Здесь плакать нельзя.
Глава 8
После знакомства с делом нормальный сон куда-то пропал. В тяжелом забытье я продолжал видеть образы. Сначала Терезы, потом — моего брата. Оба остались навеки там, в пакетах с фотографиями. Мне хотелось вернуться, украсть снимки и сжечь. Лучше бы их не видел никто.
С утра, выпив кофе, я включал компьютер. Чтобы проверить, нет ли новых сообщений, входил в корпоративную сеть «Роки». Вводя пароль и ожидая загрузки, я ел хлопья из пакета.
Ноутбук и принтер не случайно оставались в обеденной комнате: за работой я обычно ем. Досадно сидеть в комнате одному, думая о том, чем занимаюсь уже много лет. Не помню сам сколько.
Квартира у меня скромная. Одна на протяжении многих лет, с одной и той же мебелью, с одной ванной и без всяких излишеств. Здесь, казалось бы, неплохо, но отсутствовало главное: уют родного дома. Кроме Шона, ко мне не заходил никто. Когда случалось подцепить женщину, мы ни разу сюда не приходили. Да их и не было почти, таких женщин.
По-моему, вселившись, я думал остановиться здесь на пару-тройку лет, а со временем купить себе дом и жениться. Или завести хотя бы собаку. Но этого не случилось, сам не знаю почему.
Впрочем, нет, знаю. Работа.
По крайней мере именно так я говорил сам себе. Вся моя энергия оказалась вложенной в работу. Даже в квартире, в любой из комнат, везде громоздились кипы газет. Мне нравилось перечитывать их и хранить до бесконечности. Умри я дома, и кто-то может спутать меня с одним из тех барахольщиков, которых находят мертвыми среди стопок газет, высящихся до потолка, или на матрасе, набитом наличными. Им даже не придет в голову вытащить одну из газет и прочитать мою настоящую историю.
Электронных сообщений оказалось всего два. Последнее, отправленное в 18.30 прошлым вечером с ящика Грега Гленна, было с вопросом: «Как идут дела»? Время оставило ощущение досады: в понедельник утром он дал мне задание, а уже к вечеру вопрос редактора звучал следующим образом: «Где статья?»
Ну и черт с ним, подумал я. В ответ отправил сообщение, что провел весь понедельник в полиции, изучая материалы о самоубийстве Шона. И о том, что, следуя этой линии, предполагаю изучить другие случаи самоубийств полицейских и статистику.
Первым в очереди стояло сообщение от Лори Прайн, из библиотеки. Она отправила свое письмо в тот же день, уже в 16.30, где сообщила: «Интересное из „Нексиса“. Информация на столе».
Я отправил такой же короткий ответ, поблагодарив за оперативность. Еще написал, что поездка в Боулдер сильно выбила из колеи и результаты поиска посмотрю позже. Думаю, я нравился Лори, хотя никогда и не подходил к ней иначе, чем с вопросами о работе. Прежде всего — тщательность и достоверность. Делаешь свой шаг сам — и сохраняешь спокойствие и уверенность. Делаешь вынужденный шаг — и получаешь лишь уступчивых коллег. Вот мое мнение: лучше оставаться на дистанции.
Затем я пролистал новости информационных агентств на предмет интересующих данных по делу. Здесь мое внимание привлекла заметка о докторе, застреленном около женской клиники в Колорадо-Спрингс. Активист, протестовавший против абортов, находился под стражей, но доктор еще не умер. Я скопировал заметку в свой личный фолдер и подумал, что информация вряд ли понадобится, если доктор выживет.
Тут в дверь постучали, и, прежде чем открыть, я посмотрел в глазок. На пороге стояла Джейн. Ее квартира располагалась этажом ниже. Соседка жила здесь около года, и едва она переехала, я помог ей передвинуть мебель. Впечатлившись рассказом о репортерской профессии, она и понятия не имела, что это означало в действительности. Два раза я водил ее в кино, однажды мы пообедали вместе и как-то провели вдвоем целый день, катаясь на лыжах в Кистоуне. Но эти отдельные вылазки уже затерялись в годах, что Джейн обитала в нашем доме, и, похоже, не могли иметь последствий. Думаю, причиной скорее оказалась моя нерешительность, чем ее сомнения. На природе она выглядела привлекательной, а это могло оказать обратное действие. Я сам считал себя «туристом» и, по крайней мере подсознательно, всегда тянулся к чему-то противоположному.
— Джек, здравствуй. Вчера я заметила твою машину. Вечером, в гараже. И поняла, что ты вернулся. Как съездил?
— Хорошо. Неплохо иногда бросить все и уехать...
— Катался на лыжах?
— Немного. Ездил в Теллурид.
— Звучит интересно. Знаешь, я хотела предложить раньше, но ты уже отбыл. Так что говорю сейчас: если снова соберешься куда-нибудь — я могу поливать твои цветы, или забирать почту, или еще что-нибудь. Просто скажи.
— Спасибо. Хотя, правду сказать, у меня вовсе нет растений. Когда работаешь в круглосуточном режиме, они как-то не выживают.
Обернувшись, я посмотрел на свое жилище. Кажется, мне следовало пригласить ее на чашку кофе, но я этого не сделал.
— Собираешься на работу? — спросил я вместо этого.
— Да-а.
— И я тоже. Лучше мне не сидеть дома. Слушай, раз уж я вернулся — давай сходим куда-нибудь? Например, в кино.
Нам обоим нравились фильмы с Де Ниро. В этом и состояла общность интересов.
— Ладно, позвони мне.
— Ага, позвоню.
Закрыв дверь, я принялся честить себя за то, что не пригласил Джейн в квартиру. Войдя в комнату, я выключил компьютер, и взгляд упал на стопку бумаги около принтера. Мой неоконченный роман. Я начал работу более года назад, но она все еще не сдвинулась с места.
Предполагалось, что это будет история о писателе, парализованном после аварии на мотоцикле. За вырученные от продажи имущества деньги он нанял в местном университете прекрасную женщину, согласившуюся печатать текст под его диктовку.
А вот затем он осознает, что машинистка редактирует текст, переписывая заново еще до того, как текст отпечатается на бумаге. И понимает, что женщина — настоящий писатель, гораздо лучше его.
Вскоре герой уже сидит молча, в то время как она пишет его книгу. Он только наблюдает. Он жаждет убийства, желая задушить ее. И не может поднять на нее руку. В итоге писатель оказывается в настоящем аду.
Стопка бумаги на столе заставила предпринять еще попытку. Не знаю, почему я вовремя не засунул работу в стол, к остальным текстам, что составил за прошедшие годы. И даже сейчас я не бросил свой труд в долгий ящик. Казалось, мне необходимо видеть его лежащим на полке всегда.
* * *
В первый момент отдел новостей «Роки» показался обезлюдевшим. На своих стульях сидели редактор утренних «Новостей», да ранние пташки из числа репортеров, но кроме них, я не увидел никого. Большинство сотрудников не появлялись на службе раньше девяти утра.
Первым из моих остановочных пунктов оказался кафетерий, после чего я зашел в библиотеку. Там получил наконец распечатку, надписанную моим именем и лежавшую на общем столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Глава 8
После знакомства с делом нормальный сон куда-то пропал. В тяжелом забытье я продолжал видеть образы. Сначала Терезы, потом — моего брата. Оба остались навеки там, в пакетах с фотографиями. Мне хотелось вернуться, украсть снимки и сжечь. Лучше бы их не видел никто.
С утра, выпив кофе, я включал компьютер. Чтобы проверить, нет ли новых сообщений, входил в корпоративную сеть «Роки». Вводя пароль и ожидая загрузки, я ел хлопья из пакета.
Ноутбук и принтер не случайно оставались в обеденной комнате: за работой я обычно ем. Досадно сидеть в комнате одному, думая о том, чем занимаюсь уже много лет. Не помню сам сколько.
Квартира у меня скромная. Одна на протяжении многих лет, с одной и той же мебелью, с одной ванной и без всяких излишеств. Здесь, казалось бы, неплохо, но отсутствовало главное: уют родного дома. Кроме Шона, ко мне не заходил никто. Когда случалось подцепить женщину, мы ни разу сюда не приходили. Да их и не было почти, таких женщин.
По-моему, вселившись, я думал остановиться здесь на пару-тройку лет, а со временем купить себе дом и жениться. Или завести хотя бы собаку. Но этого не случилось, сам не знаю почему.
Впрочем, нет, знаю. Работа.
По крайней мере именно так я говорил сам себе. Вся моя энергия оказалась вложенной в работу. Даже в квартире, в любой из комнат, везде громоздились кипы газет. Мне нравилось перечитывать их и хранить до бесконечности. Умри я дома, и кто-то может спутать меня с одним из тех барахольщиков, которых находят мертвыми среди стопок газет, высящихся до потолка, или на матрасе, набитом наличными. Им даже не придет в голову вытащить одну из газет и прочитать мою настоящую историю.
Электронных сообщений оказалось всего два. Последнее, отправленное в 18.30 прошлым вечером с ящика Грега Гленна, было с вопросом: «Как идут дела»? Время оставило ощущение досады: в понедельник утром он дал мне задание, а уже к вечеру вопрос редактора звучал следующим образом: «Где статья?»
Ну и черт с ним, подумал я. В ответ отправил сообщение, что провел весь понедельник в полиции, изучая материалы о самоубийстве Шона. И о том, что, следуя этой линии, предполагаю изучить другие случаи самоубийств полицейских и статистику.
Первым в очереди стояло сообщение от Лори Прайн, из библиотеки. Она отправила свое письмо в тот же день, уже в 16.30, где сообщила: «Интересное из „Нексиса“. Информация на столе».
Я отправил такой же короткий ответ, поблагодарив за оперативность. Еще написал, что поездка в Боулдер сильно выбила из колеи и результаты поиска посмотрю позже. Думаю, я нравился Лори, хотя никогда и не подходил к ней иначе, чем с вопросами о работе. Прежде всего — тщательность и достоверность. Делаешь свой шаг сам — и сохраняешь спокойствие и уверенность. Делаешь вынужденный шаг — и получаешь лишь уступчивых коллег. Вот мое мнение: лучше оставаться на дистанции.
Затем я пролистал новости информационных агентств на предмет интересующих данных по делу. Здесь мое внимание привлекла заметка о докторе, застреленном около женской клиники в Колорадо-Спрингс. Активист, протестовавший против абортов, находился под стражей, но доктор еще не умер. Я скопировал заметку в свой личный фолдер и подумал, что информация вряд ли понадобится, если доктор выживет.
Тут в дверь постучали, и, прежде чем открыть, я посмотрел в глазок. На пороге стояла Джейн. Ее квартира располагалась этажом ниже. Соседка жила здесь около года, и едва она переехала, я помог ей передвинуть мебель. Впечатлившись рассказом о репортерской профессии, она и понятия не имела, что это означало в действительности. Два раза я водил ее в кино, однажды мы пообедали вместе и как-то провели вдвоем целый день, катаясь на лыжах в Кистоуне. Но эти отдельные вылазки уже затерялись в годах, что Джейн обитала в нашем доме, и, похоже, не могли иметь последствий. Думаю, причиной скорее оказалась моя нерешительность, чем ее сомнения. На природе она выглядела привлекательной, а это могло оказать обратное действие. Я сам считал себя «туристом» и, по крайней мере подсознательно, всегда тянулся к чему-то противоположному.
— Джек, здравствуй. Вчера я заметила твою машину. Вечером, в гараже. И поняла, что ты вернулся. Как съездил?
— Хорошо. Неплохо иногда бросить все и уехать...
— Катался на лыжах?
— Немного. Ездил в Теллурид.
— Звучит интересно. Знаешь, я хотела предложить раньше, но ты уже отбыл. Так что говорю сейчас: если снова соберешься куда-нибудь — я могу поливать твои цветы, или забирать почту, или еще что-нибудь. Просто скажи.
— Спасибо. Хотя, правду сказать, у меня вовсе нет растений. Когда работаешь в круглосуточном режиме, они как-то не выживают.
Обернувшись, я посмотрел на свое жилище. Кажется, мне следовало пригласить ее на чашку кофе, но я этого не сделал.
— Собираешься на работу? — спросил я вместо этого.
— Да-а.
— И я тоже. Лучше мне не сидеть дома. Слушай, раз уж я вернулся — давай сходим куда-нибудь? Например, в кино.
Нам обоим нравились фильмы с Де Ниро. В этом и состояла общность интересов.
— Ладно, позвони мне.
— Ага, позвоню.
Закрыв дверь, я принялся честить себя за то, что не пригласил Джейн в квартиру. Войдя в комнату, я выключил компьютер, и взгляд упал на стопку бумаги около принтера. Мой неоконченный роман. Я начал работу более года назад, но она все еще не сдвинулась с места.
Предполагалось, что это будет история о писателе, парализованном после аварии на мотоцикле. За вырученные от продажи имущества деньги он нанял в местном университете прекрасную женщину, согласившуюся печатать текст под его диктовку.
А вот затем он осознает, что машинистка редактирует текст, переписывая заново еще до того, как текст отпечатается на бумаге. И понимает, что женщина — настоящий писатель, гораздо лучше его.
Вскоре герой уже сидит молча, в то время как она пишет его книгу. Он только наблюдает. Он жаждет убийства, желая задушить ее. И не может поднять на нее руку. В итоге писатель оказывается в настоящем аду.
Стопка бумаги на столе заставила предпринять еще попытку. Не знаю, почему я вовремя не засунул работу в стол, к остальным текстам, что составил за прошедшие годы. И даже сейчас я не бросил свой труд в долгий ящик. Казалось, мне необходимо видеть его лежащим на полке всегда.
* * *
В первый момент отдел новостей «Роки» показался обезлюдевшим. На своих стульях сидели редактор утренних «Новостей», да ранние пташки из числа репортеров, но кроме них, я не увидел никого. Большинство сотрудников не появлялись на службе раньше девяти утра.
Первым из моих остановочных пунктов оказался кафетерий, после чего я зашел в библиотеку. Там получил наконец распечатку, надписанную моим именем и лежавшую на общем столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131