Оттого что мы не выспались, болела голова, а зуд комариных укусов казался невыносимым. Мы двигались в полном молчании. Я оглянулся, чтобы посмотреть на Мика, который брел, сдвинув брови и крутя в пальцах свой амулет.
Странное замечание Фила этой ночью по-прежнему не давало мне покоя. Тем временем окружавшая нас растительность поразительно быстро менялась по мере подъема или спуска по склону либо при движении вдоль русла реки. За высокими тонкими деревьями с густыми шарообразными кронами мы заметили дымящийся участок джунглей, который все еще продолжал тлеть. Языки пламени лизали обуглившиеся стволы, черневшие среди серого пепла, запорошившего всю землю вокруг. Из-за удушливого дыма мне пришлось закрыть лицо носовым платком.
Кокос пояснил, что джунгли подожгли нарочно, для расчистки места под поле, но никаких следов того, что этот процесс как-то контролируется, не было заметно. Миновав пожарище, мы спустились по крутому склону и перешли вброд неглубокую речку. Ниже по течению располагалась деревушка племени мон, где нам предстояло сделать дневной привал.
Жители этой деревни заметно отличались от лай-су. Они носили черные накидки и темно-синие юбки с вышитыми передничками. Внимание привлекало множество серебряных украшений: ожерелий, амулетов и прочих побрякушек. Волосы на головах у женщин были стянуты в пучок. Через несколько секунд после нашего появления они уже совали нам чуть не под нос маленькие окатышки опия, но, увидев, что мы не проявляем никакого интереса к зелью, решили продать нам серебряные браслеты. Я купил один на всякий случай, чтобы подарить его Чарли при встрече.
Кокос и Бхан приготовили еду. Вокруг все еще толпились галдящие на все голоса местные жители, когда Бхан тронул меня за локоть и показал на берег реки. «Фаранг», – произнес он и ободряюще кивнул головой.
Я резко обернулся. На берегу, погрузив ноги в воду, сидела молодая женщина. Рядом с нею, также свесив ноги в реку, расположился таец с карабином за спиной.
Только это была не Чарли.
Я здорово удивился, увидев в этом месте иностранку.
– Куда это ты собрался? – услышал я Фила, пытавшегося освободиться от назойливого приставания торговок.
Длинные каштановые волосы женщины были стянуты на затылке в конский хвост, а на руке виднелась татуировка какого-то восточного символа. Я подошел к ней:
– Добрый день.
Она и вооруженный таец обернулись. Прикрывая глаза от солнца, она улыбнулась и произнесла с ирландским акцентом:
– А вы кто такой?
Оказалось, Мэри О'Коннел была членом «Помощи на линии фронта», организации, о которой раньше я и не слыхал. Она помогала беженцам.
– Каким беженцам? – спросил я. – Разве здесь есть такие?
– Всего в нескольких милях отсюда мыкаются тысячи бедолаг.
Для меня это оказалось новостью, и Мик, присоединившийся к нам, подтвердил, что он тоже никогда не слышал ни о чем подобном. В здешних местах скрывалось племя карены – тоже горцы, – бежавшее из Мьянмы в Таиланд. Я поинтересовался, с какой стати они решили переселяться, и тут вооруженный охранник отправился поговорить с нашими проводниками.
– Бирманцы – страшные люди, – сказала Мэри. – Они убивают, насилуют, жгут деревни. Хотят прибрать к рукам эти горы.
– Зачем?
– Зачем? Да для того, чтобы контролировать торговлю опиумом, который вы, дураки, курите! – с улыбкой пояснила она.
Ну конечно. Мак. От него не спрячешься.
В деревне племени мон Мэри встречала партию продовольствия. Она коротала время в ожидании слонов, чтобы погрузить на них тюки и вернуться на базу, которую она назвала Третий лагерь, но погонщик запаздывал.
– А вы, ребята, хорошо проводите свой отпуск?
Я пригласил ее позавтракать с нами – и вовсе не из вежливости, а потому, что хотел задать ей множество вопросов. Поначалу она решила, что мы туристы, но когда я рассказал, как мы здесь оказались, она посмотрела на нас по-другому.
– Видите ли, я подумала, что не слишком-то умно – прокладывать маршрут через эти места. Обычно отпускники пытаются перепробовать все, пока не нарвутся на бандитов. Сейчас здесь неспокойно. Много отчаянного народа бродит вокруг.
– Поэтому ваш проводник вооружен? – спросил ее Мик.
– Никто не позаботится о вашей безопасности, кроме вас самих. Очень уж мы легкая добыча. Прежде всего следует опасаться, что по вашему следу идет банда. Здесь так говорят: если тебя не ограбят в деревне, если торговцы опиумом убедятся, что ты не подослан полицией, а партизаны удостоверятся, что ты не китаец, тогда у тебя должна болеть голова только о том, как бы не нарваться на бандитов. Она мило рассмеялась.
– А вы сами откуда? – спросил Фил.
– Из Белфаста. Сменяла шило на мыло.
Я спросил Мэри, не знает ли она что-нибудь о молоденькой англичанке, живущей в округе. Нет, она ничего не слышала об этом. Мэри заговорила со своим тайским проводником, но он промолчал и пошел перешептываться с Кокосом и Бханом, то и дело кивками указывая в мою сторону. Похоже, и он знал не больше Мэри. Бхан и Кокос внимательно слушали его объяснения, и мне очень не понравились взгляды, которыми они обменивались: эти взгляды вызвали у меня интуитивное чувство беды, хотя я и не мог понять ни слова из их разговора.
После завтрака Мэри, Мик, Фил и я отправились к реке, чтобы охладить натруженные ноги. От Мэри я узнал много подробностей об этих местах, особенно об урожаях мака. Из ее рассказов следовало, что у жителей гор опиум служил панацеей от всех болезней. Совершенно не считалось предосудительным принимать его как лекарство, и многие старики так до сих пор и поступают. Но деревенская молодежь, насмотревшись на западных туристов, куривших опиум для забавы, переняла у них эту привычку.
Постепенно развлечение превратилось в потребность. У нас молодежь всегда имела возможность вернуться к обычному образу жизни, спрятаться от зова мака. Местные же оставались наедине с соблазном долгие годы, и положение становилось тем более опасным, что соблазн был рядом, рос просто на задворках. Потребность в наркотике быстро переросла в зависимость.
Под давлением Запада правительство Таиланда начало уничтожать маковые плантации. Из-за этого любители опиума двинулись с гор в города, где в ходу был тот же опиум, но уже очищенный. А через общий героиновый шприц, как известно, с легкостью распространяются самые разные инфекции. Стоило сжечь маковое поле – и вот вам СПИД.
– Опять шило на мыло? – сказал Фил.
– Ну да, – согласилась Мэри. На пару минут мы замолчали.
Я поднялся и, оставив остальных за беседой, решил обойти деревню. У ее жителей не было ничего такого, что могло бы заставить приезжего провести здесь какое-то время, и я не мог представить, чтобы Чарли захотела остаться в таком месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Странное замечание Фила этой ночью по-прежнему не давало мне покоя. Тем временем окружавшая нас растительность поразительно быстро менялась по мере подъема или спуска по склону либо при движении вдоль русла реки. За высокими тонкими деревьями с густыми шарообразными кронами мы заметили дымящийся участок джунглей, который все еще продолжал тлеть. Языки пламени лизали обуглившиеся стволы, черневшие среди серого пепла, запорошившего всю землю вокруг. Из-за удушливого дыма мне пришлось закрыть лицо носовым платком.
Кокос пояснил, что джунгли подожгли нарочно, для расчистки места под поле, но никаких следов того, что этот процесс как-то контролируется, не было заметно. Миновав пожарище, мы спустились по крутому склону и перешли вброд неглубокую речку. Ниже по течению располагалась деревушка племени мон, где нам предстояло сделать дневной привал.
Жители этой деревни заметно отличались от лай-су. Они носили черные накидки и темно-синие юбки с вышитыми передничками. Внимание привлекало множество серебряных украшений: ожерелий, амулетов и прочих побрякушек. Волосы на головах у женщин были стянуты в пучок. Через несколько секунд после нашего появления они уже совали нам чуть не под нос маленькие окатышки опия, но, увидев, что мы не проявляем никакого интереса к зелью, решили продать нам серебряные браслеты. Я купил один на всякий случай, чтобы подарить его Чарли при встрече.
Кокос и Бхан приготовили еду. Вокруг все еще толпились галдящие на все голоса местные жители, когда Бхан тронул меня за локоть и показал на берег реки. «Фаранг», – произнес он и ободряюще кивнул головой.
Я резко обернулся. На берегу, погрузив ноги в воду, сидела молодая женщина. Рядом с нею, также свесив ноги в реку, расположился таец с карабином за спиной.
Только это была не Чарли.
Я здорово удивился, увидев в этом месте иностранку.
– Куда это ты собрался? – услышал я Фила, пытавшегося освободиться от назойливого приставания торговок.
Длинные каштановые волосы женщины были стянуты на затылке в конский хвост, а на руке виднелась татуировка какого-то восточного символа. Я подошел к ней:
– Добрый день.
Она и вооруженный таец обернулись. Прикрывая глаза от солнца, она улыбнулась и произнесла с ирландским акцентом:
– А вы кто такой?
Оказалось, Мэри О'Коннел была членом «Помощи на линии фронта», организации, о которой раньше я и не слыхал. Она помогала беженцам.
– Каким беженцам? – спросил я. – Разве здесь есть такие?
– Всего в нескольких милях отсюда мыкаются тысячи бедолаг.
Для меня это оказалось новостью, и Мик, присоединившийся к нам, подтвердил, что он тоже никогда не слышал ни о чем подобном. В здешних местах скрывалось племя карены – тоже горцы, – бежавшее из Мьянмы в Таиланд. Я поинтересовался, с какой стати они решили переселяться, и тут вооруженный охранник отправился поговорить с нашими проводниками.
– Бирманцы – страшные люди, – сказала Мэри. – Они убивают, насилуют, жгут деревни. Хотят прибрать к рукам эти горы.
– Зачем?
– Зачем? Да для того, чтобы контролировать торговлю опиумом, который вы, дураки, курите! – с улыбкой пояснила она.
Ну конечно. Мак. От него не спрячешься.
В деревне племени мон Мэри встречала партию продовольствия. Она коротала время в ожидании слонов, чтобы погрузить на них тюки и вернуться на базу, которую она назвала Третий лагерь, но погонщик запаздывал.
– А вы, ребята, хорошо проводите свой отпуск?
Я пригласил ее позавтракать с нами – и вовсе не из вежливости, а потому, что хотел задать ей множество вопросов. Поначалу она решила, что мы туристы, но когда я рассказал, как мы здесь оказались, она посмотрела на нас по-другому.
– Видите ли, я подумала, что не слишком-то умно – прокладывать маршрут через эти места. Обычно отпускники пытаются перепробовать все, пока не нарвутся на бандитов. Сейчас здесь неспокойно. Много отчаянного народа бродит вокруг.
– Поэтому ваш проводник вооружен? – спросил ее Мик.
– Никто не позаботится о вашей безопасности, кроме вас самих. Очень уж мы легкая добыча. Прежде всего следует опасаться, что по вашему следу идет банда. Здесь так говорят: если тебя не ограбят в деревне, если торговцы опиумом убедятся, что ты не подослан полицией, а партизаны удостоверятся, что ты не китаец, тогда у тебя должна болеть голова только о том, как бы не нарваться на бандитов. Она мило рассмеялась.
– А вы сами откуда? – спросил Фил.
– Из Белфаста. Сменяла шило на мыло.
Я спросил Мэри, не знает ли она что-нибудь о молоденькой англичанке, живущей в округе. Нет, она ничего не слышала об этом. Мэри заговорила со своим тайским проводником, но он промолчал и пошел перешептываться с Кокосом и Бханом, то и дело кивками указывая в мою сторону. Похоже, и он знал не больше Мэри. Бхан и Кокос внимательно слушали его объяснения, и мне очень не понравились взгляды, которыми они обменивались: эти взгляды вызвали у меня интуитивное чувство беды, хотя я и не мог понять ни слова из их разговора.
После завтрака Мэри, Мик, Фил и я отправились к реке, чтобы охладить натруженные ноги. От Мэри я узнал много подробностей об этих местах, особенно об урожаях мака. Из ее рассказов следовало, что у жителей гор опиум служил панацеей от всех болезней. Совершенно не считалось предосудительным принимать его как лекарство, и многие старики так до сих пор и поступают. Но деревенская молодежь, насмотревшись на западных туристов, куривших опиум для забавы, переняла у них эту привычку.
Постепенно развлечение превратилось в потребность. У нас молодежь всегда имела возможность вернуться к обычному образу жизни, спрятаться от зова мака. Местные же оставались наедине с соблазном долгие годы, и положение становилось тем более опасным, что соблазн был рядом, рос просто на задворках. Потребность в наркотике быстро переросла в зависимость.
Под давлением Запада правительство Таиланда начало уничтожать маковые плантации. Из-за этого любители опиума двинулись с гор в города, где в ходу был тот же опиум, но уже очищенный. А через общий героиновый шприц, как известно, с легкостью распространяются самые разные инфекции. Стоило сжечь маковое поле – и вот вам СПИД.
– Опять шило на мыло? – сказал Фил.
– Ну да, – согласилась Мэри. На пару минут мы замолчали.
Я поднялся и, оставив остальных за беседой, решил обойти деревню. У ее жителей не было ничего такого, что могло бы заставить приезжего провести здесь какое-то время, и я не мог представить, чтобы Чарли захотела остаться в таком месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72