Будущему члену его семьи не пристало добираться на перекладных.
Стая крикливых гусей носилась по двору придорожной гостиницы. Несколько конюхов выбежали ему навстречу, один взял поводья у Адама, а двое других направились к четверке серых лошадей, на ходу обменявшись приветствием с Круксом.
Адам спешился, не обращая внимания на грязь, чавкавшую под сапогами. Подойдя к карете, он осмотрел ее, затем всех четырех лошадей, но не заметил никаких видимых изъянов.
Уперев руки в бока, он хмуро посмотрел на кучера, потом на лакея, который испуганно выглядывал из-за его широкой спины. На слугах были ливреи дома Сент-Шелдонов, темно-синие, отделанные серебром.
– Ну, Крукс? В чем дело?
Джордж Крукс поерзал на широком сиденье и откашлялся.
– Э… нужно было остановиться по нужде, ваша светлость.
Кучер, должно быть, спятил.
– Здесь нет недостатка в деревьях вдоль дороги.
– Все не так просто.
– Ты что, заболел?
Крукс побагровел от смущения.
– Это не я. И не Драбл, – добавил он, кивнув в сторону лакея.
– Так кто же?
Кучер ткнул кнутом в сторону кареты:
– Это леди.
Услышав их голоса, Мэри глубоко вздохнула и высунула голову из кареты. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил ее. А потом она увидела прямо перед собой разгневанное лицо Адама.
Она растянула губы в сияющей улыбке.
– Добрый день, ваша светлость. Прекрасная погода, не правда ли? Я наслаждалась пейзажем. Ваша карета гораздо удобнее повозки папы.
– Оставьте это.
Непринужденные слова застряли у нее в горле. Но слова Адама были адресованы не ей. Он властным жестом остановил лакея, спрыгнувшего вниз, чтобы опустить для Мэри лесенку. Бедняга поспешно отступил и замер у дверей.
Она ожидала, что Адам будет сердиться. Но только не на слуг.
– Если вам так нужно отругать кого-то, ругайте меня. Ваши люди ни в чем не виноваты. Они не видели, как я пробралась утром в карету. Они узнали об этом, только когда я… – Она прикусила губу, чувствуя, что краснеет при воспоминании о том, как окликнула кучера в медную переговорную трубу, когда уже больше не могла терпеть.
Адам с сердитым видом направился к ней, и Мэри собрала все свое мужество, чтобы не отшатнуться от этого надменного вельможи. Она будет стоять на своем и заставит его выслушать ее.
– О!
Невольное восклицание вырвалось у Мэри, когда Адам подхватил ее на руки. Она обняла его за шею. Исходивший от него терпкий мужской запах кружил ей голову, и жаркое желание разлилось по телу.
– Отпустите меня! – сердито сказала она, уставившись в его подбородок, где солнечный свет освещал поблекший синяк. – Я умею ходить.
– Повежливее, иначе у меня может возникнуть желание уронить тебя в грязь.
Мэри стиснула зубы, пытаясь совладать с собой и не ответить резкостью. Он и так уже был достаточно зол. Да и ссориться ей совсем не хотелось – сейчас, когда она могла прижаться щекой к его твердому плечу, закрыть глаза и на одно прекрасное мгновение представить, что он любит ее.
Владелец постоялого двора встретил их у порога и подобострастно выслушал приказания Адама. Он проводил Мэри в небольшую комнату, где за ширмой стоял ночной горшок. Дамам, очевидно, не пристало пользоваться удобствами на улице.
Мэри умылась и привела в порядок прическу. Она не столько боялась гнева Адама, сколько своих мыслей, не дававших ей покоя со вчерашнего дня. Кто же похититель – Питерборн или ее родной отец? Найдет ли она Джо или поездка принесет лишь разочарование? Отчаяние терзало ее, лишая последней надежды.
Адам ожидал ее в общей зале. Судя по суровому выражению лица, он не собирался прощать ее.
Но Мэри было сейчас не до пререканий.
Она быстро пошла к двери, и Адам, бросив монету склонившемуся в поклоне хозяину, молча подхватил ее на руки и, подойдя к карете, небрежно поставил на ступеньку – так крестьянин бросает на землю мешок с зерном.
Когда он направился к своей черной кобыле, Мэри вдруг решила, что он сейчас прикажет кучеру возвращаться в Лондон. В панике она вцепилась в дверцу кареты и закричала:
– Адам! Вы ведь не собираетесь отправить меня обратно?
Он обернулся, лицо его было непроницаемым.
– Нет.
Она с облегчением скользнула в плюшевый рай кареты и удобно устроилась на мягких подушках. Адам поедет впереди, а она сможет остаться наедине со своими тревожными мыслями. Она почти не сомкнула глаз прошлой ночью, то волнуясь за свою семью, то опасаясь пропустить его ранний отъезд.
Постукивая туфельками по полу, она не могла дождаться, когда наконец карета тронется. К вечеру они должны добраться до владений Питерборна. Но до этого момента ей предстояло еще долгих полдня волноваться за сестру, бороться с дурными предчувствиями, пугавшими ее, словно грозовое облако на горизонте.
Дверца распахнулась. Рессоры заскрипели, когда в карету шагнул Адам, заполнив собой все свободное пространство. Наконец они продолжили свой путь по ухабистой дороге.
Мэри напряглась, когда он сел напротив и бросил цилиндр в угол. Казалось, даже воздух раскалился от его еле сдерживаемой ярости. Но этот гнев не испугал ее, нет, его враждебность вызвала в ее душе бессильное отчаяние. Неужели он не видит, что ей нужны утешение, ласка и понимание?
Стягивая с рук перчатки, Адам наконец взглянул на нее.
– Итак? Не угодно ли тебе объяснить свое поведение? – сдержанно поинтересовался он.
Холодный огонь в его синих глазах взбесил Мэри. Но одновременно она злилась и на себя за неспособность совладать с терзавшим ее желанием.
– Не могли же вы думать, что я буду вышивать носовые платки, пока моя сестра в смертельной опасности!
– И поэтому ты решила и себя подвергнуть смертельной опасности?
– Я сделаю все, что необходимо. Если Питерборн удерживает Джо, я намерена быть там, когда ее освободят.
– Нет, там тебя не будет. Если Питерборн виновен, значит, он стрелял в моего брата. Неужели ты настолько бестолкова, что не понимаешь: я не дам тебе встретиться с этим негодяем, лишенным чести и совести!
– Неужели ты настолько недалек, чтобы думать, что мне нужно твое разрешение?
Адам угрожающе наклонился к ней.
– Я не потерплю твоего вмешательства, Мэри. Когда я поеду к Питерборну, ты останешься в гостинице, даже если для этого мне придется привязать тебя к кровати. Это ясно?
Она раздражала его, словно заноза. Сердце ее вновь больно сжалось. Почему, несмотря на его холодность и на свой безудержный страх, она по-прежнему отчаянно желает его?
– Напротив, ваша светлость. Я сделаю так, как считаю нужным. И если вы вдруг забыли, то напоминаю: вы не мой хозяин и не имеете никаких прав мною распоряжаться.
Он хлопнул перчатками по ладони и очень тихо спросил:
– Так-таки и никаких?
Отбросив перчатки, он внезапно схватил ее и притянул к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Стая крикливых гусей носилась по двору придорожной гостиницы. Несколько конюхов выбежали ему навстречу, один взял поводья у Адама, а двое других направились к четверке серых лошадей, на ходу обменявшись приветствием с Круксом.
Адам спешился, не обращая внимания на грязь, чавкавшую под сапогами. Подойдя к карете, он осмотрел ее, затем всех четырех лошадей, но не заметил никаких видимых изъянов.
Уперев руки в бока, он хмуро посмотрел на кучера, потом на лакея, который испуганно выглядывал из-за его широкой спины. На слугах были ливреи дома Сент-Шелдонов, темно-синие, отделанные серебром.
– Ну, Крукс? В чем дело?
Джордж Крукс поерзал на широком сиденье и откашлялся.
– Э… нужно было остановиться по нужде, ваша светлость.
Кучер, должно быть, спятил.
– Здесь нет недостатка в деревьях вдоль дороги.
– Все не так просто.
– Ты что, заболел?
Крукс побагровел от смущения.
– Это не я. И не Драбл, – добавил он, кивнув в сторону лакея.
– Так кто же?
Кучер ткнул кнутом в сторону кареты:
– Это леди.
Услышав их голоса, Мэри глубоко вздохнула и высунула голову из кареты. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил ее. А потом она увидела прямо перед собой разгневанное лицо Адама.
Она растянула губы в сияющей улыбке.
– Добрый день, ваша светлость. Прекрасная погода, не правда ли? Я наслаждалась пейзажем. Ваша карета гораздо удобнее повозки папы.
– Оставьте это.
Непринужденные слова застряли у нее в горле. Но слова Адама были адресованы не ей. Он властным жестом остановил лакея, спрыгнувшего вниз, чтобы опустить для Мэри лесенку. Бедняга поспешно отступил и замер у дверей.
Она ожидала, что Адам будет сердиться. Но только не на слуг.
– Если вам так нужно отругать кого-то, ругайте меня. Ваши люди ни в чем не виноваты. Они не видели, как я пробралась утром в карету. Они узнали об этом, только когда я… – Она прикусила губу, чувствуя, что краснеет при воспоминании о том, как окликнула кучера в медную переговорную трубу, когда уже больше не могла терпеть.
Адам с сердитым видом направился к ней, и Мэри собрала все свое мужество, чтобы не отшатнуться от этого надменного вельможи. Она будет стоять на своем и заставит его выслушать ее.
– О!
Невольное восклицание вырвалось у Мэри, когда Адам подхватил ее на руки. Она обняла его за шею. Исходивший от него терпкий мужской запах кружил ей голову, и жаркое желание разлилось по телу.
– Отпустите меня! – сердито сказала она, уставившись в его подбородок, где солнечный свет освещал поблекший синяк. – Я умею ходить.
– Повежливее, иначе у меня может возникнуть желание уронить тебя в грязь.
Мэри стиснула зубы, пытаясь совладать с собой и не ответить резкостью. Он и так уже был достаточно зол. Да и ссориться ей совсем не хотелось – сейчас, когда она могла прижаться щекой к его твердому плечу, закрыть глаза и на одно прекрасное мгновение представить, что он любит ее.
Владелец постоялого двора встретил их у порога и подобострастно выслушал приказания Адама. Он проводил Мэри в небольшую комнату, где за ширмой стоял ночной горшок. Дамам, очевидно, не пристало пользоваться удобствами на улице.
Мэри умылась и привела в порядок прическу. Она не столько боялась гнева Адама, сколько своих мыслей, не дававших ей покоя со вчерашнего дня. Кто же похититель – Питерборн или ее родной отец? Найдет ли она Джо или поездка принесет лишь разочарование? Отчаяние терзало ее, лишая последней надежды.
Адам ожидал ее в общей зале. Судя по суровому выражению лица, он не собирался прощать ее.
Но Мэри было сейчас не до пререканий.
Она быстро пошла к двери, и Адам, бросив монету склонившемуся в поклоне хозяину, молча подхватил ее на руки и, подойдя к карете, небрежно поставил на ступеньку – так крестьянин бросает на землю мешок с зерном.
Когда он направился к своей черной кобыле, Мэри вдруг решила, что он сейчас прикажет кучеру возвращаться в Лондон. В панике она вцепилась в дверцу кареты и закричала:
– Адам! Вы ведь не собираетесь отправить меня обратно?
Он обернулся, лицо его было непроницаемым.
– Нет.
Она с облегчением скользнула в плюшевый рай кареты и удобно устроилась на мягких подушках. Адам поедет впереди, а она сможет остаться наедине со своими тревожными мыслями. Она почти не сомкнула глаз прошлой ночью, то волнуясь за свою семью, то опасаясь пропустить его ранний отъезд.
Постукивая туфельками по полу, она не могла дождаться, когда наконец карета тронется. К вечеру они должны добраться до владений Питерборна. Но до этого момента ей предстояло еще долгих полдня волноваться за сестру, бороться с дурными предчувствиями, пугавшими ее, словно грозовое облако на горизонте.
Дверца распахнулась. Рессоры заскрипели, когда в карету шагнул Адам, заполнив собой все свободное пространство. Наконец они продолжили свой путь по ухабистой дороге.
Мэри напряглась, когда он сел напротив и бросил цилиндр в угол. Казалось, даже воздух раскалился от его еле сдерживаемой ярости. Но этот гнев не испугал ее, нет, его враждебность вызвала в ее душе бессильное отчаяние. Неужели он не видит, что ей нужны утешение, ласка и понимание?
Стягивая с рук перчатки, Адам наконец взглянул на нее.
– Итак? Не угодно ли тебе объяснить свое поведение? – сдержанно поинтересовался он.
Холодный огонь в его синих глазах взбесил Мэри. Но одновременно она злилась и на себя за неспособность совладать с терзавшим ее желанием.
– Не могли же вы думать, что я буду вышивать носовые платки, пока моя сестра в смертельной опасности!
– И поэтому ты решила и себя подвергнуть смертельной опасности?
– Я сделаю все, что необходимо. Если Питерборн удерживает Джо, я намерена быть там, когда ее освободят.
– Нет, там тебя не будет. Если Питерборн виновен, значит, он стрелял в моего брата. Неужели ты настолько бестолкова, что не понимаешь: я не дам тебе встретиться с этим негодяем, лишенным чести и совести!
– Неужели ты настолько недалек, чтобы думать, что мне нужно твое разрешение?
Адам угрожающе наклонился к ней.
– Я не потерплю твоего вмешательства, Мэри. Когда я поеду к Питерборну, ты останешься в гостинице, даже если для этого мне придется привязать тебя к кровати. Это ясно?
Она раздражала его, словно заноза. Сердце ее вновь больно сжалось. Почему, несмотря на его холодность и на свой безудержный страх, она по-прежнему отчаянно желает его?
– Напротив, ваша светлость. Я сделаю так, как считаю нужным. И если вы вдруг забыли, то напоминаю: вы не мой хозяин и не имеете никаких прав мною распоряжаться.
Он хлопнул перчатками по ладони и очень тихо спросил:
– Так-таки и никаких?
Отбросив перчатки, он внезапно схватил ее и притянул к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82