Глупо было рассчитывать, что она сможет использовать Люсьена в личных интересах. Он сам использовал ее для собственного увеселения, и страшно было подумать, к чему это могло привести.
Джулиана молча наблюдала и выжидала удобной минуты для побега. Может, ее спутники увлекутся игрой в кости или напьются до беспамятства, и тогда она легко ускользнет от них. А может, ей удастся отпроситься по нужде и под этим предлогом бежать.
Ковент-Гарден по-прежнему был многолюден, но теперь среди гуляющих встречалось больше пьяных. Смех и крики стали громче, то здесь, то там возникали стычки: господа хватались за шпаги, дамы с визгом вцеплялись друг другу в волосы. Мужчины и женщины, шатаясь, брели по дорожкам сада, на ходу прихлебывая джин из бутылок. Какая-то пьяная женщина свалилась прямо на мостовую, опрокинув на себя бутылку и облившись с ног до головы джином. Ее спутник с ревом бросился на нее и, к большому удовольствию прохожих, задрал ей подол.
Джулиана отвела глаза. Была ли эта женщина жертвой насилия или происходящее творилось с ее согласия? Во всяком случае, она не сопротивлялась. Вдруг в темноте раздался душераздирающий крик, и Джулиана вздрогнула от неожиданности. Из лачуги, стоявшей на окраине Пьяцца, выбежала растрепанная женщина в одном нижнем белье. За ней выскочил человек и пустился вдогонку, размахивая тростью. Джулиана ожидала, что кто-нибудь вмешается и заступится за бедную женщину, которая пыталась скрыться в толпе. Но казалось, никто, кроме Джулианы, не замечает ужасной сцены.
— Снова какая-то потаскуха провинилась, — усмехнулся Бертран. — И чего им не хватает? Зря надеются, что их штучки сойдут им с рук.
— А что она сделала? — спросила Джулиана.
— Откуда я знаю, — пожал плечами Бертран.
— Наверное, обчистила кого-нибудь, — предположил Фрэнк. — Они все этим грешат. Обирают клиентов, своих хозяев, бандерш. Их место в исправительном доме.
Джулиана усилием воли подавила приступ ярости. Но должен же быть способ как-то помочь этим женщинам! Джулиана на своем горьком опыте понимала, что было бы несправедливо лишить их возможности заниматься проституцией — для них это единственный способ заработать себе на хлеб. Но нельзя же, чтобы они терпели бесконечные издевательства своих клиентов и были настолько беззащитны, чтобы их не считали за людей.
Джулиана вдруг почувствовала, что ее за обе руки тянут к входу в таверну, из которой лился яркий свет, доносились пьяные крики и пахло какой-то дрянью.
Полногрудая женщина с подносом, уставленным кружками с элем, выплыла из синего табачного тумана им навстречу.
— Чем могу служить, джентльмены? — кокетливо улыбнулась она.
— Эх ты, шлюха! — Бертран с такой силой шлепнул гостеприимную хозяйку по заднице, что кружки задребезжати и расплескался эль. — Толстозадая потаскуха, — пробурчал он себе под нос и вытащил из-под стола табурет.
Компания расселась на свободные места. Джулиану мучила жажда, и от эля она бы не отказалась. Из противоположного угла комнаты доносился стук костей, сопровождаемый громогласными проклятиями и выкриками ставок, которые резко выделялись в общем гуле. Джулиана всякий раз тревожно вздрагивала, когда эти крики звучали особенно громко. В ней рождалось острое неприятие жестокости, которая незримо присутствовала под мнимой веселостью, охватившей игроков.
Служанка поставила перед Джулианой кружку эля. Она сделала это так неаккуратно, что треть содержимого выплеснулась на стол и на подол платья Джулианы, которая уже давно махнула рукой на состояние своей одежды и мечтала только об одном — как бы добраться домой живой и невредимой.
Джулиана жадно осушила кружку. Через несколько минут, когда ее спутники увлеклись спором относительно того, сколько места в кружке с элем может занимать пена, она встала из-за стола и попыталась незаметно удалиться.
Но тут Люсьен резко протянул руку и схватил ее за запястье. Она посмотрела на его тонкие белые пальцы и подивилась, сколько в них было силы.
— Куда это вы собрались, мадам? — спросил он неприятным, дребезжащим голосом.
— В нужник, — спокойно и просто ответила Джулиана. — Отпустите, милорд, вы делаете мне больно.
Люсьен улыбнулся и выпустил ее руку.
— Пройдите через кухню на задний двор. Только не задерживайтесь надолго.
Джулиана пошла через зал. На каждом шагу к ней приставали пропойцы и шулера, но она старалась не встречаться с ними взглядом, проходя мимо.
Нужник находился в закрытом внутреннем дворике, и бежать отсюда было невозможно. Джулиана боролась с юбками в кромешной тьме и грязи, голова у нее раскалывалась от шума и табачного дыма. Люсьен, по-видимому, был настроен не спускать с нее глаз и пресекать любые попытки к бегству, а его друзья всегда готовы прийти ему на помощь.
Джулиана помешкала на пороге кухни, прежде чем войти в зал. Люсьен нетерпеливо поглядывал на дверь в ожидании ее появления. Когда она подошла к столу, он властно взял ее за локоть и, шатаясь, поднялся.
— Мы собираемся перекинуться в кости. Вы будете стоять у меня за спиной, мадам, и улыбаться тому, кто ведет игру.
Джулиана выдавила из себя улыбку, которая должна была означать радостное согласие, и вместе с остальными направилась к игровому столу. Играющие встретили их компанию хмурыми, недоброжелательными взглядами, однако небольшое свободное пространство за столом для них все же образовалось. По мере того как всеобщее воодушевление росло, а голос Люсьена все чаще срывался на недовольный визг, Джулиану охватывало тревожное предчувствие. На виконта было страшно смотреть: сквозь зеленоватую бледность лица проступал лихорадочный румянец, глаза искрились звериной злобой, рука, в которой он держал почти пустую бутылку джина, дрожала.
Поначалу Люсьен выигрывал и, ободренный этим обстоятельством, с каждым разом все увеличивал ставку. Но чем сильнее он напивался, тем чаще фортуна отворачивалась от него. Все свои наличные деньги Люсьен проиграл еще на петушиных боях и теперь расплачивался монетами, взятыми в долг у Бертрана. Но очень скоро в ход пошли часы, обручальное кольцо, табакерка и, наконец, долговые расписки, которые Люсьен подписывал с преступным безрассудством. Несмотря на то что Джулиана ничего не смыслила в игре и едва держалась на ногах от усталости, она замечала, что партнеры Люсьена без особой радости принимают в качестве ставок клочки бумаги, подписанные ее мужем, и, наконец, один из них вскочил и недовольно заявил:
— Эй, парень, расплачивайся наличными или тряпками. Твои бумажки никому не нужны. На них не купишь даже кружки эля.
Его поддержал дружный хор голосов, и вокруг Люсьена угрожающе столпились игроки.
— Черт бы вас всех побрал! — воскликнул Люсьен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Джулиана молча наблюдала и выжидала удобной минуты для побега. Может, ее спутники увлекутся игрой в кости или напьются до беспамятства, и тогда она легко ускользнет от них. А может, ей удастся отпроситься по нужде и под этим предлогом бежать.
Ковент-Гарден по-прежнему был многолюден, но теперь среди гуляющих встречалось больше пьяных. Смех и крики стали громче, то здесь, то там возникали стычки: господа хватались за шпаги, дамы с визгом вцеплялись друг другу в волосы. Мужчины и женщины, шатаясь, брели по дорожкам сада, на ходу прихлебывая джин из бутылок. Какая-то пьяная женщина свалилась прямо на мостовую, опрокинув на себя бутылку и облившись с ног до головы джином. Ее спутник с ревом бросился на нее и, к большому удовольствию прохожих, задрал ей подол.
Джулиана отвела глаза. Была ли эта женщина жертвой насилия или происходящее творилось с ее согласия? Во всяком случае, она не сопротивлялась. Вдруг в темноте раздался душераздирающий крик, и Джулиана вздрогнула от неожиданности. Из лачуги, стоявшей на окраине Пьяцца, выбежала растрепанная женщина в одном нижнем белье. За ней выскочил человек и пустился вдогонку, размахивая тростью. Джулиана ожидала, что кто-нибудь вмешается и заступится за бедную женщину, которая пыталась скрыться в толпе. Но казалось, никто, кроме Джулианы, не замечает ужасной сцены.
— Снова какая-то потаскуха провинилась, — усмехнулся Бертран. — И чего им не хватает? Зря надеются, что их штучки сойдут им с рук.
— А что она сделала? — спросила Джулиана.
— Откуда я знаю, — пожал плечами Бертран.
— Наверное, обчистила кого-нибудь, — предположил Фрэнк. — Они все этим грешат. Обирают клиентов, своих хозяев, бандерш. Их место в исправительном доме.
Джулиана усилием воли подавила приступ ярости. Но должен же быть способ как-то помочь этим женщинам! Джулиана на своем горьком опыте понимала, что было бы несправедливо лишить их возможности заниматься проституцией — для них это единственный способ заработать себе на хлеб. Но нельзя же, чтобы они терпели бесконечные издевательства своих клиентов и были настолько беззащитны, чтобы их не считали за людей.
Джулиана вдруг почувствовала, что ее за обе руки тянут к входу в таверну, из которой лился яркий свет, доносились пьяные крики и пахло какой-то дрянью.
Полногрудая женщина с подносом, уставленным кружками с элем, выплыла из синего табачного тумана им навстречу.
— Чем могу служить, джентльмены? — кокетливо улыбнулась она.
— Эх ты, шлюха! — Бертран с такой силой шлепнул гостеприимную хозяйку по заднице, что кружки задребезжати и расплескался эль. — Толстозадая потаскуха, — пробурчал он себе под нос и вытащил из-под стола табурет.
Компания расселась на свободные места. Джулиану мучила жажда, и от эля она бы не отказалась. Из противоположного угла комнаты доносился стук костей, сопровождаемый громогласными проклятиями и выкриками ставок, которые резко выделялись в общем гуле. Джулиана всякий раз тревожно вздрагивала, когда эти крики звучали особенно громко. В ней рождалось острое неприятие жестокости, которая незримо присутствовала под мнимой веселостью, охватившей игроков.
Служанка поставила перед Джулианой кружку эля. Она сделала это так неаккуратно, что треть содержимого выплеснулась на стол и на подол платья Джулианы, которая уже давно махнула рукой на состояние своей одежды и мечтала только об одном — как бы добраться домой живой и невредимой.
Джулиана жадно осушила кружку. Через несколько минут, когда ее спутники увлеклись спором относительно того, сколько места в кружке с элем может занимать пена, она встала из-за стола и попыталась незаметно удалиться.
Но тут Люсьен резко протянул руку и схватил ее за запястье. Она посмотрела на его тонкие белые пальцы и подивилась, сколько в них было силы.
— Куда это вы собрались, мадам? — спросил он неприятным, дребезжащим голосом.
— В нужник, — спокойно и просто ответила Джулиана. — Отпустите, милорд, вы делаете мне больно.
Люсьен улыбнулся и выпустил ее руку.
— Пройдите через кухню на задний двор. Только не задерживайтесь надолго.
Джулиана пошла через зал. На каждом шагу к ней приставали пропойцы и шулера, но она старалась не встречаться с ними взглядом, проходя мимо.
Нужник находился в закрытом внутреннем дворике, и бежать отсюда было невозможно. Джулиана боролась с юбками в кромешной тьме и грязи, голова у нее раскалывалась от шума и табачного дыма. Люсьен, по-видимому, был настроен не спускать с нее глаз и пресекать любые попытки к бегству, а его друзья всегда готовы прийти ему на помощь.
Джулиана помешкала на пороге кухни, прежде чем войти в зал. Люсьен нетерпеливо поглядывал на дверь в ожидании ее появления. Когда она подошла к столу, он властно взял ее за локоть и, шатаясь, поднялся.
— Мы собираемся перекинуться в кости. Вы будете стоять у меня за спиной, мадам, и улыбаться тому, кто ведет игру.
Джулиана выдавила из себя улыбку, которая должна была означать радостное согласие, и вместе с остальными направилась к игровому столу. Играющие встретили их компанию хмурыми, недоброжелательными взглядами, однако небольшое свободное пространство за столом для них все же образовалось. По мере того как всеобщее воодушевление росло, а голос Люсьена все чаще срывался на недовольный визг, Джулиану охватывало тревожное предчувствие. На виконта было страшно смотреть: сквозь зеленоватую бледность лица проступал лихорадочный румянец, глаза искрились звериной злобой, рука, в которой он держал почти пустую бутылку джина, дрожала.
Поначалу Люсьен выигрывал и, ободренный этим обстоятельством, с каждым разом все увеличивал ставку. Но чем сильнее он напивался, тем чаще фортуна отворачивалась от него. Все свои наличные деньги Люсьен проиграл еще на петушиных боях и теперь расплачивался монетами, взятыми в долг у Бертрана. Но очень скоро в ход пошли часы, обручальное кольцо, табакерка и, наконец, долговые расписки, которые Люсьен подписывал с преступным безрассудством. Несмотря на то что Джулиана ничего не смыслила в игре и едва держалась на ногах от усталости, она замечала, что партнеры Люсьена без особой радости принимают в качестве ставок клочки бумаги, подписанные ее мужем, и, наконец, один из них вскочил и недовольно заявил:
— Эй, парень, расплачивайся наличными или тряпками. Твои бумажки никому не нужны. На них не купишь даже кружки эля.
Его поддержал дружный хор голосов, и вокруг Люсьена угрожающе столпились игроки.
— Черт бы вас всех побрал! — воскликнул Люсьен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115