Она помчалась следом, все сильнее разгоняясь на крутом склоне, горя желанием ответить оскорблением на оскорбление.
Перепрыгнув через кучу камней, она неловко поскользнулась на обледенелой тропе, шлепнулась и с диким визгом полетела вниз — прямо под ноги Руфусу. Неожиданный толчок сбил его с ног, и оба покатились кубарем дальше.
Наконец Руфус сумел задержать падение, крепко прижимая Порцию к себе. Ее голова оказалась где-то у него под подбородком. Их ноги переплелись. Порция бешено вырывалась, стараясь освободиться и ругая Декатура на все лады. Пылавшее яростью лицо оказалось так близко, что гневно сверкавшие ярко-зеленые глаза на миг заслонили собой все остальное. Он прижал пленницу еще сильнее, не позволяя вырваться, и грозно спросил, воспользовавшись заминкой в ее страстном монологе:
— Ты сделала это нарочно?
— А что, если да? — пропыхтела она.
Наступила минутная заминка. Порция видела, как он прищурился. В его взгляде появилась угроза с примесью чего-то такого, от чего у нее захватывало дух и все тело вздрагивало от возбуждения. Молчание все длилось и длилось, и она лежала все так же тесно прижатая к Руфусу, ожидая неизвестно чего…
Наконец Руфус разжал руки. Он взял ее за голову, запустив пальцы в густые рыжие локоны, и навалился всем телом сверху, не позволяя сдвинуться с места. Все чувства удивительным образом обострились: Порция ощущала каждый дюйм его сильного, мускулистого тела. Она ощущала излучаемое им тепло и жар его дыхания у себя на щеках.
— Считайте это расплатой за вашу выходку, мисс Уорт, — промолвил он и поцеловал девушку в губы. Это не был памятный ей легкий, дразнящий поцелуй. Он целовал ее жадно, неистово. Ее губы невольно уступили властному натиску его языка, который тут же ворвался к ней в рот. В следующий миг их языки сплелись — и вот уже Порция попыталась отвечать на его поцелуй столь же страстно. Она зажмурилась, отдаваясь на волю розовому туману, окутавшему рассудок. Налившееся кровью твердое мужское копье упиралось ей в пах, а она что было сил обхватила его спину, прижимая к себе еще сильнее. Но вот Руфус не спеша поднял голову и полюбовался на покрасневшие, припухшие губы и замутненные страстью глаза.
— С чего это мне вдруг вздумалось? Сам не знаю. — В игравшей на его губах улыбке чувствовалось удивление и лукавство. — Ведь я собирался сделать совершенно иное.
— Что же именно? — Порция облизала саднившие губы.
— Нечто гораздо менее приятное, — отвечал он с прежней улыбкой. — Каждый раз, когда дело касается тебя, гадкий утенок, я выкидываю что-нибудь неожиданное.
Он легко вскочил на ноги и выпрямился, отряхизая одежду. А потом наклонился и протянул ей руки:
— Вставай.
Порция безуспешно пыталась пригладить растрепанные волосы и привести в порядок свои чувства. Не иначе как земля у нее под ногами встала на дыбы — с таким трудом ей удавалось устоять на крутой тропинке.
— А ты и вправду гадкий утенок, — пробормотал Руфус в каком-то странном замешательстве. — Одни ноги да куча взъерошенных перьев. — И он принялся оглядываться, желая знать, не было ли свидетелей этой невероятной сцены. В этот миг на одной из северных вершин запела труба, и ее звонкий голос эхом прокатился по горным склонам.
От смущения и растерянности не осталось и следа. Звуки трубы могли означать только одно: часовые заметили нечто из ряда вон выходящее. Руфус заторопился обратно наверх.
Порция все еще оставалась на тропинке, окончательно приходя в себя. Но вот труба зазвенела снова, и без дальнейших колебаний девушка принялась карабкаться следом за Декату-ром. В этом чистом, пронзительном звуке содержался такой призыв, перед которым не смогла устоять ее живая натура.
Уилл, пританцовывая на месте от возбуждения, поспешно передал хозяину подзорную трубу.
— На севере, в четырех часах езды, замечен военный отряд.
— Грэнвилл? — спросил Руфус. Прежде чем посмотреть в трубу, он старательно протер запотевшее стекло своей перчаткой. Появлеиия Порции никто не заметил.
— Вряд ли. Они бы несли его штандарт.
— Похоже, над ними штандарт Левена, — заключил Руфус, рассматривая солдат, двигавшихся по голому заснеженному склону примерно в пяти милях от поста. — Человек пятнадцать — двадцать. Интересно, куда это их несет?
— Куда бы ни было — мимо нас они не пройдут, верно? — Уилл улыбался во весь рот, как человек, заранее знающий ответ на свой вопрос.
— Ну-ну, — поддразнил его Руфус, опуская подзорную трубу. — Не рано ли хвалишься?
— Сколько отправим наших? — спросил Уилл.
— Тридцать. С пиками и мушкетами. Пусть наденут легкие латы да поплотнее застегнут плащи. До поры до времени не стоит сверкать амуницией.
— Верно. Так я могу объявлять сбор?
— Конечно. — Руфус обернулся и увидел Порцию. — Не вздумай путаться под ногами, — велел он таким тоном, как будто не было и в помине недавнего поцелуя на тропинке. С этими словами Декатур стремительно направился вниз, тогда как за его спиной новый призыв, пропетый трубой, заставил Порцию затрепетать от тревоги и неясных предчувствий.
Она также спускалась в деревню, стараясь держаться на почтительном расстоянии и «не путаться под ногами». Если Руфус и заметил, что пленница следует за ним по пятам, он не подал виду. Декатур спешил на берег реки, где на плацу собирался его отряд. Солдаты на ходу застегивали доспехи и поправляли мушкетные ремни.
Откуда ни возьмись появился Уилл. Он уверенно отдавал команды — кому возвращаться к повседневным обязанностям, а кому строиться под старой ивой.
Когда к отряду из тридцати человек подошел Руфус, возбужденный гомон моментально затих. Все затаили дыхание и выжидательно смотрели на командира. Порция замерла как зачарованная.
— Не пора ли нам .пересчитать ребра солдатам Левена? — громко выкрикнул Руфус, широко расставив ноги и упираясь кулаками в бока. В его глазах бушевала неистовая жажда битвы, а все тело излучало такую мощь, что Порция чуть сама не присоединилась к восторженному реву, которым отвечали на его слова воины.
— Мы сможем здорово прищемить им хвост, — продолжал Руфус, — если проберемся потайной тропой до Йетхоль-ма. Там устроим засаду и возьмем их в кольцо. Есть вопросы?
— Как насчет пленных, милорд?
— Все пленные останутся живы и будут отконвоированы в Ньюкасл, в ставку королевских войск, — отчеканил Руфус. — Еще вопросы? Нет? Отлично, тогда вперед!
Строй моментально сломался: солдаты бегом помчались к конюшне, как будто не были обвешаны с головы до ног тяжелой амуницией. Руфус повернулся и заметил Порцию, притаившуюся за ивой. Он подошел к ней. В облике этого человека невозможно было узнать того, кто так страстно целовал девушку еще несколько минут назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Перепрыгнув через кучу камней, она неловко поскользнулась на обледенелой тропе, шлепнулась и с диким визгом полетела вниз — прямо под ноги Руфусу. Неожиданный толчок сбил его с ног, и оба покатились кубарем дальше.
Наконец Руфус сумел задержать падение, крепко прижимая Порцию к себе. Ее голова оказалась где-то у него под подбородком. Их ноги переплелись. Порция бешено вырывалась, стараясь освободиться и ругая Декатура на все лады. Пылавшее яростью лицо оказалось так близко, что гневно сверкавшие ярко-зеленые глаза на миг заслонили собой все остальное. Он прижал пленницу еще сильнее, не позволяя вырваться, и грозно спросил, воспользовавшись заминкой в ее страстном монологе:
— Ты сделала это нарочно?
— А что, если да? — пропыхтела она.
Наступила минутная заминка. Порция видела, как он прищурился. В его взгляде появилась угроза с примесью чего-то такого, от чего у нее захватывало дух и все тело вздрагивало от возбуждения. Молчание все длилось и длилось, и она лежала все так же тесно прижатая к Руфусу, ожидая неизвестно чего…
Наконец Руфус разжал руки. Он взял ее за голову, запустив пальцы в густые рыжие локоны, и навалился всем телом сверху, не позволяя сдвинуться с места. Все чувства удивительным образом обострились: Порция ощущала каждый дюйм его сильного, мускулистого тела. Она ощущала излучаемое им тепло и жар его дыхания у себя на щеках.
— Считайте это расплатой за вашу выходку, мисс Уорт, — промолвил он и поцеловал девушку в губы. Это не был памятный ей легкий, дразнящий поцелуй. Он целовал ее жадно, неистово. Ее губы невольно уступили властному натиску его языка, который тут же ворвался к ней в рот. В следующий миг их языки сплелись — и вот уже Порция попыталась отвечать на его поцелуй столь же страстно. Она зажмурилась, отдаваясь на волю розовому туману, окутавшему рассудок. Налившееся кровью твердое мужское копье упиралось ей в пах, а она что было сил обхватила его спину, прижимая к себе еще сильнее. Но вот Руфус не спеша поднял голову и полюбовался на покрасневшие, припухшие губы и замутненные страстью глаза.
— С чего это мне вдруг вздумалось? Сам не знаю. — В игравшей на его губах улыбке чувствовалось удивление и лукавство. — Ведь я собирался сделать совершенно иное.
— Что же именно? — Порция облизала саднившие губы.
— Нечто гораздо менее приятное, — отвечал он с прежней улыбкой. — Каждый раз, когда дело касается тебя, гадкий утенок, я выкидываю что-нибудь неожиданное.
Он легко вскочил на ноги и выпрямился, отряхизая одежду. А потом наклонился и протянул ей руки:
— Вставай.
Порция безуспешно пыталась пригладить растрепанные волосы и привести в порядок свои чувства. Не иначе как земля у нее под ногами встала на дыбы — с таким трудом ей удавалось устоять на крутой тропинке.
— А ты и вправду гадкий утенок, — пробормотал Руфус в каком-то странном замешательстве. — Одни ноги да куча взъерошенных перьев. — И он принялся оглядываться, желая знать, не было ли свидетелей этой невероятной сцены. В этот миг на одной из северных вершин запела труба, и ее звонкий голос эхом прокатился по горным склонам.
От смущения и растерянности не осталось и следа. Звуки трубы могли означать только одно: часовые заметили нечто из ряда вон выходящее. Руфус заторопился обратно наверх.
Порция все еще оставалась на тропинке, окончательно приходя в себя. Но вот труба зазвенела снова, и без дальнейших колебаний девушка принялась карабкаться следом за Декату-ром. В этом чистом, пронзительном звуке содержался такой призыв, перед которым не смогла устоять ее живая натура.
Уилл, пританцовывая на месте от возбуждения, поспешно передал хозяину подзорную трубу.
— На севере, в четырех часах езды, замечен военный отряд.
— Грэнвилл? — спросил Руфус. Прежде чем посмотреть в трубу, он старательно протер запотевшее стекло своей перчаткой. Появлеиия Порции никто не заметил.
— Вряд ли. Они бы несли его штандарт.
— Похоже, над ними штандарт Левена, — заключил Руфус, рассматривая солдат, двигавшихся по голому заснеженному склону примерно в пяти милях от поста. — Человек пятнадцать — двадцать. Интересно, куда это их несет?
— Куда бы ни было — мимо нас они не пройдут, верно? — Уилл улыбался во весь рот, как человек, заранее знающий ответ на свой вопрос.
— Ну-ну, — поддразнил его Руфус, опуская подзорную трубу. — Не рано ли хвалишься?
— Сколько отправим наших? — спросил Уилл.
— Тридцать. С пиками и мушкетами. Пусть наденут легкие латы да поплотнее застегнут плащи. До поры до времени не стоит сверкать амуницией.
— Верно. Так я могу объявлять сбор?
— Конечно. — Руфус обернулся и увидел Порцию. — Не вздумай путаться под ногами, — велел он таким тоном, как будто не было и в помине недавнего поцелуя на тропинке. С этими словами Декатур стремительно направился вниз, тогда как за его спиной новый призыв, пропетый трубой, заставил Порцию затрепетать от тревоги и неясных предчувствий.
Она также спускалась в деревню, стараясь держаться на почтительном расстоянии и «не путаться под ногами». Если Руфус и заметил, что пленница следует за ним по пятам, он не подал виду. Декатур спешил на берег реки, где на плацу собирался его отряд. Солдаты на ходу застегивали доспехи и поправляли мушкетные ремни.
Откуда ни возьмись появился Уилл. Он уверенно отдавал команды — кому возвращаться к повседневным обязанностям, а кому строиться под старой ивой.
Когда к отряду из тридцати человек подошел Руфус, возбужденный гомон моментально затих. Все затаили дыхание и выжидательно смотрели на командира. Порция замерла как зачарованная.
— Не пора ли нам .пересчитать ребра солдатам Левена? — громко выкрикнул Руфус, широко расставив ноги и упираясь кулаками в бока. В его глазах бушевала неистовая жажда битвы, а все тело излучало такую мощь, что Порция чуть сама не присоединилась к восторженному реву, которым отвечали на его слова воины.
— Мы сможем здорово прищемить им хвост, — продолжал Руфус, — если проберемся потайной тропой до Йетхоль-ма. Там устроим засаду и возьмем их в кольцо. Есть вопросы?
— Как насчет пленных, милорд?
— Все пленные останутся живы и будут отконвоированы в Ньюкасл, в ставку королевских войск, — отчеканил Руфус. — Еще вопросы? Нет? Отлично, тогда вперед!
Строй моментально сломался: солдаты бегом помчались к конюшне, как будто не были обвешаны с головы до ног тяжелой амуницией. Руфус повернулся и заметил Порцию, притаившуюся за ивой. Он подошел к ней. В облике этого человека невозможно было узнать того, кто так страстно целовал девушку еще несколько минут назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108