— Мне искренне жаль. Если в случае с Уорреном или в остальных подозрениях я ошибался, тогда извини. Что делать, приходится смотреть на веши с той позиции, в которой находишься. Если я не прав, значит, не прав.
Последовало гнетущее молчание. Показалось, что мяч пока на моей половине поля и нужно сказать что-то еще.
— Больше ни слова об этом, — солгал я. — И кажется, ты переживаешь из-за меня и Рейчел? Извини, так вышло.
— Сказать по правде, не стоит извиняться. Мне нет до тебя дела, как нет дела до Рейчел. Она так не думает и, конечно, поделилась с тобой. Увы, она ошибается. Кстати, оказавшись на твоем месте, я предпочел бы развернуться и слинять от нее куда подальше. С ней постоянно случается «что-то еще». Попомнишь ты мои слова.
— Посмотрим.
И я тут же выкинул услышанное из головы. Как бы не так: впустить его комплексы в мои собственные мысли о Рейчел...
— Джек, ты никогда не слышат про «Раскрашенную пустыню»?
Я удивился.
— Да, название слыхал.
— Видел хоть раз?
— Нет.
— Знаешь ли, если связался с Рейчел, значит, ты попал. Она — это та же «Раскрашенная пустыня». Прекрасная на вид, да вот... Джек, за этой красотой нет ничего и холодно, как в той пустыне ночью.
Захотелось ответить так, чтобы пришлось побольнее, однако в последнюю секунду я остановился, ощутив в его словах лишь горечь и злость.
— Она решит позабавиться с тобой, — продолжил Торсон. — И начнет валять с тобой дурака, как с игрушкой. То захочет с тобой быть, то расхочет. И наконец исчезнет, рано или поздно. Она от тебя уйдет.
Я продолжал молчать. Отвернувшись, просто смотрел в окно, чтобы не видеть Торсона даже боковым зрением. Через пару минут, свернув на гаражную стоянку к одному из офисных зданий, он сообщил, что мы приехали.
* * *
Наведя справки в просторном холле юридического центра Фуэнтеса, мы оба молча проследовали в лифт и поднялись на седьмой этаж, где увидели дверь, первую по правой стороне, с отделанной красным деревом табличкой «Юридическая контора „Краснер и Пикок“». Войдя внутрь, Торсон предъявил секретарше свое удостоверение и жетон, спросив, где можно увидеть мистера Краснера.
— Простите, но сегодня мистер Краснер участвует в утреннем заседании.
— Вы уверены?
— Совершенно точно. Он представляет обвинение. Вернется после ленча.
— Вернется куда? И где заседает суд?
— Вернется сюда. А сейчас мистер Краснер в здании уголовного суда.
* * *
Перегонять машину мы не стали, добравшись до уголовного суда пешком. Обвинение заседало на пятом этаже, в огромном зале, отделанном мрамором, вместившем довольно много народу: адвокаты, обвиняемые, родственники обвиняемых.
Торсон подошел к одной из помощниц, сидевших в первом ряду за барьером, и спросил, кто из присутствующих адвокат Артур Краснер. Она указала на коротышку с редкими рыжими волосами и словно налитым кровью красным лицом. Тот стоял у перил, ограждавших место для выступающих, разговаривая с другим мужчиной, в добротном костюме, без сомнения, тоже юристом.
Торсон приблизился к ним, что-то неразборчиво бормоча о еврейских гномах с неразменными шиллингами в карманах.
— Мистер Краснер? — спросил он, бесцеремонно вмешавшись в разговор.
— Да, что вам угодно?
— Можно на два слова? И лучше пройдемте в холл.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Я дам объяснения в коридоре.
— Можете объясниться здесь, в противном случае в холл вы пойдете один.
Торсон раскрыл свой бумажник, продемонстрировав удостоверение и жетон. Я увидел, как беспокойно забегали маленькие поросячьи глазки Краснера.
— Так, хорошо. Полагаю, вы уже поняли, в чем суть разговора, — сказал Торсон.
Посмотрев на второго адвоката, он добавил:
— Надеюсь, вы нас простите?
В коридоре Краснер продолжил свою адвокатскую буффонаду:
— Ладно, у меня слушание через пять минут. О чем это вы?
— Мне показалось, вы уже поняли, — заметил Торсон. — Вопрос об одном из ваших клиентов, Уильяме Гладдене.
— Никогда о нем не слышал.
Краснер сделал попытку проскользнуть мимо нас и вернуться в зал суда, но Торсон невозмутимо протянул руку и жестко приставил к груди адвоката.
— Я бы попросил, — сказал Краснер. — Вы не имеете права ко мне прикасаться. Не трогайте меня.
— Вы знаете, о чем речь, мистер Краснер. У вас будут серьезные неприятности, поскольку именно вы утаили правдивые данные об этом человеке.
— Вы заблуждаетесь. Я не имел понятия, кто он на самом деле. Это дело рассматривалось на основании известных мне фактов. Кем бы он ни оказался, меня, как адвоката, это не интересовало. Нет и быть не может подобной улики, и меня нельзя заподозрить в особом умысле.
— Не мелите воду в ступе, советник. Поберегите аргументы для судьи. Где Гладден?
— Не имею представления. И если бы даже имел...
— То не сказали бы нам? Это неправильная позиция, мистер Краснер. Если позволите, я кое-что вам расскажу. Прочитав записи вашего выступления в защиту мистера Гладдена, я понял, что они создают о вас дурное впечатление. Конечно, если вы понимаете, что я имею в виду. Не кошерное впечатление. Что, вероятно, вызовет проблемы.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Как случилось, что после ареста он позвонил именно вам?
— Не знаю. Я не спрашивал.
— Его направили?
— Полагаю, да.
— Кто?
— Не знаю. Я же сказал, что не интересовался.
— Вы педофил, мистер Краснер? Вас интересуют маленькие девочки или маленькие мальчики? Может, и те и другие?
— Что?
Мало-помалу аргументы Торсона заставили адвоката отступить к мраморной стене, и Краснер заметно сник. Держа перед собой папку с бумагами, он словно пытался защититься. Но одних бумаг явно недоставало.
— Ты же знаешь, что я имею в виду, — продолжал мой напарник, нависая над Краснером. — Отвечай, почему из всех городских юристов Гладден выбрал именно тебя?
— Я же вам отвечаю! — заверещал Краснер, привлекая взгляды находившихся поблизости. Понизив голос до шепота, адвокат продолжил: — Не знаю, почему он выбрал меня. Просто позвонил по телефону, а мой номер есть в справочнике. Это свободная страна!
Торсон помедлил, словно предлагая адвокату говорить, но тот замолчал.
— Вчера, просматривая материалы, я обратил внимание, что Гладден вышел на свободу уже через два часа пятнадцать минут после заседания суда. Как же он успел внести залог? Ответ простой: в тот момент деньги уже были у вас. Нет? Тогда вот в чем вопрос: как вы получили деньги, если Гладден находился в тюрьме всю ночь?
— Электронным переводом, это законный путь. Вечером мы обсудили мой гонорар и возможную величину залога, а на следующее утро он сделал перевод. Мне даже не понадобилось этим заниматься. Я... Вы не имеете права стоять здесь и обливать меня грязью.
— Я имею право делать то, что должен. И ты мне охеренно не нравишься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Последовало гнетущее молчание. Показалось, что мяч пока на моей половине поля и нужно сказать что-то еще.
— Больше ни слова об этом, — солгал я. — И кажется, ты переживаешь из-за меня и Рейчел? Извини, так вышло.
— Сказать по правде, не стоит извиняться. Мне нет до тебя дела, как нет дела до Рейчел. Она так не думает и, конечно, поделилась с тобой. Увы, она ошибается. Кстати, оказавшись на твоем месте, я предпочел бы развернуться и слинять от нее куда подальше. С ней постоянно случается «что-то еще». Попомнишь ты мои слова.
— Посмотрим.
И я тут же выкинул услышанное из головы. Как бы не так: впустить его комплексы в мои собственные мысли о Рейчел...
— Джек, ты никогда не слышат про «Раскрашенную пустыню»?
Я удивился.
— Да, название слыхал.
— Видел хоть раз?
— Нет.
— Знаешь ли, если связался с Рейчел, значит, ты попал. Она — это та же «Раскрашенная пустыня». Прекрасная на вид, да вот... Джек, за этой красотой нет ничего и холодно, как в той пустыне ночью.
Захотелось ответить так, чтобы пришлось побольнее, однако в последнюю секунду я остановился, ощутив в его словах лишь горечь и злость.
— Она решит позабавиться с тобой, — продолжил Торсон. — И начнет валять с тобой дурака, как с игрушкой. То захочет с тобой быть, то расхочет. И наконец исчезнет, рано или поздно. Она от тебя уйдет.
Я продолжал молчать. Отвернувшись, просто смотрел в окно, чтобы не видеть Торсона даже боковым зрением. Через пару минут, свернув на гаражную стоянку к одному из офисных зданий, он сообщил, что мы приехали.
* * *
Наведя справки в просторном холле юридического центра Фуэнтеса, мы оба молча проследовали в лифт и поднялись на седьмой этаж, где увидели дверь, первую по правой стороне, с отделанной красным деревом табличкой «Юридическая контора „Краснер и Пикок“». Войдя внутрь, Торсон предъявил секретарше свое удостоверение и жетон, спросив, где можно увидеть мистера Краснера.
— Простите, но сегодня мистер Краснер участвует в утреннем заседании.
— Вы уверены?
— Совершенно точно. Он представляет обвинение. Вернется после ленча.
— Вернется куда? И где заседает суд?
— Вернется сюда. А сейчас мистер Краснер в здании уголовного суда.
* * *
Перегонять машину мы не стали, добравшись до уголовного суда пешком. Обвинение заседало на пятом этаже, в огромном зале, отделанном мрамором, вместившем довольно много народу: адвокаты, обвиняемые, родственники обвиняемых.
Торсон подошел к одной из помощниц, сидевших в первом ряду за барьером, и спросил, кто из присутствующих адвокат Артур Краснер. Она указала на коротышку с редкими рыжими волосами и словно налитым кровью красным лицом. Тот стоял у перил, ограждавших место для выступающих, разговаривая с другим мужчиной, в добротном костюме, без сомнения, тоже юристом.
Торсон приблизился к ним, что-то неразборчиво бормоча о еврейских гномах с неразменными шиллингами в карманах.
— Мистер Краснер? — спросил он, бесцеремонно вмешавшись в разговор.
— Да, что вам угодно?
— Можно на два слова? И лучше пройдемте в холл.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Я дам объяснения в коридоре.
— Можете объясниться здесь, в противном случае в холл вы пойдете один.
Торсон раскрыл свой бумажник, продемонстрировав удостоверение и жетон. Я увидел, как беспокойно забегали маленькие поросячьи глазки Краснера.
— Так, хорошо. Полагаю, вы уже поняли, в чем суть разговора, — сказал Торсон.
Посмотрев на второго адвоката, он добавил:
— Надеюсь, вы нас простите?
В коридоре Краснер продолжил свою адвокатскую буффонаду:
— Ладно, у меня слушание через пять минут. О чем это вы?
— Мне показалось, вы уже поняли, — заметил Торсон. — Вопрос об одном из ваших клиентов, Уильяме Гладдене.
— Никогда о нем не слышал.
Краснер сделал попытку проскользнуть мимо нас и вернуться в зал суда, но Торсон невозмутимо протянул руку и жестко приставил к груди адвоката.
— Я бы попросил, — сказал Краснер. — Вы не имеете права ко мне прикасаться. Не трогайте меня.
— Вы знаете, о чем речь, мистер Краснер. У вас будут серьезные неприятности, поскольку именно вы утаили правдивые данные об этом человеке.
— Вы заблуждаетесь. Я не имел понятия, кто он на самом деле. Это дело рассматривалось на основании известных мне фактов. Кем бы он ни оказался, меня, как адвоката, это не интересовало. Нет и быть не может подобной улики, и меня нельзя заподозрить в особом умысле.
— Не мелите воду в ступе, советник. Поберегите аргументы для судьи. Где Гладден?
— Не имею представления. И если бы даже имел...
— То не сказали бы нам? Это неправильная позиция, мистер Краснер. Если позволите, я кое-что вам расскажу. Прочитав записи вашего выступления в защиту мистера Гладдена, я понял, что они создают о вас дурное впечатление. Конечно, если вы понимаете, что я имею в виду. Не кошерное впечатление. Что, вероятно, вызовет проблемы.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Как случилось, что после ареста он позвонил именно вам?
— Не знаю. Я не спрашивал.
— Его направили?
— Полагаю, да.
— Кто?
— Не знаю. Я же сказал, что не интересовался.
— Вы педофил, мистер Краснер? Вас интересуют маленькие девочки или маленькие мальчики? Может, и те и другие?
— Что?
Мало-помалу аргументы Торсона заставили адвоката отступить к мраморной стене, и Краснер заметно сник. Держа перед собой папку с бумагами, он словно пытался защититься. Но одних бумаг явно недоставало.
— Ты же знаешь, что я имею в виду, — продолжал мой напарник, нависая над Краснером. — Отвечай, почему из всех городских юристов Гладден выбрал именно тебя?
— Я же вам отвечаю! — заверещал Краснер, привлекая взгляды находившихся поблизости. Понизив голос до шепота, адвокат продолжил: — Не знаю, почему он выбрал меня. Просто позвонил по телефону, а мой номер есть в справочнике. Это свободная страна!
Торсон помедлил, словно предлагая адвокату говорить, но тот замолчал.
— Вчера, просматривая материалы, я обратил внимание, что Гладден вышел на свободу уже через два часа пятнадцать минут после заседания суда. Как же он успел внести залог? Ответ простой: в тот момент деньги уже были у вас. Нет? Тогда вот в чем вопрос: как вы получили деньги, если Гладден находился в тюрьме всю ночь?
— Электронным переводом, это законный путь. Вечером мы обсудили мой гонорар и возможную величину залога, а на следующее утро он сделал перевод. Мне даже не понадобилось этим заниматься. Я... Вы не имеете права стоять здесь и обливать меня грязью.
— Я имею право делать то, что должен. И ты мне охеренно не нравишься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131