— Когда они подрастут, мы возьмем себе двух! — сообщил Тоби отцу. — Тод сказал, что можно.
— И мы сами их выберем!.. — перебил его Люк. — Ини-мини-мини-мо…
Ужасно не хотелось начинать утро со споров, однако нельзя было внушать маленьким сорванцам хотя бы тень надежды на невозможное.
— Вы еще слишком малы, чтобы держать собаку. — И Руфус перехватил пухлый пальчик Люка, прежде чем считалка закончится.
— Но ведь мы же хотим!!! — Возмущенный голос Тоби взвился до самых пронзительных нот.
— Да, мы хотим! — подхватил его братишка. — И Тод нам разрешил!
— Не раньше, чем вам исполнится по семь лет, — отрезал Руфус. Он решительно встал и потянул за собой мальчишек. — Семь лет — самый подходящий возраст, чтобы завести собаку. Мне тоже впервые подарили щенка в семь лет.
— Значит, у меня собака будет раньше, чем у Люка! — выпалил Тоби, пританцовывая от восторга. — Понял, Люк? Я первый, я первый!
— Нечестно! — взвыл Люк, едва не плача. — Не может он взять первым, не может!
Слишком поздно до Руфуса дошло, во что он влип. Теперь как ни крути — один из сыновей сочтет его решение несправедливым.
— В любом случае придется ждать еще целых три года. — И он грозно воззрился на малышей. Этим утром они выглядели особенно неряшливо: курточки застегнуты кое-как, заспанные глаза остались неумытыми, щеки облеплены остатками хлеба с маслом. Похоже, они выкатились из дома в ту же секунду, как открыли глаза. Впрочем, это давно вошло у малышей в привычку — еще один немаловажный повод спать прямо в одежде.
Руфус с удивлением подумал, что это, пожалуй, и впрямь не лучший способ воспитывать детей. Недаром и Порция, несмотря на дикую ситуацию, в которую угодила сама, выказала вчера вечером явное недоумение. До сих пор Декатур как-то не обращал внимания на то, что его сыновья выглядят сущими оборванцами.
— Вас обоих давно пора как следует отмыть, — заявил он, крепко хватая мальчишек.
Эта ужасная перспектива моментально вытеснила из их головенок все помыслы о щенках и снова сделала верными союзниками. Дружно вереща в знак протеста и извиваясь у отца в руках, малыши были вынуждены покинуть сарай в ту же минуту.
Порция не сразу открыла глаза. Вместе с ярким дневным светом к ней с жаркой волной гнева и отчаяния вернулись воспоминания о злоключениях прошлого дня. Правда, теперь она одна лежала в кровати, которую делила в течение ночи с Руфусом Декатуром. И ремня на ней тоже больше не было.
— Ну что, проснулась, малышка? — раздался мужской голос. Порция приподнялась на локте: кто это здесь?
Возле умывальника возился какой-то старик: он только что поставил возле таза кувшин с водой.
— Кто ты такой? — спросила она.
— Джозефом кличут. Хозяин велел приглядеть, не нужно ли вам чего. Вот и я принес теплой воды, чтоб умыться.
— Как это мило со стороны лорда Ротбери, — язвительно произнесла Порция. — А который час?
— Да уж восемь минуло. — Судя по всему, Джозеф нисколько не обиделся на колкость. — А что ж кровать в чулане для яблок — негожей оказалась или как?
— Твой хозяин счел ее негожей, — так же сердито сказала Порция. Она уселась в кровати, сладко потянулась и зевнула во весь рот.
— Эге, видать, скучно ему было одному-то в кровати? — по-простецки лоинтересовался Джозеф.
— Это вовсе не то, о чем ты подумал, — фыркнула Порция. Она реиплельно скинула одеяло и опустила ноги на пол. — Лорд Ротбери держал меня в плену у себя на постели, потому что боялся, что я сбегу снова.
— Ага, ага, я слыхал кой-чего краем уха, — закивал Джозеф. — Что пропали Бертрамовы сани и прочее. Вот уж кто разозлился нынче утром — так это он. Шутка ли — ворочать их вверх по реке, да с поклажей, ..
— Ах-ах, как бы мне не забыть перед ним извиниться, — ехидно улыбнулась Порция. — В мои намерения никак не входило причинять излишнее беспокойство здешней шайке головорезов.
— Видать, кой-кого нынче угораздило встать не с той ноги, — добродушно проворчал Джозеф. — А вы умойтесь как следует — глядишь, и полегчает. — Он вернулся к тазу и налил теплой воды. — Я тут припас еще кусок хорошего лавандового мыла. — Он выжидательно уставился на Порцию.
— Я не собираюсь раздеваться перед тобой, — отвечала та. — Или твой хозяин велел вообще не спускать с меня глаз?
— Боже вас упаси, малышка, да разве хозяин такое скажет? А меня вам нечего бояться. Уж я-то повидал всякого на своем веку — и не таких, как вы. — Джозеф добродушно хмыкнул и направился вниз. — Вы ж, поди, как воробей, маленькая да тощенькая?
— Чрезвычайно, — подтвердила Порция и развязала тесемки ночной рубашки. Внизу грохнула дверь, и дом огласился детским плачем, сквозь который прорвался голос Декатура:
— Джозеф?
— Я здесь, милорд. Что это за кошачий концерт? — Старик поспешил на кухню, где Руфус опустил сыновей на пол, но по-прежнему держал их за шиворот.
— Этих детей нужно как следует отмыть, — объяснил Руфус. — Ты подержи Тоби, пока я сдеру с Люка эти грязные тряпки.
Порция слушала и не верила своим ушам. Он что, окончательно спятил или совершенно лишен сострадания? Перегнувшись через лестницу, пленница крикнула:
— Ради Бога, Декатур, разве можно их сейчас мыть? В такой-то холод? Это просто жестоко!
Руфус, не выпуская из рук малышей, двинулся к лестнице. Его взгляд натолкнулся на голые ноги и худые бледные икры.
— Ты все еще не оделась?
— От моего платья остались одни лохмотья, и все благодаря тебе. — Порция поспешно отскочила от лестницы, стащила с кровати одеяло, закуталась в него, как в тогу, и начала спускаться. Мальчишки приумолкли и уставились на это явление с явной надеждой.
— В такой холод нас мыть нельзя, — заявил Тоби. — Вот она так сказала.
— Еще бы мне не сказать, — подтвердила Порция. — Надо же до такого додуматься! Господи, да ведь январь на дворе!
— Это еще не повод для обвинений, — отрезал Руфус со смесью раздражения и упрямства.
— Ты имеешь в виду жестокость? — Порция хладнокровно смерила его взглядом с головы до ног. — Уверяю вас, милорд, что мой опыт пребывания в этом воровском притоне говорит как раз об обратном. А при одной мысли о том, что подобное, с позволения сказать, гостеприимство, ожидало бедную Оливию, мне просто хочется вырвать у вас сердце!
— Ладно, Порция, не будем дальше развивать эту тему. — Руфус невольно ослабил хватку и выпустил сыновей. — Никто и не думал обращаться с тобой жестоко, что бы ты там себе ни вообразила. И что бы ни говорил твой опыт, не смей встревать в воспитание моих сыновей. Ты все равно в этом ничего не смыслишь. Хотя, конечно, на улице их сейчас мыть не стоит. Я просто не сообразил. Обычно я их окатываю водой из ведра, когда они становятся слишком грязными.
Голубые глаза предостерегающе сверкнули.
— Да уж, чистыми их вряд ли назовешь, — критически глянула на малышей Порция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108