Что тут обсуждать? Все сидели по своим местам и только переглядывались.
— Дела развиваются довольно занимательно, братцы, но я предпочла бы немного поработать, — сказала Рейчел.
— А мне нужно идти, — добавил я. — Что за линию мы отведем под факс?
— Это секрет, — ответил Бэкус. — И не упоминай о «Лучшем друге».
На секунду я задумался. Это была бы интереснейшая линия сюжета.
— Ладно. Проблем нет.
Я встал. То же сделала и Рейчел.
— Я довезу тебя до отеля.
* * *
— Так ли плохо упустить свою сенсацию? — спросила Рейчел, едва мы направились в сторону отеля.
— Плохо. Думаю, и у вас так бывает, когда теряете след подозреваемого. Надеюсь, что Бэкус накажет Торсона. Какой он все же мудак!
— Если утечка и доказуема, то с трудом. Скорее Торсон останется под подозрением.
— Если рассказать Бэкусу о нас и объяснить, что Торсон про все знал, Боб поверит.
— Не могу. Если открою Бэкусу правду, то меня же и попросят отсюда.
Немного помолчав, она сменила тему, заговорив о моей статье:
— У тебя намного больше фактов, чем у Уоррена.
— Да?
— Статья намечается поинтереснее.
— Запоминают только первого. Таково старое правило журналистики. Действительно так. В большинстве случаев именно первый получает кредит доверия, даже если его версия самая пустая или нечистоплотная. Краденая.
— Как же это? Какой еще кредит? Зачем быть первым, не имея на это никакого права?
Взглянув на нее, я попытался рассмеяться.
— Да, иногда именно так. Вернее, почти всегда. Довольно благородная у нас работа, не так ли?
Рейчел не ответила. Какое-то время мы ехали молча. Признаюсь, я надеялся, что она заговорит о нас и скажет, что нам теперь делать. Однако этого не случилось. Отель приближался.
— Что, если бы Бэкус отправил меня в Денвер?
Она не сразу ответила:
— Джек, даже не знаю. Чего ты сам хочешь?
— Не знаю, чего захочу, только мы не должны закончить все так просто... — Я не знал, как сказать. — Не хочется, чтобы это закончилось.
Машина остановилась около отеля, и я собрался выйти. Рейчел заявила, что теперь должна вернуться назад. Привратник в красном костюме уже открыл передо мной дверь, приглашая войти и лишая нас всякой надежды на уединение. Тут мне захотелось ее поцеловать, но и сама ситуация, и буквы ФБР на борту автомобиля делали это простое движение и щекотливым, и нелепым.
— Увидимся, как только сможем, — сказал я. — Как только я смогу.
— Хорошо, — ответила она и улыбнулась. — Пока, Джек. Удачи тебе со статьей. Позвони мне в управление, я должна убедиться, что ты ее пишешь. Возможно, увидимся уже сегодня вечером.
Это была лучшая причина, чтобы и дальше оставаться в Фениксе. Она потянулась ко мне, дотронувшись бороды, точно так же, как сделала это однажды. Прежде чем я успел выйти, Рейчел написала на карточке цифры и передала мне.
— Возьми, это номер пейджера, на всякий случай. Вызов идет по спутнику, так что я доступна везде, где бы ни находилась.
— Во всем мире?
— Во всем мире. Пока спутники не упадут.
Глава 32
Гладден смотрел на слова, отпечатанные на экране. Слова казались ему прекрасными, словно их написал сам Господь. Такими же правильными. Такими же умными. Он решил перечитать весь текст снова.
Им известно обо мне, и я готов. Я жду их. И займу место в пантеоне, где множество лиц. Мои чувства напоминают детство: я сидел в туалете, ожидая момента, когда откроется дверь и я встречусь с ним. И видел линию света, падавшего перед дверью, словно луч от маяка. Я смотрел туда, и свет прерывали тени, следы от его шагов. Я знал, что он здесь и что его любовь всегда будет со мной. Я был зеницей его ока.
Мы стали теми, кого из нас сделали, но затем от нас отвернулись. Наша пьеса более не существует. Мы стали скитальцами в мире, где и так немало бед. Я тоже отвергнут, и в этом боль и в то же время мотивация. И я несу в себе мщение от имени всех детей мира. Я — Идол. Думаю, меня назовут хищником, тем самым, что сидит внутри любого из нас. Я безразличен к цвету и знаю только свет и тьму. Пусть моя жизнь — одни лишения и бесчестье. Но я приветствую насилие. И принимаю его. А на что способны вы ? Я желаю, я жажду, я жду насилия. Оказалось, что меня отвергли и бросили за борт лишь за то, что ребенок слишком быстро вырос. Предательство потрясло сильнее всего, именно оно сделало меня странником. Парус поднят, за все уплачено. Пусть дети остаются вечно юными.
Он оторвался от экрана, когда услышал телефонный звонок. Телефон стоял рядом, на кухне, и Гладден посмотрел на аппарат. Звонили в первый раз за все время. Автоответчик включился после третьего звонка, и с магнитофонной ленты послышался голос Дарлены. Текст составил Гладден и трижды безуспешно заставлял ее читать, пока не остановился наконец на четвертом «саундтреке». До чего бестолковая баба, подумал Гладден, слушая запись. Актриса из нее никудышная, по крайней мере в одетом виде.
— Алло, это Дарлена. Я... не могу говорить с вами сейчас. Мне пришлось уехать за город, по обстоятельствам, имеющим для меня важное значение. Ваши сообщения я буду получать... хм, то есть прослушивать, так что перезвоню позднее.
Голос казался взволнованным, и из-за повтора слов Гладден забеспокоился, не поймет ли звонивший, что текст читают с листа. После тонального сигнала он услышал рассерженный мужской голос:
— Дарлена, черт тебя побери! Лучше позвони не откладывая. В какое положение ты меня ставишь? Ты должна со мной связаться, и не думай, подруга, что твое место останется незанятым!
Гладдену показалось, что сообщение Дарлены достигло цели. Он встал и стер все, что попало на ленту. Ее босс, подумал он. Вряд ли Дарлена ему позвонит.
Стоя в дверях, он почувствовал запах. Взяв лежавшие на сигаретной пачке спички, он прошел в спальню. Некоторое время Гладден смотрел на тело. Лицо показалось таким же серо-зеленым, как и в прошлый раз, только чуть потемневшим. Из носа и рта уже вытекала бурая жидкость, тело явно начинало разлагаться. Он читал о таких вещах в одной книге, удачно спрятанной от смотрителя еще в Рейфорде. «Судебная патология». Гладден пожалел, что при нем нет фотокамеры, чтобы документировать происходившие с телом изменения.
Он зажег еще четыре жасминовых ароматизатора, расставив их по углам комнаты в импровизированных пепельницах.
Выйдя и закрыв за собой дверь спальни, Гладден натолкал в щель под дверью влажной туалетной бумаги, надеясь таким образом уменьшить запах в обитаемой части квартиры. Оставалось два дня.
Глава 33
Итак, с Грегом Гленном я договорился. Писать буду в Фениксе.
Остальную часть утра пришлось сидеть в номере, на телефоне, собирая комментарии от основных участников этой истории, начиная с Векслера в Денвере и заканчивая Бледшоу в Баптиморе. После этого я непрерывно работал над текстом в течение пяти часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Дела развиваются довольно занимательно, братцы, но я предпочла бы немного поработать, — сказала Рейчел.
— А мне нужно идти, — добавил я. — Что за линию мы отведем под факс?
— Это секрет, — ответил Бэкус. — И не упоминай о «Лучшем друге».
На секунду я задумался. Это была бы интереснейшая линия сюжета.
— Ладно. Проблем нет.
Я встал. То же сделала и Рейчел.
— Я довезу тебя до отеля.
* * *
— Так ли плохо упустить свою сенсацию? — спросила Рейчел, едва мы направились в сторону отеля.
— Плохо. Думаю, и у вас так бывает, когда теряете след подозреваемого. Надеюсь, что Бэкус накажет Торсона. Какой он все же мудак!
— Если утечка и доказуема, то с трудом. Скорее Торсон останется под подозрением.
— Если рассказать Бэкусу о нас и объяснить, что Торсон про все знал, Боб поверит.
— Не могу. Если открою Бэкусу правду, то меня же и попросят отсюда.
Немного помолчав, она сменила тему, заговорив о моей статье:
— У тебя намного больше фактов, чем у Уоррена.
— Да?
— Статья намечается поинтереснее.
— Запоминают только первого. Таково старое правило журналистики. Действительно так. В большинстве случаев именно первый получает кредит доверия, даже если его версия самая пустая или нечистоплотная. Краденая.
— Как же это? Какой еще кредит? Зачем быть первым, не имея на это никакого права?
Взглянув на нее, я попытался рассмеяться.
— Да, иногда именно так. Вернее, почти всегда. Довольно благородная у нас работа, не так ли?
Рейчел не ответила. Какое-то время мы ехали молча. Признаюсь, я надеялся, что она заговорит о нас и скажет, что нам теперь делать. Однако этого не случилось. Отель приближался.
— Что, если бы Бэкус отправил меня в Денвер?
Она не сразу ответила:
— Джек, даже не знаю. Чего ты сам хочешь?
— Не знаю, чего захочу, только мы не должны закончить все так просто... — Я не знал, как сказать. — Не хочется, чтобы это закончилось.
Машина остановилась около отеля, и я собрался выйти. Рейчел заявила, что теперь должна вернуться назад. Привратник в красном костюме уже открыл передо мной дверь, приглашая войти и лишая нас всякой надежды на уединение. Тут мне захотелось ее поцеловать, но и сама ситуация, и буквы ФБР на борту автомобиля делали это простое движение и щекотливым, и нелепым.
— Увидимся, как только сможем, — сказал я. — Как только я смогу.
— Хорошо, — ответила она и улыбнулась. — Пока, Джек. Удачи тебе со статьей. Позвони мне в управление, я должна убедиться, что ты ее пишешь. Возможно, увидимся уже сегодня вечером.
Это была лучшая причина, чтобы и дальше оставаться в Фениксе. Она потянулась ко мне, дотронувшись бороды, точно так же, как сделала это однажды. Прежде чем я успел выйти, Рейчел написала на карточке цифры и передала мне.
— Возьми, это номер пейджера, на всякий случай. Вызов идет по спутнику, так что я доступна везде, где бы ни находилась.
— Во всем мире?
— Во всем мире. Пока спутники не упадут.
Глава 32
Гладден смотрел на слова, отпечатанные на экране. Слова казались ему прекрасными, словно их написал сам Господь. Такими же правильными. Такими же умными. Он решил перечитать весь текст снова.
Им известно обо мне, и я готов. Я жду их. И займу место в пантеоне, где множество лиц. Мои чувства напоминают детство: я сидел в туалете, ожидая момента, когда откроется дверь и я встречусь с ним. И видел линию света, падавшего перед дверью, словно луч от маяка. Я смотрел туда, и свет прерывали тени, следы от его шагов. Я знал, что он здесь и что его любовь всегда будет со мной. Я был зеницей его ока.
Мы стали теми, кого из нас сделали, но затем от нас отвернулись. Наша пьеса более не существует. Мы стали скитальцами в мире, где и так немало бед. Я тоже отвергнут, и в этом боль и в то же время мотивация. И я несу в себе мщение от имени всех детей мира. Я — Идол. Думаю, меня назовут хищником, тем самым, что сидит внутри любого из нас. Я безразличен к цвету и знаю только свет и тьму. Пусть моя жизнь — одни лишения и бесчестье. Но я приветствую насилие. И принимаю его. А на что способны вы ? Я желаю, я жажду, я жду насилия. Оказалось, что меня отвергли и бросили за борт лишь за то, что ребенок слишком быстро вырос. Предательство потрясло сильнее всего, именно оно сделало меня странником. Парус поднят, за все уплачено. Пусть дети остаются вечно юными.
Он оторвался от экрана, когда услышал телефонный звонок. Телефон стоял рядом, на кухне, и Гладден посмотрел на аппарат. Звонили в первый раз за все время. Автоответчик включился после третьего звонка, и с магнитофонной ленты послышался голос Дарлены. Текст составил Гладден и трижды безуспешно заставлял ее читать, пока не остановился наконец на четвертом «саундтреке». До чего бестолковая баба, подумал Гладден, слушая запись. Актриса из нее никудышная, по крайней мере в одетом виде.
— Алло, это Дарлена. Я... не могу говорить с вами сейчас. Мне пришлось уехать за город, по обстоятельствам, имеющим для меня важное значение. Ваши сообщения я буду получать... хм, то есть прослушивать, так что перезвоню позднее.
Голос казался взволнованным, и из-за повтора слов Гладден забеспокоился, не поймет ли звонивший, что текст читают с листа. После тонального сигнала он услышал рассерженный мужской голос:
— Дарлена, черт тебя побери! Лучше позвони не откладывая. В какое положение ты меня ставишь? Ты должна со мной связаться, и не думай, подруга, что твое место останется незанятым!
Гладдену показалось, что сообщение Дарлены достигло цели. Он встал и стер все, что попало на ленту. Ее босс, подумал он. Вряд ли Дарлена ему позвонит.
Стоя в дверях, он почувствовал запах. Взяв лежавшие на сигаретной пачке спички, он прошел в спальню. Некоторое время Гладден смотрел на тело. Лицо показалось таким же серо-зеленым, как и в прошлый раз, только чуть потемневшим. Из носа и рта уже вытекала бурая жидкость, тело явно начинало разлагаться. Он читал о таких вещах в одной книге, удачно спрятанной от смотрителя еще в Рейфорде. «Судебная патология». Гладден пожалел, что при нем нет фотокамеры, чтобы документировать происходившие с телом изменения.
Он зажег еще четыре жасминовых ароматизатора, расставив их по углам комнаты в импровизированных пепельницах.
Выйдя и закрыв за собой дверь спальни, Гладден натолкал в щель под дверью влажной туалетной бумаги, надеясь таким образом уменьшить запах в обитаемой части квартиры. Оставалось два дня.
Глава 33
Итак, с Грегом Гленном я договорился. Писать буду в Фениксе.
Остальную часть утра пришлось сидеть в номере, на телефоне, собирая комментарии от основных участников этой истории, начиная с Векслера в Денвере и заканчивая Бледшоу в Баптиморе. После этого я непрерывно работал над текстом в течение пяти часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131