Я бы рассказал о смердящей вони в осажденном городе, о запахе тления и смерти, заставлявшем Хоремхебовых вояк затыкать носы. Вот о чем мне необходимо было бы рассказать, чтобы точнее описать этот день победы и объяснить, почему в такой столь долго и томительно жданный день я не радовался в сердце своем.
Я бы изобразил также оставшихся в живых воинов гарнизона, их торчащие ребра, распухшие колени и исполосованные плеткой спины. Я бы описал их глаза, вовсе не похожие на глаза людей: в сумеречном свете они горели зеленоватым огнем, как у зверей. Они потрясали копьями, держа их в ослабленных руках, и кричали Хоремхебу: «Удерживайте Газу, удерживайте Газу!» И я не знаю, кричали они это в насмешку, хотя причин для насмешек у них как будто не было, или просто оттого, что это была последняя человеческая мысль, удержавшаяся в их бедных головах. Все же они не находились в столь плачевном состоянии, как прочие горожане, они получали еду и питье, а Хоремхеб велел зарезать для них скот, чтобы накормить их свежим мясом, дать им пива и вина, благо всего этого у него было в избытке после разграбления сначала хеттского лагеря, а потом складов осаждавших. Гарнизонные воины не имели терпения дожидаться, пока мясо сварится в котлах, они разрывали сырые куски руками, запихивали их в рот и запивали пивом, хмелея от первых же глотков, так что очень скоро они уже горланили непристойные песни и похвалялись своими подвигами.
А им точно было чем похваляться, и в эти первые дни ни Хоремхебовы новобранцы, ни головорезы не пытались соревноваться с ними в похвальбе, потому что все понимали, что воины гарнизона совершили невозможное, сохранив Газу для Египта. А те славили Хоремхеба, щедро поившего их, а в осадную пору посылавшего им ночами подбадривающие весточки и хлеб - на маленьких лодочках, проскальзывавших сквозь оцепления сирийских судов. Они превозносили хитроумие Хоремхеба, благодаря которому, когда в крепости кончился хлеб и люди охотились на крыс, к ним через стены стали перелетать запечатанные горшки с зерном, и перебрасывали их сами хетты, а в каждом горшке вместе с зерном находили Хоремхебовы послания: «Удерживайте Газу!» Такие невероятные происшествия прибавляли им мужества в их бедственном положении, и для них Хоремхеб был подобен богу.
Каждому выжившему гарнизонному воину Газы Хоремхеб пожаловал золотую цепь, и нельзя сказать, чтобы он очень потратился: годных к службе оставалось не больше двух сотен. Так что поистине чудесно, что им удалось удержать Газу. Чтобы им развлечься и забыть свои страдания, Хоремхеб отдал им также и сирийских женщин, взятых в лагере хеттов, но горемычные защитники Газы не могли от своего истощения тешиться с женщинами и развлекались с ними на манер хеттов - услаждая слух дикими воплями исколотых копьями и изрезанных ножами женщин. Они вообще приобрели много новых привычек за время хеттской осады, например свежевали живых пленников и вывешивали их кожу на стенах. А о женщинах они говорили, что колют их, потому что те - сирийки. Они говорили:
- Не показывайте нам сирийцев, если мы увидим хоть одного, то сразу перережем ему горло или задушим голыми руками!
Роду-Бычьему загривку Хоремхеб вручил ожерелье из драгоценных зеленых камней, оправленных золотом и эмалью, и золотую плетку, а затем велел своим воинам прокричать в его честь приветствие, что они и проделали с великой охотой и почтением к Роду, сумевшему оборонить Газу. Когда их крики затихли, Роду с подозрением ощупал ожерелье на своей шее и спросил:
- Что это ты меня украшаешь золотой збруей, Хоремхеб, словно я лошадь! И скажи-ка: эта плетка из полновесного золота или из нечистого сирийского? - Помолчав, он добавил: - И убери-ка лучше своих людей из города, их слишком много, они доставляют мне беспокойство и своим шумом мешают мне спать по ночам, хотя прежде я на сон не жаловался и крепко спал у себя в башне, с каким бы грохотом ни били в стены и как ни бушевали вокруг пожары. Воистину выведи их из города, ибо в Газе я фараон, и я могу приказать своим воинам расправиться с твоими людьми, если они не перестанут шуметь и мешать мне спать.
Роду-Бычий загривок и в самом деле не мог спать с тех пор, как сняли осаду, - ему не помогали снотворные снадобья, и вино тоже не даровало сон, напротив, после выпитого он спал еще хуже. Он лежал на постели, припоминая хранящиеся на складах, припасы, которые он знал наизусть, и силился восстановить в памяти все обстоятельства того, как были потрачены те или иные из них, при этом он старался припомнить все до мельчайшего пустяка, каждое копье - куда то было послано - и, конечно, от этих мыслей никак не мог заснуть. Тогда он отправился к Хоремхебу и с самым смиренным видом сказал ему:
- Ты мой господин, и ты выше меня. Поэтому вели меня наказать, ибо я, обязанный отчитаться перед фараоном за все, что он доверил мне, не могу этого сделать: мои документы сгорели, когда хеттский горящий горшок попал в мою комнату, а память моя отказывается мне служить, ибо она ослабела от бессонницы. Я вспомнил, как мне кажется, все, кроме одного: на складе должны быть четыре сотни ослиных подхвостников, а я не могу их найти нигде, и писцы склада тоже не могут, хоть я секу их ежедневно, так что они уже не в состоянии ни сидеть ни ходить и только ползают на четвереньках. Я не знаю, Хоремхеб, куда делись эти четыреста ослиных подхвостников, потому что мы уже много лет назад съели всех ослов в крепости, и эти подхвостники нам не понадобились. Во имя Сета и его присных, высеки меня беспощадно, Хоремхеб, накажи за эти подхвостники, потому что гнев фараона вселяет в меня ужас и я не осмелюсь предстать перед ним, как обязывает меня мое достоинство, если не найду ослиные подхвостники!
Хоремхеб попытался успокоить его и сказал, что охотно подарит ему четыре сотни ослиных подхвостников, чтобы их наличие на складе соответствовало цифре в отчете. Однако от такого предложения Роду разволновался еще больше и воскликнул:
- Ты, видно, хочешь совсем погубить меня пред лицом фараона!
Ведь если я и возьму у тебя подхвостники, это будут уже не те подхвостники, которые милостиво вверил фараон начальнику гарнизона Газы! Ты вознамерился очернить меня и уличить перед фараоном в обмане, потому что завидуешь моей великой славе и хочешь стать главным в Газе! Может, твоим попустительством этот сброд украл ослиные подхвостники со склада, чтобы обвинить меня и получить должность начальника? Так вот: я отказываюсь принять твое коварное предложение и не возьму тех подхвостников, что ты предлагаешь. Я отвечаю за Газу, и мои люди будут удерживать ее до нашего последнего вздоха. А эти четыреста подхвостников я найду - даже если мне придется перекопать всю Газу и разобрать ее по камешкам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249
Я бы изобразил также оставшихся в живых воинов гарнизона, их торчащие ребра, распухшие колени и исполосованные плеткой спины. Я бы описал их глаза, вовсе не похожие на глаза людей: в сумеречном свете они горели зеленоватым огнем, как у зверей. Они потрясали копьями, держа их в ослабленных руках, и кричали Хоремхебу: «Удерживайте Газу, удерживайте Газу!» И я не знаю, кричали они это в насмешку, хотя причин для насмешек у них как будто не было, или просто оттого, что это была последняя человеческая мысль, удержавшаяся в их бедных головах. Все же они не находились в столь плачевном состоянии, как прочие горожане, они получали еду и питье, а Хоремхеб велел зарезать для них скот, чтобы накормить их свежим мясом, дать им пива и вина, благо всего этого у него было в избытке после разграбления сначала хеттского лагеря, а потом складов осаждавших. Гарнизонные воины не имели терпения дожидаться, пока мясо сварится в котлах, они разрывали сырые куски руками, запихивали их в рот и запивали пивом, хмелея от первых же глотков, так что очень скоро они уже горланили непристойные песни и похвалялись своими подвигами.
А им точно было чем похваляться, и в эти первые дни ни Хоремхебовы новобранцы, ни головорезы не пытались соревноваться с ними в похвальбе, потому что все понимали, что воины гарнизона совершили невозможное, сохранив Газу для Египта. А те славили Хоремхеба, щедро поившего их, а в осадную пору посылавшего им ночами подбадривающие весточки и хлеб - на маленьких лодочках, проскальзывавших сквозь оцепления сирийских судов. Они превозносили хитроумие Хоремхеба, благодаря которому, когда в крепости кончился хлеб и люди охотились на крыс, к ним через стены стали перелетать запечатанные горшки с зерном, и перебрасывали их сами хетты, а в каждом горшке вместе с зерном находили Хоремхебовы послания: «Удерживайте Газу!» Такие невероятные происшествия прибавляли им мужества в их бедственном положении, и для них Хоремхеб был подобен богу.
Каждому выжившему гарнизонному воину Газы Хоремхеб пожаловал золотую цепь, и нельзя сказать, чтобы он очень потратился: годных к службе оставалось не больше двух сотен. Так что поистине чудесно, что им удалось удержать Газу. Чтобы им развлечься и забыть свои страдания, Хоремхеб отдал им также и сирийских женщин, взятых в лагере хеттов, но горемычные защитники Газы не могли от своего истощения тешиться с женщинами и развлекались с ними на манер хеттов - услаждая слух дикими воплями исколотых копьями и изрезанных ножами женщин. Они вообще приобрели много новых привычек за время хеттской осады, например свежевали живых пленников и вывешивали их кожу на стенах. А о женщинах они говорили, что колют их, потому что те - сирийки. Они говорили:
- Не показывайте нам сирийцев, если мы увидим хоть одного, то сразу перережем ему горло или задушим голыми руками!
Роду-Бычьему загривку Хоремхеб вручил ожерелье из драгоценных зеленых камней, оправленных золотом и эмалью, и золотую плетку, а затем велел своим воинам прокричать в его честь приветствие, что они и проделали с великой охотой и почтением к Роду, сумевшему оборонить Газу. Когда их крики затихли, Роду с подозрением ощупал ожерелье на своей шее и спросил:
- Что это ты меня украшаешь золотой збруей, Хоремхеб, словно я лошадь! И скажи-ка: эта плетка из полновесного золота или из нечистого сирийского? - Помолчав, он добавил: - И убери-ка лучше своих людей из города, их слишком много, они доставляют мне беспокойство и своим шумом мешают мне спать по ночам, хотя прежде я на сон не жаловался и крепко спал у себя в башне, с каким бы грохотом ни били в стены и как ни бушевали вокруг пожары. Воистину выведи их из города, ибо в Газе я фараон, и я могу приказать своим воинам расправиться с твоими людьми, если они не перестанут шуметь и мешать мне спать.
Роду-Бычий загривок и в самом деле не мог спать с тех пор, как сняли осаду, - ему не помогали снотворные снадобья, и вино тоже не даровало сон, напротив, после выпитого он спал еще хуже. Он лежал на постели, припоминая хранящиеся на складах, припасы, которые он знал наизусть, и силился восстановить в памяти все обстоятельства того, как были потрачены те или иные из них, при этом он старался припомнить все до мельчайшего пустяка, каждое копье - куда то было послано - и, конечно, от этих мыслей никак не мог заснуть. Тогда он отправился к Хоремхебу и с самым смиренным видом сказал ему:
- Ты мой господин, и ты выше меня. Поэтому вели меня наказать, ибо я, обязанный отчитаться перед фараоном за все, что он доверил мне, не могу этого сделать: мои документы сгорели, когда хеттский горящий горшок попал в мою комнату, а память моя отказывается мне служить, ибо она ослабела от бессонницы. Я вспомнил, как мне кажется, все, кроме одного: на складе должны быть четыре сотни ослиных подхвостников, а я не могу их найти нигде, и писцы склада тоже не могут, хоть я секу их ежедневно, так что они уже не в состоянии ни сидеть ни ходить и только ползают на четвереньках. Я не знаю, Хоремхеб, куда делись эти четыреста ослиных подхвостников, потому что мы уже много лет назад съели всех ослов в крепости, и эти подхвостники нам не понадобились. Во имя Сета и его присных, высеки меня беспощадно, Хоремхеб, накажи за эти подхвостники, потому что гнев фараона вселяет в меня ужас и я не осмелюсь предстать перед ним, как обязывает меня мое достоинство, если не найду ослиные подхвостники!
Хоремхеб попытался успокоить его и сказал, что охотно подарит ему четыре сотни ослиных подхвостников, чтобы их наличие на складе соответствовало цифре в отчете. Однако от такого предложения Роду разволновался еще больше и воскликнул:
- Ты, видно, хочешь совсем погубить меня пред лицом фараона!
Ведь если я и возьму у тебя подхвостники, это будут уже не те подхвостники, которые милостиво вверил фараон начальнику гарнизона Газы! Ты вознамерился очернить меня и уличить перед фараоном в обмане, потому что завидуешь моей великой славе и хочешь стать главным в Газе! Может, твоим попустительством этот сброд украл ослиные подхвостники со склада, чтобы обвинить меня и получить должность начальника? Так вот: я отказываюсь принять твое коварное предложение и не возьму тех подхвостников, что ты предлагаешь. Я отвечаю за Газу, и мои люди будут удерживать ее до нашего последнего вздоха. А эти четыреста подхвостников я найду - даже если мне придется перекопать всю Газу и разобрать ее по камешкам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249