Пожалуй, единственной привлекательной чертой можно было назвать глаза. Но даже если бы они не были сейчас закрыты, их достоинства вряд ли перевесили бы массу недостатков во внешности Порции Уорт. Не говоря уже о тощей, угловатой, непривлекательной фигуре. Как странно, что этот несгибаемый дух, способный бросить вызов всему свету, получил от природы столь невзрачную оболочку! Порции пришлось испытать многое за свою недолгую жизнь, однако трудности не сломили ее. Вряд ли жалость к себе можно назвать одной из слабостей этой девицы, хотя Господь свидетель — у нее наверняка найдется немало поводов для отчаяния.
Руфус поймал себя на том, что улыбается, глядя на нее: случайно угодившая в заложницы девица обладала темпераментом под стать его собственному. Мало того, что он захватил никому не нужную нищую, за которую и торговаться-то никто не станет, — вместо изнеженного, покорного ребенка судьба подсунула бойца, попросту не способного смириться с поражением. И от этого каприз фортуны казался Декатуру вдвойне несправедливым и обидным.
Одним ловким движением он развязал узел на запястье, а потом просунул руку под одеяло, чтобы расстегнуть пряжку на талии у пленницы. Естественно, его рука натолкнулась на обнажившееся тело. Никогда прежде он не ощущал под ладонью такую гладкую и шелковистую кожу. Рука словно сама по себе приникла к ней, хотя Руфус понимал, что скорее всего ночная рубашка задралась во время сна и он прикасается к ягодицам. Рассудок настойчиво советовал оставить все как есть и поскорее выбраться из кровати, однако пальцы не желали внимать этим советам.
Они продолжали осторожно скользить по восхитительной мягкой коже, пока кровь не закипела в жилах и чресла не напряглись от желания. Теперь Руфус ни за что бы не прервал эти сладостные исследования по собственной воле, но Порция внезапно пошевелилась и что-то пробормотала во сне, отпихнув дерзкие пальцы, как надоедливых насекомых. Крайне неохотно Декатур убрал руку из-под одеяла и заставил себя подняться, чтобы вернуться в реальность холодного зимнего утра.
Совсем уже решившись оставить ремень на Порции, Руфус и сам не понял, как снова оказался возле постели и осторожно приподнял одеяло, виновато вслушиваясь в ровное дыхание спящей. Длинные ноги были подтянуты к самой груди, а руки скрещены, и свернувшаяся калачиком хрупкая фигурка показалась Декатуру невероятно трогательной.
Но он-то хорош, что за чертовщину вытворяет?! Руфус буквально отскочил от кровати, чувствуя себя насильником. Чтобы придать своим действиям хотя бы минимум оправдания, он с чрезвычайной осторожностью освободил конец ремня и вытащил его из-под спящей.
Как это ни удивительно, Порция спала все так же крепко. Руфус с облегчением поправил одеяло, торопливо оделся и на цыпочках спустился вниз. Из угла за занавеской не доносилось ни звука, и он, не задерживаясь, вышел навстречу морозному тусклому рассвету, чтобы обойти посты и выслушать рапорты ночных часовых. Холодный воздух мигом выветрил всю дурь из мозгов и остудил распаленные чресла. Когда Декатур добрался до главного поста, он уже почти поверил в то, что его недавняя выходка — всего лишь эпизод из какого-то эротического сна.
Глава 9
На протяжении всей ночи никто не потревожил этот безлюдный уголок в горах. Сторожевые посты располагались на всех господствующих высотах, окружавших деревню Декатур, и в ярком лунном свете от зорких часовых не укрылся бы ни один лазутчик. К тому времени когда Руфус вернулся в деревню, солнце уже вскарабкалось на горный кряж на востоке, пуская пучки оранжевых и розовых лучей по краям бледного небосвода. Судя по всему, предстоял еще один безоблачный морозный денек.
Руфус вошел в кухню. Пожилой мужчина, колдовавший над котлами с овсянкой, почтительно приветствовал его:
— Доброе утро, хозяин. Как всегда, завтрак на рассвете?
— Верно, Билл. — Руфус с удивлением подумал, что не на шутку проголодался. — Похоже, нынче я первый.
— Ого, да вы и глазом моргнуть не успеете, как малыши окажутся тут, — отвечал повар. Он поставил перед хозяином глиняную миску с дымящейся кашей, горшок со сливками и кувшин густой темной патоки.
— Они уже встали? — Руфус с голодным нетерпением принялся смешивать кашу со сливками и патокой. — Успели поесть?
— Ухватили по ломтю хлеба и были таковы, — добродушно пробасил Билл. — Уж слишком им не терпелось посмотреть на щенков.
— Ох, значит, сука у Тода все-таки родила… — обреченно вздохнул Руфус. — Они только о том и думали, как возьмут себе по щенку, когда Тод им сказал, что ждет прибавления.
— Похоже, вам предстоит нелегкая битва, — ухмыльнулся Билл. — Желаете телячьей печенки?
Руфус кивнул с набитым ртом, проглотил очередную порцию каши и спросил:
— Джозеф уже пошел ко мне?
— Да уж наверное, полчаса прошло, как он сказал, что пойдет проведает, не нужно ли чего этой малышке. — Ловко нарезая печенку на сковороду, Билл искоса глянул на хозяина. Еще ни разу за все время существования их полувоенной твердыни здесь не появлялась девица благородного происхождения, и оттого последние события породили массу пересудов среди простых солдат, не удостоенных полным доверием их хозяина.
— Хорошо, — последовал краткий ответ, нимало не удовлетворивший любопытство повара.
Руфус как ни в чем не бывало продолжал завтракать. Предполагая заранее, что его заложницей будет перепуганная насмерть беспомощная девица, он заранее дал наставления Джозефу, который обычно помогал Биллу на кухне и присматривал за Тоби и Люком во время частых отлучек их отца. Джозеф был почти старик, с мягкими, добродушными манерами, и Руфус счел, что Оливии он покажется наименее страшным среди прочих мужчин, составлявших население его деревни. То, что доставшаяся ему волею судеб строптивая заложница вовсе не будет нуждаться в чьих-то утешениях, никак не входило в первоначальные планы.
Пока Руфус завтракал, в столовой появились остальные члены отряда. Руфус вышел наружу и отправился на поиски сыновей. Еще издали, подходя к сараю Тода, можно было услышать возбужденный дуэт двух звонких голосов. Стоило толкнуть дверь — и малыши кинулись к нему, радостно сверкая глазенками.
— Папа, папа, погляди на щенков! — Две пары рук вцепились в него и поволокли в дальний угол, где на куче соломы появилось на свет потомство красного сеттера.
— Они еще слепые, папа! — взвизгнул Люк, дергая отца за руку. — Потому что очень маленькие и ничего не видят.
— А мы тоже были слепые? — с любопытством спрашивал Тоби. Он встал на колени и отважно гладил по голове рыжую суку своей пухлой, в ямочках ладошкой.
— Нет, у людей малыши открывают глаза сразу, как только родятся. — Руфус тоже сел на корточки, чтобы полюбоваться щенками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Руфус поймал себя на том, что улыбается, глядя на нее: случайно угодившая в заложницы девица обладала темпераментом под стать его собственному. Мало того, что он захватил никому не нужную нищую, за которую и торговаться-то никто не станет, — вместо изнеженного, покорного ребенка судьба подсунула бойца, попросту не способного смириться с поражением. И от этого каприз фортуны казался Декатуру вдвойне несправедливым и обидным.
Одним ловким движением он развязал узел на запястье, а потом просунул руку под одеяло, чтобы расстегнуть пряжку на талии у пленницы. Естественно, его рука натолкнулась на обнажившееся тело. Никогда прежде он не ощущал под ладонью такую гладкую и шелковистую кожу. Рука словно сама по себе приникла к ней, хотя Руфус понимал, что скорее всего ночная рубашка задралась во время сна и он прикасается к ягодицам. Рассудок настойчиво советовал оставить все как есть и поскорее выбраться из кровати, однако пальцы не желали внимать этим советам.
Они продолжали осторожно скользить по восхитительной мягкой коже, пока кровь не закипела в жилах и чресла не напряглись от желания. Теперь Руфус ни за что бы не прервал эти сладостные исследования по собственной воле, но Порция внезапно пошевелилась и что-то пробормотала во сне, отпихнув дерзкие пальцы, как надоедливых насекомых. Крайне неохотно Декатур убрал руку из-под одеяла и заставил себя подняться, чтобы вернуться в реальность холодного зимнего утра.
Совсем уже решившись оставить ремень на Порции, Руфус и сам не понял, как снова оказался возле постели и осторожно приподнял одеяло, виновато вслушиваясь в ровное дыхание спящей. Длинные ноги были подтянуты к самой груди, а руки скрещены, и свернувшаяся калачиком хрупкая фигурка показалась Декатуру невероятно трогательной.
Но он-то хорош, что за чертовщину вытворяет?! Руфус буквально отскочил от кровати, чувствуя себя насильником. Чтобы придать своим действиям хотя бы минимум оправдания, он с чрезвычайной осторожностью освободил конец ремня и вытащил его из-под спящей.
Как это ни удивительно, Порция спала все так же крепко. Руфус с облегчением поправил одеяло, торопливо оделся и на цыпочках спустился вниз. Из угла за занавеской не доносилось ни звука, и он, не задерживаясь, вышел навстречу морозному тусклому рассвету, чтобы обойти посты и выслушать рапорты ночных часовых. Холодный воздух мигом выветрил всю дурь из мозгов и остудил распаленные чресла. Когда Декатур добрался до главного поста, он уже почти поверил в то, что его недавняя выходка — всего лишь эпизод из какого-то эротического сна.
Глава 9
На протяжении всей ночи никто не потревожил этот безлюдный уголок в горах. Сторожевые посты располагались на всех господствующих высотах, окружавших деревню Декатур, и в ярком лунном свете от зорких часовых не укрылся бы ни один лазутчик. К тому времени когда Руфус вернулся в деревню, солнце уже вскарабкалось на горный кряж на востоке, пуская пучки оранжевых и розовых лучей по краям бледного небосвода. Судя по всему, предстоял еще один безоблачный морозный денек.
Руфус вошел в кухню. Пожилой мужчина, колдовавший над котлами с овсянкой, почтительно приветствовал его:
— Доброе утро, хозяин. Как всегда, завтрак на рассвете?
— Верно, Билл. — Руфус с удивлением подумал, что не на шутку проголодался. — Похоже, нынче я первый.
— Ого, да вы и глазом моргнуть не успеете, как малыши окажутся тут, — отвечал повар. Он поставил перед хозяином глиняную миску с дымящейся кашей, горшок со сливками и кувшин густой темной патоки.
— Они уже встали? — Руфус с голодным нетерпением принялся смешивать кашу со сливками и патокой. — Успели поесть?
— Ухватили по ломтю хлеба и были таковы, — добродушно пробасил Билл. — Уж слишком им не терпелось посмотреть на щенков.
— Ох, значит, сука у Тода все-таки родила… — обреченно вздохнул Руфус. — Они только о том и думали, как возьмут себе по щенку, когда Тод им сказал, что ждет прибавления.
— Похоже, вам предстоит нелегкая битва, — ухмыльнулся Билл. — Желаете телячьей печенки?
Руфус кивнул с набитым ртом, проглотил очередную порцию каши и спросил:
— Джозеф уже пошел ко мне?
— Да уж наверное, полчаса прошло, как он сказал, что пойдет проведает, не нужно ли чего этой малышке. — Ловко нарезая печенку на сковороду, Билл искоса глянул на хозяина. Еще ни разу за все время существования их полувоенной твердыни здесь не появлялась девица благородного происхождения, и оттого последние события породили массу пересудов среди простых солдат, не удостоенных полным доверием их хозяина.
— Хорошо, — последовал краткий ответ, нимало не удовлетворивший любопытство повара.
Руфус как ни в чем не бывало продолжал завтракать. Предполагая заранее, что его заложницей будет перепуганная насмерть беспомощная девица, он заранее дал наставления Джозефу, который обычно помогал Биллу на кухне и присматривал за Тоби и Люком во время частых отлучек их отца. Джозеф был почти старик, с мягкими, добродушными манерами, и Руфус счел, что Оливии он покажется наименее страшным среди прочих мужчин, составлявших население его деревни. То, что доставшаяся ему волею судеб строптивая заложница вовсе не будет нуждаться в чьих-то утешениях, никак не входило в первоначальные планы.
Пока Руфус завтракал, в столовой появились остальные члены отряда. Руфус вышел наружу и отправился на поиски сыновей. Еще издали, подходя к сараю Тода, можно было услышать возбужденный дуэт двух звонких голосов. Стоило толкнуть дверь — и малыши кинулись к нему, радостно сверкая глазенками.
— Папа, папа, погляди на щенков! — Две пары рук вцепились в него и поволокли в дальний угол, где на куче соломы появилось на свет потомство красного сеттера.
— Они еще слепые, папа! — взвизгнул Люк, дергая отца за руку. — Потому что очень маленькие и ничего не видят.
— А мы тоже были слепые? — с любопытством спрашивал Тоби. Он встал на колени и отважно гладил по голове рыжую суку своей пухлой, в ямочках ладошкой.
— Нет, у людей малыши открывают глаза сразу, как только родятся. — Руфус тоже сел на корточки, чтобы полюбоваться щенками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108