Она ему никто. Всего лишь средство, чтобы заманить в ловушку Джозефин.
– Расскажи мне все, что тебе известно об этом Викторе Габриэле, – велел Адам.
– Дайте-ка подумать. – Дьюи потянулся и задел небольшой глобус, который тут же начал вращаться. – Габриэль помогает Томасу Шеппарду, иногда читая проповеди пастве, иногда раздавая тексты псалмов и руководя общей молитвой. Он исчез на день-два, разыскивая мисс Мэри, словно его сердце было разбито. Этот человек – воплощение святости и красив, как его тезка архангел. Все женщины чуть ли не падают в обморок, когда он рядом.
Кончиком пальца Адам остановил вращение глобуса.
– У него должны быть недостатки. Может, вино или карты?
– Только не у дьякона Габриэля! Он чист, как слеза непорочной Девы Марии. Женщины ловят каждое его слово, и это истинно так. Как несправедливо по отношению к остальным джентльменам, особенно когда он упрекает их в плотских желаниях! Да ведь после его проповеди мужчина не может даже за деньги немного покувыркаться с девчонкой.
Этот Виктор Габриэль казался воплощением всех мыслимых достоинств. Холодный, словно рыба, он даже не сумел распознать чувственную натуру своей невесты. Да, подходящий муж для маленькой «Девы Марии».
Эта мысль почему-то совсем не улучшила настроение Адама.
– Возвращайся в Суссекс и проследи за Джозефин, если она появится. Кроме того, сообщай мне обо всех подозрительных шагах Томаса Шеппарда. Вот, возьми на расходы.
Открыв ящик стола, он вытащил золотой соверен и бросил его Дьюи. Маленький, человечек ловко поймал монету и склонился в поклоне, вновь обсыпав сюртук дождем перхоти.
– Вы так щедры, ваша светлость.
Выскользнув через дверь в сад, он оставил Адама наедине с его мрачными мыслями.
Значит, Мэри собирается замуж за человека, брошенного ее сестрой? Томас Шеппард, конечно, был бы рад, если бы одна из его дочерей вышла замуж за его преемника. Адам вдруг подумал: не обидно ли Мэри оказаться на вторых ролях и довольствоваться объедками со стола сестры?
Да ведь и его самого больше тянуло к жизнерадостной Джозефин. Но под мрачной одеждой Мэри и ее застенчивостью скрывалась энергичная, упрямая, временами совершенно невозможная женщина. Понимает ли это Виктор Габриэль? Будет ли он восторгаться этими качествами или станет подавлять их?
Вскоре Мэри вновь вернется к кочевой жизни – ведь другой жизни она не знает, привыкнув скитаться по холмам и долинам Англии с отцом и будущим мужем, этим святошей. О чем они говорят, проводя весь день в дороге? Читают Священное Писание? Или смеются и поддразнивают друг друга, как принято в любящей и дружной семье?
Адам невидящим взглядом уставился в окно. Как это странно – не иметь клочка земли, который можно было бы назвать своим. Сам он дорожил принадлежащими ему многочисленными землями, особенно загородным поместьем, где мог укрыться от скуки званых вечеров или не торопясь объезжать свои владения. Испытывала ли Мэри тоску по настоящему дому? Или ей нравится жить в повозке и переезжать с места на место, никогда не задерживаясь подолгу в каком-нибудь населенном пункте? Мэри была для него полной загадкой: она могла быть холодной и неприступной, а в следующее мгновение уже таяла в его объятиях, словно он был бесконечно дорог и близок ей.
Ему не сиделось на месте, и он вышел из комнаты, еще не решив, куда направится дальше. Черт бы побрал его любопытство! Лучше сосредоточиться на предстоящем вечере. Скоро Мэри начнет переодеваться, чтобы успешно сыграть свою роль. Он заедет за ней и прикажет горничной превратить ее из ангела в шлюху, много повидавшую в своей нелегкой жизни.
После сегодняшнего вечера Мэри ему больше не понадобится. Она вернется туда, откуда явилась. А Адам отомстит за брата. Он увидит, как ее сестра болтается на виселице в Олд– Бейли.
Проходя мимо кресла, Адам случайно заметил, что между спинкой и стеной виднеется что-то желтое. Нахмурившись, он нагнулся и вытащил сверток.
На ковер упала шляпка. Кроме того, он обнаружил две помятые накидки, и обе были ему знакомы: желтая с красной отделкой принадлежала Софи, а вторая, грязно-зеленого цвета, – Мэри.
Он мгновенно понял, что они здесь, в его доме.
И причина была только одна. Сирил.
Адам решительно покинул библиотеку и направился к ближайшей лестнице, перепрыгивая через две ступени. Ковер заглушал звук его шагов. Черт бы побрал эту религиозную упрямицу! Она и близко не должна подходить к его брату! Если Сирил очнется, он может принять Мэри за свою легкомысленную возлюбленную, заявит, что именно она стреляла в него, и тогда план Адама по поимке Джозефин провалится.
Когда он повернул за угол, оказалось, что все гораздо хуже, чем он представлял. К спальне Адама поспешно направлялась женщина.
Он нагнал ее буквально в двух шагах от двери.
– Мама, почему ты не отдыхаешь?
– Я должна навестить Сирила. – Элеонора Сент-Шелдон, в платье густо-бронзового цвета, с седыми волосами, уложенными в корону, выглядела истинной герцогиней. Но непоколебимое спокойствие сейчас изменило ей, и она нервно теребила кружевной воротник. – Я должна пойти к нему.
И застать там абсолютную копию Джозефин?
– Это не очень разумно в данный момент. Тебе нельзя утомляться. Пусть Сирилом занимаются врачи. – Адам говорил спокойно, стараясь увести ее от двери. – Я пошлю за тобой, если ему стало лучше.
– Ты не понимаешь, – простонала она. – Одна из служанок проходила мимо его спальни и услышала крик. О, мой дорогой мальчик, наверное, умер!
Она оттолкнула его и, прежде чем Адам успел сказать хоть слово, бросилась бежать, совершенно забыв о хороших манерах. Через мгновение она распахнула дверь – и тут же отпрянула назад, прижав руки к груди.
Адам, оказавшись в этот момент за ее спиной, услышал, как из затемненной спальни доносятся волшебные звуки женского пения. Необыкновенной красоты голос пел что-то нежное и убаюкивающее, напоминающее колыбельную песню. Но нет, это был один из псалмов. Что-то о Господе, надежде и небесной колеснице. Мэри.
Адам хотел немедленно положить этому конец – что эта девчонка себе позволяет! – но вскоре его сердце забилось от восторга. Она стояла на коленях у постели, словно ангел, сошедший на землю, ее руки были сжаты в молитве, лицо поднято к свету. И Адам невольно почувствовал, как воспарила его душа, охваченная желанием, и ему захотелось опуститься рядом с ней на колени и, затаив дыхание, внимать ее пению.
В этот момент невероятного восторга он почувствовал, что жаждет ее. Жаждет не просто мимолетного наслаждения ее телом. Нет, он хочет видеть ее улыбку, хочет знать все ее радости и печали. Он хотел завладеть ее сердцем.
Адам вздрогнул, как будто его внезапно разбудили, когда его мать ворвалась в спальню с криками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Расскажи мне все, что тебе известно об этом Викторе Габриэле, – велел Адам.
– Дайте-ка подумать. – Дьюи потянулся и задел небольшой глобус, который тут же начал вращаться. – Габриэль помогает Томасу Шеппарду, иногда читая проповеди пастве, иногда раздавая тексты псалмов и руководя общей молитвой. Он исчез на день-два, разыскивая мисс Мэри, словно его сердце было разбито. Этот человек – воплощение святости и красив, как его тезка архангел. Все женщины чуть ли не падают в обморок, когда он рядом.
Кончиком пальца Адам остановил вращение глобуса.
– У него должны быть недостатки. Может, вино или карты?
– Только не у дьякона Габриэля! Он чист, как слеза непорочной Девы Марии. Женщины ловят каждое его слово, и это истинно так. Как несправедливо по отношению к остальным джентльменам, особенно когда он упрекает их в плотских желаниях! Да ведь после его проповеди мужчина не может даже за деньги немного покувыркаться с девчонкой.
Этот Виктор Габриэль казался воплощением всех мыслимых достоинств. Холодный, словно рыба, он даже не сумел распознать чувственную натуру своей невесты. Да, подходящий муж для маленькой «Девы Марии».
Эта мысль почему-то совсем не улучшила настроение Адама.
– Возвращайся в Суссекс и проследи за Джозефин, если она появится. Кроме того, сообщай мне обо всех подозрительных шагах Томаса Шеппарда. Вот, возьми на расходы.
Открыв ящик стола, он вытащил золотой соверен и бросил его Дьюи. Маленький, человечек ловко поймал монету и склонился в поклоне, вновь обсыпав сюртук дождем перхоти.
– Вы так щедры, ваша светлость.
Выскользнув через дверь в сад, он оставил Адама наедине с его мрачными мыслями.
Значит, Мэри собирается замуж за человека, брошенного ее сестрой? Томас Шеппард, конечно, был бы рад, если бы одна из его дочерей вышла замуж за его преемника. Адам вдруг подумал: не обидно ли Мэри оказаться на вторых ролях и довольствоваться объедками со стола сестры?
Да ведь и его самого больше тянуло к жизнерадостной Джозефин. Но под мрачной одеждой Мэри и ее застенчивостью скрывалась энергичная, упрямая, временами совершенно невозможная женщина. Понимает ли это Виктор Габриэль? Будет ли он восторгаться этими качествами или станет подавлять их?
Вскоре Мэри вновь вернется к кочевой жизни – ведь другой жизни она не знает, привыкнув скитаться по холмам и долинам Англии с отцом и будущим мужем, этим святошей. О чем они говорят, проводя весь день в дороге? Читают Священное Писание? Или смеются и поддразнивают друг друга, как принято в любящей и дружной семье?
Адам невидящим взглядом уставился в окно. Как это странно – не иметь клочка земли, который можно было бы назвать своим. Сам он дорожил принадлежащими ему многочисленными землями, особенно загородным поместьем, где мог укрыться от скуки званых вечеров или не торопясь объезжать свои владения. Испытывала ли Мэри тоску по настоящему дому? Или ей нравится жить в повозке и переезжать с места на место, никогда не задерживаясь подолгу в каком-нибудь населенном пункте? Мэри была для него полной загадкой: она могла быть холодной и неприступной, а в следующее мгновение уже таяла в его объятиях, словно он был бесконечно дорог и близок ей.
Ему не сиделось на месте, и он вышел из комнаты, еще не решив, куда направится дальше. Черт бы побрал его любопытство! Лучше сосредоточиться на предстоящем вечере. Скоро Мэри начнет переодеваться, чтобы успешно сыграть свою роль. Он заедет за ней и прикажет горничной превратить ее из ангела в шлюху, много повидавшую в своей нелегкой жизни.
После сегодняшнего вечера Мэри ему больше не понадобится. Она вернется туда, откуда явилась. А Адам отомстит за брата. Он увидит, как ее сестра болтается на виселице в Олд– Бейли.
Проходя мимо кресла, Адам случайно заметил, что между спинкой и стеной виднеется что-то желтое. Нахмурившись, он нагнулся и вытащил сверток.
На ковер упала шляпка. Кроме того, он обнаружил две помятые накидки, и обе были ему знакомы: желтая с красной отделкой принадлежала Софи, а вторая, грязно-зеленого цвета, – Мэри.
Он мгновенно понял, что они здесь, в его доме.
И причина была только одна. Сирил.
Адам решительно покинул библиотеку и направился к ближайшей лестнице, перепрыгивая через две ступени. Ковер заглушал звук его шагов. Черт бы побрал эту религиозную упрямицу! Она и близко не должна подходить к его брату! Если Сирил очнется, он может принять Мэри за свою легкомысленную возлюбленную, заявит, что именно она стреляла в него, и тогда план Адама по поимке Джозефин провалится.
Когда он повернул за угол, оказалось, что все гораздо хуже, чем он представлял. К спальне Адама поспешно направлялась женщина.
Он нагнал ее буквально в двух шагах от двери.
– Мама, почему ты не отдыхаешь?
– Я должна навестить Сирила. – Элеонора Сент-Шелдон, в платье густо-бронзового цвета, с седыми волосами, уложенными в корону, выглядела истинной герцогиней. Но непоколебимое спокойствие сейчас изменило ей, и она нервно теребила кружевной воротник. – Я должна пойти к нему.
И застать там абсолютную копию Джозефин?
– Это не очень разумно в данный момент. Тебе нельзя утомляться. Пусть Сирилом занимаются врачи. – Адам говорил спокойно, стараясь увести ее от двери. – Я пошлю за тобой, если ему стало лучше.
– Ты не понимаешь, – простонала она. – Одна из служанок проходила мимо его спальни и услышала крик. О, мой дорогой мальчик, наверное, умер!
Она оттолкнула его и, прежде чем Адам успел сказать хоть слово, бросилась бежать, совершенно забыв о хороших манерах. Через мгновение она распахнула дверь – и тут же отпрянула назад, прижав руки к груди.
Адам, оказавшись в этот момент за ее спиной, услышал, как из затемненной спальни доносятся волшебные звуки женского пения. Необыкновенной красоты голос пел что-то нежное и убаюкивающее, напоминающее колыбельную песню. Но нет, это был один из псалмов. Что-то о Господе, надежде и небесной колеснице. Мэри.
Адам хотел немедленно положить этому конец – что эта девчонка себе позволяет! – но вскоре его сердце забилось от восторга. Она стояла на коленях у постели, словно ангел, сошедший на землю, ее руки были сжаты в молитве, лицо поднято к свету. И Адам невольно почувствовал, как воспарила его душа, охваченная желанием, и ему захотелось опуститься рядом с ней на колени и, затаив дыхание, внимать ее пению.
В этот момент невероятного восторга он почувствовал, что жаждет ее. Жаждет не просто мимолетного наслаждения ее телом. Нет, он хочет видеть ее улыбку, хочет знать все ее радости и печали. Он хотел завладеть ее сердцем.
Адам вздрогнул, как будто его внезапно разбудили, когда его мать ворвалась в спальню с криками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82