«А глаза у нее точь-в-точь как у меня, мам».
Когда они приблизились к главному корпусу, открылась большая парадная дверь, и из нее вышла доктор Геншер. Солидная, благоразумная, доброжелательная женщина. Хадсон открыл дверцу машины для Анни и Сильви и начал вынимать багаж, пока они здоровались с доктором.
– Здравствуй, Сильви. Очень рада снова тебя видеть. – Хотя доктор Геншер была крупной женщиной, она не производила отталкивающего впечатления. Но Сильви невольно отпрянула.
– Здравствуйте, миссис Парадиз. Анни пожала ей руку.
– Поздоровайся, Сильви, – ласково сказала Анни, и Сильви пробормотала приветствие. Потом подняла голову.
– У меня есть кот. У него глаза как мои.
Анни в недоумении взглянула на дочь. Сильви никогда раньше не сравнивала Пэнгора с собой. Еще раз Анни была поражена тем, что Сильви словно читает ее мысли.
Доктор Геншер улыбнулась:
– Насколько я понимаю, твой кот собирается остаться здесь, вместе с тобой.
Сильви кивнула.
Подошел Хадсон. Он уже аккуратно выставил возле машины чемодан и коробки Сильви.
– Все готово. Куда отнести?
– Я думаю, пусть пока останутся здесь. Доктор Геншер взглянула на Сильви.
– Хочешь посмотреть на свою новую школу?
– Да, хочу.
Они прошли по главному корпусу, зашли в столовую, в жилые корпуса, где у Сильви будет своя комната. Все дети, которых видела Анни, казались заботливо ухоженными, все были чем-то заняты. Прошло больше часа, прежде чем они вернулись к главному зданию.
– Ты готова попрощаться с мамой?
– Да, – кивнула Сильви, – пока, мам-пам, – сказала она слегка небрежно.
– А теперь, я думаю, вам пора ехать, миссис Парадиз. Могу я позвонить вам вечером?
Анни была озадачена.
– Уже? Сейчас? – спросила она, но сразу поняла, что так будет легче для Сильви. – Да-да, конечно. До свидания, дорогая, – сказала Анни, обращаясь к дочери, – очень скоро мы с тобой снова увидимся и поболтаем.
Сильви продолжала улыбаться.
– Не уезжай, мам-пам, не уезжай! – проговорила она, внешне оставаясь спокойной.
– Я должна ехать, малышка. Такое правило в интернатах, помнишь?
Улыбка исчезла с лица Сильви, лицо исказилось, губы обиженно искривились.
– Не уезжай! – повторила она, и ее голос зазвенел на высокой ноте.
– Но ведь ты в новой школе, теперь это твой дом. Вот и Пэнгор с тобой, и доктор Геншер. Все так, как мы и договаривались.
Сильви выдернула руку из руки доктора.
– Нет, нет, – вскрикнула она и побежала к Анни. Потом обвила ее шею, прокричала «нет!» еще раз и спряталась под рукой матери.
– Вам лучше сесть в машину, – спокойно сказала доктор Геншер, снова беря Сильви за руку. Сильви закричала. Доктор осторожно, но уверенно повела ее прочь. Анни не могла сдвинуться с места, затем медленно направилась к машине. Сильви пыталась вырваться из рук чужой женщины.
– Мамочка, нет, нет, мамочка, нет! – Сильви заплакала. Анни изо всех сил старалась сдержать слезы спрятать от Сильви свою боль. Хадсон открыл для нее дверь машины, и Анни села в салон.
– Не уезжай, не уезжай, не уезжай!
Истерический визг, красное, залитое слезами лицо. Сильви упала на колени.
– Ну, пожалуйста, мамочка, не уезжай!
Хадсон обошел машину, сел за руль и завел мотор. На ступенях лестницы появились две воспитательницы и подошли к доктору Геншер, которая склонилась над Сильви, крепко держа ее за плечи. Руки девочки умоляюще тянулись к Анни.
– Уже пора? – тихо спросил Хадсон.
– Да.
У Анни перехватило дыхание. Они поехали вниз по кленовой аллее. И, пока они не достигли ворот, Анни слышала, как кричала Сильви.
9
МОРТИ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!
«Анни права, – думала Бренда. – Ее собственная жизнь, может, катится к дьяволу, но в отношении меня она совершенно права». Бренда вошла в квартиру и направилась в гостиную по узкому и темному коридору. Там она открыла ящик бюро и стала рыться в бумагах. Где-то здесь лежали ее документы по разводу, корешки чековых книжек, квитанции. Бренда разворошила оберточную бумагу, ордера и скомканные салфетки. Наконец она отыскала визитную карточку, которую ей дал когда-то Дуарто. «Леди Диана Ла Гравенессе, юрист. Консультации для женщин по брачным контрактам и бракоразводным процессам».
– Анни права. Надо найти хорошего адвоката, – сказала она, – прекрасный совет.
С момента их разговора, состоявшегося в понедельник после занятия в спортзале Бренда не переставала обдумывать слова Анни и теперь решила приступить непосредственно к делу. Она прошла в другой угол комнаты к телефонному аппарату и набрала номер.
Добиться приема оказалось нелегко. Секретарь мисс Ла Гравенессе предлагал назначить встречу Бренды с адвокатом только через три недели, но Бренда стояла на своем:
– Это срочно, мне нужна консультация сегодня же, – говорила она, слегка пришепетывая, чем окончательно запугала секретаря. Вообще-то Бренда неплохо относилась к гомосексуалистам, да и ее дружок Дуарто был этакой «мятежной натурой», но этот парень просто взбесил ее. Слишком уж много он о себе воображал.
Ну, хорошо, о встрече она договорилась. А что теперь? Бренда не может ехать одна. И не может попросить Анни поехать с ней. Анни и без этого скверно.
Дуарто! Он всегда был готов помочь ей, и к тому же с ним легко. Бренда попросит Дуарто составить ей компанию. Ведь, откровенно говоря, она очень боится. Когда-то давно она была полной дурой, и, поскольку уже поздно исправлять все сделанные глупости, она еще долго, очень долго будет несчастной. Такая перспектива пугала Бренду. Одной ей не справиться. Так, может, Дуарто пойдет с ней. Бренда набрала его номер.
– Принсипесса, дорогая! – Голос Дуарто звучал очень бодро. – Как твои дела?
– Паршиво, если хочешь знать. Что еще за «принсипесса»?
– Это очень нравится крестьянам, знаешь ли. – Голос Дуарто понизился: – Здесь «счастливая дура». Сидит и следит за моей работой, сучка. Копается в куче образцов, и все ей мало. Двести двадцать оттенков светло-голубого недостаточно, видите ли. Ну вот, пошла выпить, но она слышала, как я назвал тебя «принсипессой», и теперь будет меня пилить еще час-полтора как минимум.
Дуарто вздохнул. Бренда знала, что он работает на Гэйфреду Шифф, шлюху, которой повезло в жизни, и она очень удачно вышла замуж. Джон Шифф потратил больше десяти миллионов долларов на их новый особняк в сорок три комнаты на Парк-авеню. «Счастливая дура» – такое прозвище придумал Дуарто для Гэйфреды.
– И на что я только растрачиваю свой талант! Но надо зарабатывать на жизнь. Так что с тобой стряслось?
У Бренды защемило в груди. Она не могла попросить его приехать. Дуарто был занят. Придется ехать одной.
– Понимаешь, Морти… Я подумала, может, сходить к тому адвокату, которого ты мне посоветовал.
– Прекрасно! Это именно то, что тебе следует обязательно сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Когда они приблизились к главному корпусу, открылась большая парадная дверь, и из нее вышла доктор Геншер. Солидная, благоразумная, доброжелательная женщина. Хадсон открыл дверцу машины для Анни и Сильви и начал вынимать багаж, пока они здоровались с доктором.
– Здравствуй, Сильви. Очень рада снова тебя видеть. – Хотя доктор Геншер была крупной женщиной, она не производила отталкивающего впечатления. Но Сильви невольно отпрянула.
– Здравствуйте, миссис Парадиз. Анни пожала ей руку.
– Поздоровайся, Сильви, – ласково сказала Анни, и Сильви пробормотала приветствие. Потом подняла голову.
– У меня есть кот. У него глаза как мои.
Анни в недоумении взглянула на дочь. Сильви никогда раньше не сравнивала Пэнгора с собой. Еще раз Анни была поражена тем, что Сильви словно читает ее мысли.
Доктор Геншер улыбнулась:
– Насколько я понимаю, твой кот собирается остаться здесь, вместе с тобой.
Сильви кивнула.
Подошел Хадсон. Он уже аккуратно выставил возле машины чемодан и коробки Сильви.
– Все готово. Куда отнести?
– Я думаю, пусть пока останутся здесь. Доктор Геншер взглянула на Сильви.
– Хочешь посмотреть на свою новую школу?
– Да, хочу.
Они прошли по главному корпусу, зашли в столовую, в жилые корпуса, где у Сильви будет своя комната. Все дети, которых видела Анни, казались заботливо ухоженными, все были чем-то заняты. Прошло больше часа, прежде чем они вернулись к главному зданию.
– Ты готова попрощаться с мамой?
– Да, – кивнула Сильви, – пока, мам-пам, – сказала она слегка небрежно.
– А теперь, я думаю, вам пора ехать, миссис Парадиз. Могу я позвонить вам вечером?
Анни была озадачена.
– Уже? Сейчас? – спросила она, но сразу поняла, что так будет легче для Сильви. – Да-да, конечно. До свидания, дорогая, – сказала Анни, обращаясь к дочери, – очень скоро мы с тобой снова увидимся и поболтаем.
Сильви продолжала улыбаться.
– Не уезжай, мам-пам, не уезжай! – проговорила она, внешне оставаясь спокойной.
– Я должна ехать, малышка. Такое правило в интернатах, помнишь?
Улыбка исчезла с лица Сильви, лицо исказилось, губы обиженно искривились.
– Не уезжай! – повторила она, и ее голос зазвенел на высокой ноте.
– Но ведь ты в новой школе, теперь это твой дом. Вот и Пэнгор с тобой, и доктор Геншер. Все так, как мы и договаривались.
Сильви выдернула руку из руки доктора.
– Нет, нет, – вскрикнула она и побежала к Анни. Потом обвила ее шею, прокричала «нет!» еще раз и спряталась под рукой матери.
– Вам лучше сесть в машину, – спокойно сказала доктор Геншер, снова беря Сильви за руку. Сильви закричала. Доктор осторожно, но уверенно повела ее прочь. Анни не могла сдвинуться с места, затем медленно направилась к машине. Сильви пыталась вырваться из рук чужой женщины.
– Мамочка, нет, нет, мамочка, нет! – Сильви заплакала. Анни изо всех сил старалась сдержать слезы спрятать от Сильви свою боль. Хадсон открыл для нее дверь машины, и Анни села в салон.
– Не уезжай, не уезжай, не уезжай!
Истерический визг, красное, залитое слезами лицо. Сильви упала на колени.
– Ну, пожалуйста, мамочка, не уезжай!
Хадсон обошел машину, сел за руль и завел мотор. На ступенях лестницы появились две воспитательницы и подошли к доктору Геншер, которая склонилась над Сильви, крепко держа ее за плечи. Руки девочки умоляюще тянулись к Анни.
– Уже пора? – тихо спросил Хадсон.
– Да.
У Анни перехватило дыхание. Они поехали вниз по кленовой аллее. И, пока они не достигли ворот, Анни слышала, как кричала Сильви.
9
МОРТИ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!
«Анни права, – думала Бренда. – Ее собственная жизнь, может, катится к дьяволу, но в отношении меня она совершенно права». Бренда вошла в квартиру и направилась в гостиную по узкому и темному коридору. Там она открыла ящик бюро и стала рыться в бумагах. Где-то здесь лежали ее документы по разводу, корешки чековых книжек, квитанции. Бренда разворошила оберточную бумагу, ордера и скомканные салфетки. Наконец она отыскала визитную карточку, которую ей дал когда-то Дуарто. «Леди Диана Ла Гравенессе, юрист. Консультации для женщин по брачным контрактам и бракоразводным процессам».
– Анни права. Надо найти хорошего адвоката, – сказала она, – прекрасный совет.
С момента их разговора, состоявшегося в понедельник после занятия в спортзале Бренда не переставала обдумывать слова Анни и теперь решила приступить непосредственно к делу. Она прошла в другой угол комнаты к телефонному аппарату и набрала номер.
Добиться приема оказалось нелегко. Секретарь мисс Ла Гравенессе предлагал назначить встречу Бренды с адвокатом только через три недели, но Бренда стояла на своем:
– Это срочно, мне нужна консультация сегодня же, – говорила она, слегка пришепетывая, чем окончательно запугала секретаря. Вообще-то Бренда неплохо относилась к гомосексуалистам, да и ее дружок Дуарто был этакой «мятежной натурой», но этот парень просто взбесил ее. Слишком уж много он о себе воображал.
Ну, хорошо, о встрече она договорилась. А что теперь? Бренда не может ехать одна. И не может попросить Анни поехать с ней. Анни и без этого скверно.
Дуарто! Он всегда был готов помочь ей, и к тому же с ним легко. Бренда попросит Дуарто составить ей компанию. Ведь, откровенно говоря, она очень боится. Когда-то давно она была полной дурой, и, поскольку уже поздно исправлять все сделанные глупости, она еще долго, очень долго будет несчастной. Такая перспектива пугала Бренду. Одной ей не справиться. Так, может, Дуарто пойдет с ней. Бренда набрала его номер.
– Принсипесса, дорогая! – Голос Дуарто звучал очень бодро. – Как твои дела?
– Паршиво, если хочешь знать. Что еще за «принсипесса»?
– Это очень нравится крестьянам, знаешь ли. – Голос Дуарто понизился: – Здесь «счастливая дура». Сидит и следит за моей работой, сучка. Копается в куче образцов, и все ей мало. Двести двадцать оттенков светло-голубого недостаточно, видите ли. Ну вот, пошла выпить, но она слышала, как я назвал тебя «принсипессой», и теперь будет меня пилить еще час-полтора как минимум.
Дуарто вздохнул. Бренда знала, что он работает на Гэйфреду Шифф, шлюху, которой повезло в жизни, и она очень удачно вышла замуж. Джон Шифф потратил больше десяти миллионов долларов на их новый особняк в сорок три комнаты на Парк-авеню. «Счастливая дура» – такое прозвище придумал Дуарто для Гэйфреды.
– И на что я только растрачиваю свой талант! Но надо зарабатывать на жизнь. Так что с тобой стряслось?
У Бренды защемило в груди. Она не могла попросить его приехать. Дуарто был занят. Придется ехать одной.
– Понимаешь, Морти… Я подумала, может, сходить к тому адвокату, которого ты мне посоветовал.
– Прекрасно! Это именно то, что тебе следует обязательно сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135