Пучки травы были еще совсем маленькими, но зеленели так ярко, что было больно глазам. «Вот это волшебство так волшебство!» — подумал Реймонд. Он все еще не мог поверить своим глазам.
— Да, милорд, сегодня есть на что полюбоваться, — степенно произнес Дуган, тихо возникший рядом с де Клером. Реймонд ошалело уставился на ирландца.
— Ничего не понимаю… — Он вышел на середину двора и запрокинул голову, с наслаждением подставляя лицо солнечным лучам. Неужели это все случилось за одну ночь? — А где Фиона? Она уже видела?
— Да, видела!
Он резко обернулся навстречу чародейке.
— И как ты объяснишь это — после месяцев… нет, долгих лет холода и мрака?
В его голосе не было и следа гнева — только веселое недоумение.
— Проклятие снято! — объявил Дуган. Он не мог молчать, его буквально распирало от радости. — Я же говорил, что тут дело не обошлось без вас! — сказал он Фионе.
— Но я не виновата в том, что земля оставалась бесплодной! — с отчаянием возразила она. — Да, я вижу, что сегодня ночью проклятие было снято. Я не слепая! Но я ничего для этого не делала! Моей власти не хватило бы, чтобы его снять! — Она обвела глазами собравшихся вокруг вилланов — Я хотела снять проклятие, но у меня ничего не получалось! Неужели выдумаете, что я ничего не пыталась сделать? Реймонд положил руку ей на плечо, и она испуганно обернулась. Он коротко пересказал ей все, что узнал от Изольды.
— Но кто мог наложить такое проклятие? — Фиона пожала плечами. — Мои родители мертвы. У отца не было дара, а мать никогда не действовала кому-то во вред — Она сжала пальцами виски. — И почему Изольда ничего не рассказывала мне об этих голосах?
— Может быть, она не хотела делать твое горе еще тяжелее.
Фиона беспомощно оглянулась. Земля с каждой минутой становилась все зеленее, а ирландцы улыбались чародейке так добродушно, что ей становилось тесно в груди.
— Все эти годы они считали, что во всем виновата я! — с горечью сказала она и подняла на Реймонда растерянный взгляд — Разве я могла сделать такое? Ведь люди умирали от голода!..
— Я знаю, любимая. Я верю тебе. — Он осторожно обнял Фиону и погладил по спине, чувствуя, как ее медленно покидают тревога и страх. — Тебе больше не о чем беспокоиться! десять лет изгнания миновали, и земля снова ожила! И между прочим — тихим шепотом добавил он, — когда мы занимались любовью, в спальне было полно цветов!
Фиона шлепнула его ладонью по губам и оглянулась: а вдруг их кто-то слышит. Дуган с ухмылкой отошел в сторону. а Реймонд отвел ее руку и продолжал:
— Я всегда чувствую, как пахнет цветами, когда мы целуемся! А однажды ты на меня разозлилась, и в твоих следах оставались алые цветы! По-твоему, тут ты тоже ни при чем?
Чародейка молча покачала головой. Она не могла спорить с этим человеком. Теперь, когда он поверил в нее, отступать было поздно. Потому что он отдал ей свое сердце.
— Не пора ли начать новую жизнь? — прошептал Реймонд, ласково прижимая к себе Фиону. — Я люблю тебя! Займи то место что принадлежит тебе по праву, и стань снова леди Гленн-Тейза!
— Да, мой рыцарь, — отвечала она, чуть не плача. — Я согласна!
Глава 22
У Фионы было такое ощущение, словно она попала в царство грез: рассудок заволокло каким-то туманом, сквозь который пробивались лишь отдельные звуки. Все ее внимание было сосредоточено на Реймонде. Он не выпускал ее руки и осторожно ласкал пальцами ладонь. Эти размеренные, спокойные движения помогали ей справиться с душевным трепетом и сохранять внешнее спокойствие. Ведь Фиона до последней минуты боялась, что ирландцы не смирятся с этим союзом и заодно с матерью подвергнут гонениям ее дочь. Оказывается, она ошибалась. Сегодня в замке яблоку негде было упасть: столько народу собралось на их свадьбу. Кого-то из них Фиона знала в лицо, кого-то — нет, но все нарядились в свое лучшее платье. В толпе царила приподнятая, праздничная атмосфера.
Перед ними стоял священник и торжественно произносил слова христианских обетов. Однако Фиона и без них давным-давно отдала свое сердце Реймонду де Клеру. С того самого дня, как он впервые поцеловал ее, чародейка навек полюбила этого английского рыцаря. Ему пришлось отказаться от всего, чему его учили с детства, — ради веры в ее колдовской дар. Реймонд любил Фиону всей душой и готов был защищать чародейку и ее дочь даже ценой собственной жизни.
— Фиона! — с тревогой прошептал Реймонд. Он заметил, как подозрительно блестят у нее глаза, и еле слышно охнул, когда по бледной щеке скатилась прозрачная слезинка. — У меня разрывается сердце, когда ты плачешь!
— Это слезы радости, мой рыцарь! Я десять лет не давала им воли. Пусть прольются!
Реймонд с улыбкой прикоснулся губами к ее губам.
— Милорд! — укоризненно прошептал священник. — Мы же еще не кончили!
— Ну так поторопись! — в один голос воскликнули новобрачные — и вместе рассмеялись.
Он не отходил от Фионы ни на шаг и все время держал ее за руку. Кажется, кое-кто в толпе хихикал при виде таких нежностей, и даже Шинид не удержалась и прыснула в ладошку. Но Реймонду было все равно. Пусть себе смеются. Главное — быть рядом с этой непостижимой, прекрасной женщиной, подарившей ему такое счастье. Де Клер набрался терпения и ждал, пока священник закончит обряд, чтобы по праву назвать Фиону своей.
Их союз был предопределен самой судьбой. Теперь Реймонд знал это совершенно точно. И никогда об этом не забудет.
Внезапно, повисла неловкая тишина.
— Милорд! — прокашлявшись, напомнил священник. — Вы можете поцеловать невесту!
И Фиона, и Реймонд посмотрели на священника, как будто их застали врасплох. Святой отец широко улыбнулся и ободряюще кивнул.
— Жена! — воскликнул Реймонд, привлекая Фиону к себе.
— Муж! — отвечала она. И тут же добавила: — Лучше тебе поторопиться, де Клер! А то остынет праздничное угощение!
— Ни в коем случае! — прошептал он. И по его жаркому поцелую стало ясно: это ее, Фиону, он считает своим самым главным угощением в этот день!
Изольда вытирала слезы, и Коллин тоже плакала не таясь — к великому расстройству Гаррика, стоявшего рядом. Он даже обнял ее и чмокнул в макушку, чтобы утешить.
Внезапно в главном зале воцарилась абсолютная тишина, а потом раздались удивленные восклицания. Только Шинид засмеялась как ни в чем не бывало и захлопала в ладоши. А Алек пробормотал:
— Доживи я до ста лет…
Реймонд почувствовал, что что-то неладно, и оглянулся. Он легонько толкнул Фиону, и ее испуганный взгляд прошелся по стенам и потолку.
Сквозь камни пробивались буйные побеги винограда и диких цветов.
Они распускались прямо на глазах, а следом за ними появлялись все новые бутоны и почки, готовые раскрыться и наполнить воздух своим дивным ароматом. Фиона посмотрела на толпу, теперь уже не скрывая страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Да, милорд, сегодня есть на что полюбоваться, — степенно произнес Дуган, тихо возникший рядом с де Клером. Реймонд ошалело уставился на ирландца.
— Ничего не понимаю… — Он вышел на середину двора и запрокинул голову, с наслаждением подставляя лицо солнечным лучам. Неужели это все случилось за одну ночь? — А где Фиона? Она уже видела?
— Да, видела!
Он резко обернулся навстречу чародейке.
— И как ты объяснишь это — после месяцев… нет, долгих лет холода и мрака?
В его голосе не было и следа гнева — только веселое недоумение.
— Проклятие снято! — объявил Дуган. Он не мог молчать, его буквально распирало от радости. — Я же говорил, что тут дело не обошлось без вас! — сказал он Фионе.
— Но я не виновата в том, что земля оставалась бесплодной! — с отчаянием возразила она. — Да, я вижу, что сегодня ночью проклятие было снято. Я не слепая! Но я ничего для этого не делала! Моей власти не хватило бы, чтобы его снять! — Она обвела глазами собравшихся вокруг вилланов — Я хотела снять проклятие, но у меня ничего не получалось! Неужели выдумаете, что я ничего не пыталась сделать? Реймонд положил руку ей на плечо, и она испуганно обернулась. Он коротко пересказал ей все, что узнал от Изольды.
— Но кто мог наложить такое проклятие? — Фиона пожала плечами. — Мои родители мертвы. У отца не было дара, а мать никогда не действовала кому-то во вред — Она сжала пальцами виски. — И почему Изольда ничего не рассказывала мне об этих голосах?
— Может быть, она не хотела делать твое горе еще тяжелее.
Фиона беспомощно оглянулась. Земля с каждой минутой становилась все зеленее, а ирландцы улыбались чародейке так добродушно, что ей становилось тесно в груди.
— Все эти годы они считали, что во всем виновата я! — с горечью сказала она и подняла на Реймонда растерянный взгляд — Разве я могла сделать такое? Ведь люди умирали от голода!..
— Я знаю, любимая. Я верю тебе. — Он осторожно обнял Фиону и погладил по спине, чувствуя, как ее медленно покидают тревога и страх. — Тебе больше не о чем беспокоиться! десять лет изгнания миновали, и земля снова ожила! И между прочим — тихим шепотом добавил он, — когда мы занимались любовью, в спальне было полно цветов!
Фиона шлепнула его ладонью по губам и оглянулась: а вдруг их кто-то слышит. Дуган с ухмылкой отошел в сторону. а Реймонд отвел ее руку и продолжал:
— Я всегда чувствую, как пахнет цветами, когда мы целуемся! А однажды ты на меня разозлилась, и в твоих следах оставались алые цветы! По-твоему, тут ты тоже ни при чем?
Чародейка молча покачала головой. Она не могла спорить с этим человеком. Теперь, когда он поверил в нее, отступать было поздно. Потому что он отдал ей свое сердце.
— Не пора ли начать новую жизнь? — прошептал Реймонд, ласково прижимая к себе Фиону. — Я люблю тебя! Займи то место что принадлежит тебе по праву, и стань снова леди Гленн-Тейза!
— Да, мой рыцарь, — отвечала она, чуть не плача. — Я согласна!
Глава 22
У Фионы было такое ощущение, словно она попала в царство грез: рассудок заволокло каким-то туманом, сквозь который пробивались лишь отдельные звуки. Все ее внимание было сосредоточено на Реймонде. Он не выпускал ее руки и осторожно ласкал пальцами ладонь. Эти размеренные, спокойные движения помогали ей справиться с душевным трепетом и сохранять внешнее спокойствие. Ведь Фиона до последней минуты боялась, что ирландцы не смирятся с этим союзом и заодно с матерью подвергнут гонениям ее дочь. Оказывается, она ошибалась. Сегодня в замке яблоку негде было упасть: столько народу собралось на их свадьбу. Кого-то из них Фиона знала в лицо, кого-то — нет, но все нарядились в свое лучшее платье. В толпе царила приподнятая, праздничная атмосфера.
Перед ними стоял священник и торжественно произносил слова христианских обетов. Однако Фиона и без них давным-давно отдала свое сердце Реймонду де Клеру. С того самого дня, как он впервые поцеловал ее, чародейка навек полюбила этого английского рыцаря. Ему пришлось отказаться от всего, чему его учили с детства, — ради веры в ее колдовской дар. Реймонд любил Фиону всей душой и готов был защищать чародейку и ее дочь даже ценой собственной жизни.
— Фиона! — с тревогой прошептал Реймонд. Он заметил, как подозрительно блестят у нее глаза, и еле слышно охнул, когда по бледной щеке скатилась прозрачная слезинка. — У меня разрывается сердце, когда ты плачешь!
— Это слезы радости, мой рыцарь! Я десять лет не давала им воли. Пусть прольются!
Реймонд с улыбкой прикоснулся губами к ее губам.
— Милорд! — укоризненно прошептал священник. — Мы же еще не кончили!
— Ну так поторопись! — в один голос воскликнули новобрачные — и вместе рассмеялись.
Он не отходил от Фионы ни на шаг и все время держал ее за руку. Кажется, кое-кто в толпе хихикал при виде таких нежностей, и даже Шинид не удержалась и прыснула в ладошку. Но Реймонду было все равно. Пусть себе смеются. Главное — быть рядом с этой непостижимой, прекрасной женщиной, подарившей ему такое счастье. Де Клер набрался терпения и ждал, пока священник закончит обряд, чтобы по праву назвать Фиону своей.
Их союз был предопределен самой судьбой. Теперь Реймонд знал это совершенно точно. И никогда об этом не забудет.
Внезапно, повисла неловкая тишина.
— Милорд! — прокашлявшись, напомнил священник. — Вы можете поцеловать невесту!
И Фиона, и Реймонд посмотрели на священника, как будто их застали врасплох. Святой отец широко улыбнулся и ободряюще кивнул.
— Жена! — воскликнул Реймонд, привлекая Фиону к себе.
— Муж! — отвечала она. И тут же добавила: — Лучше тебе поторопиться, де Клер! А то остынет праздничное угощение!
— Ни в коем случае! — прошептал он. И по его жаркому поцелую стало ясно: это ее, Фиону, он считает своим самым главным угощением в этот день!
Изольда вытирала слезы, и Коллин тоже плакала не таясь — к великому расстройству Гаррика, стоявшего рядом. Он даже обнял ее и чмокнул в макушку, чтобы утешить.
Внезапно в главном зале воцарилась абсолютная тишина, а потом раздались удивленные восклицания. Только Шинид засмеялась как ни в чем не бывало и захлопала в ладоши. А Алек пробормотал:
— Доживи я до ста лет…
Реймонд почувствовал, что что-то неладно, и оглянулся. Он легонько толкнул Фиону, и ее испуганный взгляд прошелся по стенам и потолку.
Сквозь камни пробивались буйные побеги винограда и диких цветов.
Они распускались прямо на глазах, а следом за ними появлялись все новые бутоны и почки, готовые раскрыться и наполнить воздух своим дивным ароматом. Фиона посмотрела на толпу, теперь уже не скрывая страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95