Подиум ярко освещен: две кадки с пальмами, густая искусственная зелень с яркими цветами на заднике.
Смуглые девушки с черными волнистыми волосами по плечам, в одних трусиках и веночках на шее, едва прикрывающих грудь, кружат в каком-то странном танце: не то ведьмы в хороводе, не то наяды в лунную ночь. Парни, тоже в одних трусиках, под пальмами бренчат струнами гитар и дрыгают ногами.
В глубине зала распахнулась дверь. В светлом проеме — три силуэта, шеф и его охрана. Во рту шефа — загасшая изжеванная сигара.
— Стоп! Стоп! — Хлопок в ладоши. — Лапочки-деточки! Девочки! А также отчасти мальчики! Все сюда. У меня потрясающая новость!
В ответ — молчание. Хорошая новость для шефа частенько ничего хорошего не обещает актерам.
— Я заключил изумительный контракт! Всем составом отправляемся на гастроли.
Все равно — молчание. Гастроли тоже бывают разные. Например, в какой-нибудь глуши, где ни сникерсов, ни тампаксов, одни сифилисы.
— Мы отправляемся в кругосветное плавание на белоснежном семиэтажном лайнере!
На этот раз молчание обрушивается восторженным визгом. Девушки толпой срываются с подиума и возбужденно окружают менеджера. Он снисходительно улыбается, как добрый отец, приготовивший сказочный сюрприз своим окаянным деткам.
От смуглых девушек сильно пахнет рабочим потом и расплавленным этим потом гримом.
— Это еще не все! Проживание на теплоходе в течение всего рейса бесплатное, за счет компании, и возможность классных заработков.
Некоторые из девушек немного насторожились. За классные заработки порой очень дорого приходится платить.
— Все объясню позже: и права, и обязанности. Сейчас — все свободны, кроме «таитянок» и Милашки. Разойдись!
Девушки, разбившись на группки, оживленно обсуждая новость, разобрали разбросанный реквизит, скинули размокшие венки, похожие на кладбищенские, разошлись по гримеркам привести себя в порядок.
Охранники тем временем, по знаку менеджера, составили три столика в один, накрыли его на скорую руку. Такая щедрость шефа — в новинку, настораживает. Тем не менее вернувшиеся в зал девушки с веселым щебетом и неизбежной перебранкой расселись за столом. Во главе которого стоял шеф с бокалом в руке.
— Вам, девочки, особая роль в этом круизе. И сыграть ее нужно безупречно. Там, как говорится, под «фанеру» не споешь. Если вам это удастся, вы все обеспечены на всю жизнь.
— А вы, Серж, на все две? — ехидно уточнила вредная Нинка, самая старшая в труппе. Ей уже к тридцати, а ее карьере — к полуночи.
— Не дерзи, Нинель. Послушай, все слушайте. — И, понизив голос, он подробно рассказал о сути предстоящей репризы. Вернее, о сложном многоплановом спектакле, который им предстояло сыграть на острове в Тихом океане во славу искусства и денег.
Слушали его внимательно, замерев. В глазах попеременно: надежда и сомнения, недоверие и восторг, скрытая насмешка и нескрываемое восхищение. Но больше всего удивления.
— Да вы в своем уме, шеф? — вскочила Нинка.
— Не дерзи, Нинель. Если сомневаешься в себе или во мне — оставайся. Хоть в мюзик-холле, хоть просто в холле. Хоть на улице. Тебя за шиньон не тянут.
Один из охранников подходит к ней со спины, наклоняется и шепчет в самое ухо. Нинель бледнеет и прикусывает губку.
— Вопросы есть, лапочки-детки? — Шеф садится и раскуривает сигару.
Вопросов было много, но никто из девушек не мог решиться первой. И, несмотря на предупреждение, опять бухнула Нинка:
— И сколько нам до главного спектакля там припухать? Под вашими пальмами?
— Сколько надо. — Шеф дал исчерпывающий ответ. — Но скучать не будете, обещаю. У вас периодически будут гости…
— Клиенты? — зло уточнила Нинка.
— У тебя, Нинель, клиентов не будет, — так же зло отозвался шеф. — Ни по роли, ни по возрасту. — Он почмокал губами, пытаясь раскурить сигару. — Всех касается: без клиентов нам не обойтись. Это что-то вроде репетиций. Причем каждая из них — генеральная. Все должно быть натурально.
— Значит, переходим, девушки, — сказала, вздохнув, красавица Жанна, — с подиума в бордель. Со сцены — в койки.
— Можно подумать, — фыркнул шеф, едва не уронив сигару в тарелку, — можно подумать, что вы тут монашками жили. В строгом посту. — Он потыкал загасшую сигару кончиком в пепельницу, раскрошил. — Имейте в виду, детки-лапочки, все дни пребывания оплачиваются командировочными. Присутственные дни, при обслуживании клиентов, — по двойному тарифу. Вам такие ставки и в новогоднюю ночь не снились. И кроме того, все, что подарит клиент, — все ваше, до цента. Никаких отчислений, никаких комиссионных сборов.
Тут, как примерная школьница, подняла руку Милашка. Она же — Тутси, Малышка, Малявка, Литр-герл. Невысокая, даже маленькая, худенькая, как подросток, но с большой грудью, с наивным, хорошо отработанным взглядом больших голубых (кукольных) глаз — развращенная невинность. Она пользовалась особым успехом у пожилых, уже подпорченных мужчин.
— У меня — главная роль, — с легкой картавинкой произнесла она и потупилась.
— Да, Милашка, нужно будет раскрутить одного мужичка по полной программе. Так сказать, под расстрел его подвести. А потом помиловать.
— Пожилой, противный… Компенсация к окладу. — Голубые глаза приобрели стальной оттенок.
— А тебе мало обещано? — возмутился шеф, он не любил такой торговли. — Состав баксов в наследство! Тебе мало?
— Так вы ж все заберете, — с хорошо разыгранным простодушием хлопнула глазами Милашка Тутси.
— Ну… Как это все? Не все, конечно. Процентов семьдесят от капитала. Десять — тебе. Двадцать — на всех «таитян».
— Десять? — Опять глазки с лязгом, как у фарфоровой куколки, щелкнули. — Это скромно, Серж.
— Триста миллионов скромно? — искренне удивился шеф. — Такая кроха — и такой аппетит!
— Когда это будет… А если б прямо сейчас, мне бы и одного миллиона хватило.
— Все! — Шеф шлепнул ладонью по столу так, что даже подскочила раздавленная в пепельнице сигара. — Все! Аванса не будет! Еще вопросы?
Вопросы от «последних героев» посыпались чисто бытовые: жилье, питание, питие, развлечения. Шеф терпеливо отвечал, ни разу не проколовшись, — видно было, что все тщательно продумал и отчасти уже обеспечил. Во всяком случае, двухместные каюты на «Олигархе».
— И последнее. — Он достал сигару взамен раздавленной. — Главный клиент — лопух. Старый еврей. Богаче всех на свете. Но с ним будут еще двое…
— Охранники?
— В некотором роде. Опасные, крутые мужики. Не дай вам бог, девочки-лапочки, проколоться. Я бы посоветовал вам, вот тебе, Жанночка, и тебе, Мариночка, замкнуть их на себя. Взять на короткий поводок. Впрочем, все решите на месте. Работать творчески, с огоньком, с изюминкой. Ведь вы артисты, а не банщики. Возникающие по ходу проблемы разводим вместе — я буду все время рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Смуглые девушки с черными волнистыми волосами по плечам, в одних трусиках и веночках на шее, едва прикрывающих грудь, кружат в каком-то странном танце: не то ведьмы в хороводе, не то наяды в лунную ночь. Парни, тоже в одних трусиках, под пальмами бренчат струнами гитар и дрыгают ногами.
В глубине зала распахнулась дверь. В светлом проеме — три силуэта, шеф и его охрана. Во рту шефа — загасшая изжеванная сигара.
— Стоп! Стоп! — Хлопок в ладоши. — Лапочки-деточки! Девочки! А также отчасти мальчики! Все сюда. У меня потрясающая новость!
В ответ — молчание. Хорошая новость для шефа частенько ничего хорошего не обещает актерам.
— Я заключил изумительный контракт! Всем составом отправляемся на гастроли.
Все равно — молчание. Гастроли тоже бывают разные. Например, в какой-нибудь глуши, где ни сникерсов, ни тампаксов, одни сифилисы.
— Мы отправляемся в кругосветное плавание на белоснежном семиэтажном лайнере!
На этот раз молчание обрушивается восторженным визгом. Девушки толпой срываются с подиума и возбужденно окружают менеджера. Он снисходительно улыбается, как добрый отец, приготовивший сказочный сюрприз своим окаянным деткам.
От смуглых девушек сильно пахнет рабочим потом и расплавленным этим потом гримом.
— Это еще не все! Проживание на теплоходе в течение всего рейса бесплатное, за счет компании, и возможность классных заработков.
Некоторые из девушек немного насторожились. За классные заработки порой очень дорого приходится платить.
— Все объясню позже: и права, и обязанности. Сейчас — все свободны, кроме «таитянок» и Милашки. Разойдись!
Девушки, разбившись на группки, оживленно обсуждая новость, разобрали разбросанный реквизит, скинули размокшие венки, похожие на кладбищенские, разошлись по гримеркам привести себя в порядок.
Охранники тем временем, по знаку менеджера, составили три столика в один, накрыли его на скорую руку. Такая щедрость шефа — в новинку, настораживает. Тем не менее вернувшиеся в зал девушки с веселым щебетом и неизбежной перебранкой расселись за столом. Во главе которого стоял шеф с бокалом в руке.
— Вам, девочки, особая роль в этом круизе. И сыграть ее нужно безупречно. Там, как говорится, под «фанеру» не споешь. Если вам это удастся, вы все обеспечены на всю жизнь.
— А вы, Серж, на все две? — ехидно уточнила вредная Нинка, самая старшая в труппе. Ей уже к тридцати, а ее карьере — к полуночи.
— Не дерзи, Нинель. Послушай, все слушайте. — И, понизив голос, он подробно рассказал о сути предстоящей репризы. Вернее, о сложном многоплановом спектакле, который им предстояло сыграть на острове в Тихом океане во славу искусства и денег.
Слушали его внимательно, замерев. В глазах попеременно: надежда и сомнения, недоверие и восторг, скрытая насмешка и нескрываемое восхищение. Но больше всего удивления.
— Да вы в своем уме, шеф? — вскочила Нинка.
— Не дерзи, Нинель. Если сомневаешься в себе или во мне — оставайся. Хоть в мюзик-холле, хоть просто в холле. Хоть на улице. Тебя за шиньон не тянут.
Один из охранников подходит к ней со спины, наклоняется и шепчет в самое ухо. Нинель бледнеет и прикусывает губку.
— Вопросы есть, лапочки-детки? — Шеф садится и раскуривает сигару.
Вопросов было много, но никто из девушек не мог решиться первой. И, несмотря на предупреждение, опять бухнула Нинка:
— И сколько нам до главного спектакля там припухать? Под вашими пальмами?
— Сколько надо. — Шеф дал исчерпывающий ответ. — Но скучать не будете, обещаю. У вас периодически будут гости…
— Клиенты? — зло уточнила Нинка.
— У тебя, Нинель, клиентов не будет, — так же зло отозвался шеф. — Ни по роли, ни по возрасту. — Он почмокал губами, пытаясь раскурить сигару. — Всех касается: без клиентов нам не обойтись. Это что-то вроде репетиций. Причем каждая из них — генеральная. Все должно быть натурально.
— Значит, переходим, девушки, — сказала, вздохнув, красавица Жанна, — с подиума в бордель. Со сцены — в койки.
— Можно подумать, — фыркнул шеф, едва не уронив сигару в тарелку, — можно подумать, что вы тут монашками жили. В строгом посту. — Он потыкал загасшую сигару кончиком в пепельницу, раскрошил. — Имейте в виду, детки-лапочки, все дни пребывания оплачиваются командировочными. Присутственные дни, при обслуживании клиентов, — по двойному тарифу. Вам такие ставки и в новогоднюю ночь не снились. И кроме того, все, что подарит клиент, — все ваше, до цента. Никаких отчислений, никаких комиссионных сборов.
Тут, как примерная школьница, подняла руку Милашка. Она же — Тутси, Малышка, Малявка, Литр-герл. Невысокая, даже маленькая, худенькая, как подросток, но с большой грудью, с наивным, хорошо отработанным взглядом больших голубых (кукольных) глаз — развращенная невинность. Она пользовалась особым успехом у пожилых, уже подпорченных мужчин.
— У меня — главная роль, — с легкой картавинкой произнесла она и потупилась.
— Да, Милашка, нужно будет раскрутить одного мужичка по полной программе. Так сказать, под расстрел его подвести. А потом помиловать.
— Пожилой, противный… Компенсация к окладу. — Голубые глаза приобрели стальной оттенок.
— А тебе мало обещано? — возмутился шеф, он не любил такой торговли. — Состав баксов в наследство! Тебе мало?
— Так вы ж все заберете, — с хорошо разыгранным простодушием хлопнула глазами Милашка Тутси.
— Ну… Как это все? Не все, конечно. Процентов семьдесят от капитала. Десять — тебе. Двадцать — на всех «таитян».
— Десять? — Опять глазки с лязгом, как у фарфоровой куколки, щелкнули. — Это скромно, Серж.
— Триста миллионов скромно? — искренне удивился шеф. — Такая кроха — и такой аппетит!
— Когда это будет… А если б прямо сейчас, мне бы и одного миллиона хватило.
— Все! — Шеф шлепнул ладонью по столу так, что даже подскочила раздавленная в пепельнице сигара. — Все! Аванса не будет! Еще вопросы?
Вопросы от «последних героев» посыпались чисто бытовые: жилье, питание, питие, развлечения. Шеф терпеливо отвечал, ни разу не проколовшись, — видно было, что все тщательно продумал и отчасти уже обеспечил. Во всяком случае, двухместные каюты на «Олигархе».
— И последнее. — Он достал сигару взамен раздавленной. — Главный клиент — лопух. Старый еврей. Богаче всех на свете. Но с ним будут еще двое…
— Охранники?
— В некотором роде. Опасные, крутые мужики. Не дай вам бог, девочки-лапочки, проколоться. Я бы посоветовал вам, вот тебе, Жанночка, и тебе, Мариночка, замкнуть их на себя. Взять на короткий поводок. Впрочем, все решите на месте. Работать творчески, с огоньком, с изюминкой. Ведь вы артисты, а не банщики. Возникающие по ходу проблемы разводим вместе — я буду все время рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40