Открыв сумку, она вытащила камеру и кулек конфет из «Старбакса», тех самых, что так нравились детям.
— Что это такое? — спросила Делпи.
— По-моему, все очевидно.
Она взвесила камеру на руке, посмотрев на нее так, словно прежде никогда такой не видела.
— Когда это используют?
— При съемке.
— Обычно ты снимаешь детей?
— Мне хотелось бы встретиться с адвокатом.
— А конфеты для чего? Зачем они тебе? Чтобы «снимать» детей?
— Мне бы очень хотелось поговорить с адвокатом.
— Я поимею твоего адвоката, — откликнулся Суитцер. — А тебя, Брисбен, мы уже поимели. Цинично поимели. За то, что ты фотографировал детей в душевых. Маленьких голеньких детишек вместе с мамками. Не хер меня дразнить, урод!
Гладден прокашлялся и безо всякого выражения посмотрел на Делпи.
— Об этом мне ничего не известно. Однако есть вопрос. Хотелось бы знать, где доказательства преступления, в котором меня обвиняют? Вам оно известно? Я еще не сказал, фотографировал или нет. Но даже если так, то я совершенно не представлял, что теперь фотосъемка на пляже считается противозаконной.
Гладден потупил голову, словно бы в смущении. Делпи, в свою очередь, покачала головой, как бы демонстрируя отвращение.
— Детектив Делпи, могу вас заверить, имеется достаточное количество законных прецедентов, утверждающих следующее: публичная демонстрация приемлемой наготы, в данном случае ребенка, раздетого на пляже собственной матерью, не может рассматриваться как стремление к удовлетворению похоти. Очевидно, если сделавший подобные снимки фотограф считается преступником, то одновременно следует привлечь к ответственности мать как пособницу, создавшую саму возможность преступления. Вероятно, вам это известно. Уверен, последние полтора часа вы провели в контакте с городской прокуратурой.
Суитцер приблизил лицо к нему, склонившись над самым столом. Гладден почувствовал запах табака и чипсов из жареной картошки. Интересно, полицейский поел чипсов нарочно, чтобы действовать ему на нервы во время допроса?
— Слушай сюда, извращенец, мы уже знаем, кто ты и зачем приехал. Раньше я расследовал грабежи и убийства, но ты и тебе подобные... на этой планете вы представляете низшую форму жизни. Точнее, опущенную. Не хочешь говорить? Ладно, не заплачем. Вот что мы сделаем: устроим тебя на ночлег в Бискалуц и поместим в общую камеру. Мне хорошо известны некоторые обитатели. Думаю, стоит замолвить за тебя словечко. Знаешь, что они делают с педофилами?
Гладден медленно повернулся и совершенно спокойно посмотрел Суитцеру прямо в глаза.
— Детектив, я не вполне уверен, но думаю, один ваш запах может считаться жестоким или особо циничным обращением. И пусть я даже оказался под подозрением, случайно, из-за тех фото на пляже, но всегда смогу обратиться с заявлением.
Суитцер рефлекторно дернул рукой, замахиваясь для удара.
— Рон!
Полицейский замер, посмотрел на Делпи и опустил руку. Гладден даже не пытался отклониться. Похоже, он еще нарвется. А следы побоев пригодятся в суде.
— Умный мальчик, — заметил Суитцер. — Все, что мы здесь получим, — это адвоката, предполагающего ангела в каждом встречном. Чудесно. Итак, нам остается лишь зафиксировать кое-что на бумаге. Конечно, если вы понимаете, какую бумагу я имею в виду.
— Могу ли я встретиться с адвокатом прямо сейчас? — равнодушно произнес Гладден.
Он отчетливо видел их намерения. Не получив улик, полицейские старались вынудить его к промаху. А он вовсе не собирался доводить до этого, потому что был умнее их. И подозревал, что они об этом знают.
— Видите ли, в чем дело: я не попаду в Бискалуц, и мы все об этом знаем. Что у вас есть? У вас моя камера, в которой — не знаю, проверили вы или нет, — не записано ни одного снимка. И еще есть свидетель, билетер или охранник, якобы видевший, как я фотографировал. И ни одного прямого доказательства, только слова. А если они и опознали меня сквозь стекло, то и тогда их свидетельства ничего не стоят. Их выводы не свободны от влияния воображения, а сама процедура опознания незаконна.
Он ждал ответной реакции, однако ничего не последовало. Инициатива перешла на сторону Гладдена.
— А итогом всего случившегося станет вывод: кто бы ни находился за этим стеклом, она или он не является свидетелем преступления. И как это может разрешиться в городском суде к вечеру? Я не представляю. Может быть, это объясните мне вы, детектив Суитцер? Разумеется, если напряжение ума не повредит вашему рассудку.
Суитцер поднялся на ноги, пинком отправив стул обратно к стене. Делпи коснулась напарника рукой, на этот раз сдерживая его физически.
— Полегче, Рон, — заметила она. — Сядь. Просто сядь.
Суитцер повиновался. Делпи посмотрела на Гладдена.
— Если вы намерены продолжить, то я собирался позвонить, — сказал он. — Будьте любезны, где тут телефон?
— Телефон будет. Сразу после твоей регистрации. А о сигаретах забудь. Городская тюрьма — это зона, свободная от курения. Мы позаботимся о твоем здоровье.
— После регистрации? На основании чего? Вы не имеете права меня удерживать.
— Загрязнение общественного водоема и вандализм в отношении городского имущества. Препятствование действиям полиции.
Гладден удивленно поднял брови. Делпи рассмеялась над его немым вопросом.
— Ты забыл кое о чем, — заметила она. — Мусорный бак, сброшенный в бухту Санта-Моники.
С победоносным видом она выключила диктофон.
* * *
Гладдену разрешили позвонить уже из клетки для задержанных. Взяв в руки телефонную трубку и приложив к уху, он вдруг почувствовал запах дешевого мыла. Его дали, чтобы смыть с пальцев остатки краски. Запах напомнил: нужно смыться отсюда раньше, чем отпечатки пройдут через центральный компьютер национальной полицейской сети. Гладден набрал номер, выученный наизусть в тот самый вечер, когда он в первый раз оказался на побережье. Фамилия адвоката, Краснера, значилась в списке членов сети.
Сначала секретарь пыталась отвадить Гладдена, но затем соединила с шефом, услышав, что мистеру Краснеру звонят по рекомендации мистера Педерсона. Разумеется, ведь Педерсон тоже из списка сети.
— Да, слушаю. Это Артур Краснер. С кем я разговариваю?
— Мистер Краснер, мое имя Гарольд Брисбен, и у меня проблема.
Гладден принялся объяснять детали происшедшего Краснеру. В трубку он говорил по возможности тихо, все же в клетке находились еще двое задержанных. Оба ждали транспортировки в городскую тюрьму Бискалуц. Один, явно под кайфом, валялся на полу. Второй сидел, прислонившись к противоположной стене, и пялился на Гладдена, стараясь подслушать его разговор, как бы от скуки. Гладден заподозрил в нем подсадного копа, выдавшего себя за заключенного, чтобы выяснить, о чем пойдет разговор с адвокатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131