом запускать тоже.
Первым делом я проверил самые простые варианты. Ну, например, пустой бензобак. Но в баке оказалось полно горючего. Потом подтянул клеммы, подсоединил провода высокого напряжения и еще кое-где посмотрел проводку. Я очень надеялся, что это окажется не сложнее, потому что тогда я бы не справился. И как раз в тот момент, когда я разглядывал щиток, я почувствовал, что кто-то смотрит на меня с порога.
Это был Кьем. Он следил за мной вытаращенными глазами, и вены у него на лбу вздулись от напряжения. Пока не принесли инструменты, заняться мне больше было нечем – кожух-то не снять, – и я, как фокусник, пару раз взмахнул руками над генератором. Кьем еще больше вылупил глаза. Потом я посвистел немного в провода и выразительно поднял вверх руки.
Но кривляться мне скоро надоело, так что я вытащил брезент из-под мотора и завесил дверной проем.
Если мне нельзя смотреть на твое колдовство, тебе нельзя смотреть на мое. Мне было наплевать, что он обидится.
Кьем был страшно разочарован. На просвет, сквозь щели я видел его силуэт на крыльце, а он не мог меня разглядеть: я-то находился в темноте. Он стоял согнувшись, прижав ухо к стенке, и пытался уловить хоть какой-то звук. Я бесшумно подобрался поближе, приложил рот к бамбуку и громко крякнул. Когда Чарли с Филом были маленькими, я изображал для них утенка Дака и вот, надо же, не разучился еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72