Не так-то просто дождаться от Лао Ли ответа. Когда к нему обращаются с вопросом, он напоминает телефониста, получившего сразу несколько вызовов: сначала сообразит, кого отключить, а затем подаст голос. Если вы спросите у него, какая сегодня погода, он начнет издалека, может вспомнить, как однажды, идя в школу, забыл сумку с книгами. Зато, не в пример другим, Лао Ли никогда ничего не забывал.
– Приходи пораньше, Лао Ли. Гостей не будет, посидим – поговорим. Ну хотя бы в половине шестого, хорошо? – Последнюю фразу Чжан Дагэ произнес уже более мягко, устыдившись своего повелительного тона.
– Ладно! – ответил наконец Лао Ли и тут же добавил: – Только, пожалуйста, не надо угощения. – Не думайте, что Лао Ли так уж не хотелось пообедать, просто он отдал дань вежливости.
Лао Ли любил ходить в гости и всегда тщательно готовился. Он наверняка знал, о чем поведет речь Чжан. Дагэ. Главное, понять суть дела или хотя бы уловить намек. на это сообразительности у Лао Ли хватит.
Ровно в половине шестого раздался стук в дверь. Вообще-то Лао Ли пришел десятью минутами раньше, но погулял по переулку: он считал, что приходить нужно точно, в условленное время.
Чжан Дагэ еще не возвратился. Госпожа Чжан знала, что Лао Ли придет к обеду, и пригласила его войти. Чжан Дагэ и хотел бы, да не мог быть точным. За день ему пришлось улаживать три сердечных дела, он уже уладил два, когда подвернулась то ли госпожа Ван, то ли невестка Ли, пришлось идти смотреть приданое. Лао Ли все это знал и ни капельки не обиделся. Но о чем говорить с госпожой Чжан? К беседе с ней он не был готов.
Госпожа Чжан отличалась от супруга разве только тем, что не была мужчиной. Дагэ сватал, она – помогала. И говорила она, как супруг, и даже внешне была на него похожа, только ростом пониже. Ее можно было принять за сестру Чжан Дагэ, даже за его тетку, но стоило ей раскрыть рот, и становилось ясно, что перед вами госпожа Чжан. Смеялась она оглушительнее самого Чжан Дагэ, а говорила так громко, что бумага в окнах дрожала. Она была по-своему привлекательна, хоть и не обладала такими волшебными глазами, как супруг. Однажды она остриглась, но через месяц стала снова отращивать волосы, потому что без пучка на затылке чувствовала себя как-то неуверенно. ' – Присаживайтесь, присаживайтесь, Лао Ли! – Госпожа Чжан называла всех так же, как ее супруг. – Дагэ _ вот-вот придет. Я угощу вас великолепной бараниной, приготовленной в «самоваре» . Пойду порежу мясо. Вот вам чай, семечки, сладости, угощайтесь. Можете не стесняться! Снимайте же пальто! – говорила она, улыбаясь.
Не успел Лао Ли произнести ни одной подходящей к случаю фразы, как госпожа Чжан вышла из комнаты. Он почувствовал огромное облегчение, сиял пальто, долго искал, куда бы его положить, но так и не нашел. Присел, однако до сладостей дотронуться не решился, взял семечко и стал вертеть в пальцах. Уже началась зима, а печь почему-то не топили. Но руки у Лао Ли были влажными. В гостях он больше потел, нежели говорил, – и это порой помогало излечиваться от простуды.
В это время года обычно еще не подают «самовар». Но опередить время – так заманчиво. Никто лучше Чжан Дагэ не знал, когда подать баранину, когда лапшу с приправами, а когда новогодние пироги, когда надеть халат на меху, когда водрузить на нос очки от ветра, когда стрелять из хлопушек. Заманчивость – дело тонкое, не то что необходимость. Пусть ни единый листок не колышется от ветра, а Чжан Дагэ уже в защитных очках. Пусть плывет по небу совсем крошечная тучка – Чжан Дагэ сменяет трость на зонтик. Все в доме Чжан Дагэ устроено таким образом, чтобы опередить время.
В гостиной уже стояло блюдо с угощениями; благоухали нарциссы, распустившиеся еще в декабре. Чжан Дагэ сам их выращивал и первый наслаждался их ароматом, а в Новый год еще покупал цветы. Лао Ли просмотрел пластинки: все недавнего выпуска, и не только арии из пекинской оперы, но и песенки из фильмов, – это» для дочери. Любая вещь может пригодиться со временем. На полу – ковер, старомодные жесткие стулья, на них, пожалуй, удобнее стоять, чем сидеть. Но никто не посмеет сказать, что голубой ковер с бледно-розовыми цветами персикового дерева но гармонирует со стульями, на которых тоже узоры из цветов, и что все это не отличается древней простотой и изысканностью.
Лао Ли чуточку завидовал Чжан Дагэ, почти восхищался им. А восхищаться Чжан Дагэ – значит преклоняться и перед госпожой Чжан. Она вышла нарезать мясо. Да, Чжан Дагэ обходится без прислуги. Если накопится множество дел, можно пригласить слугу из учреждения. Слуги не боятся хозяев, которые ни в чем не разбираются и попусту шумят, даже любят их. Когда гром гремит, а дождя нет – не велика беда. Но не таков Чжан Дагэ. Он во всем разбирается. Только выйдет на улицу – и уже знает, сколько стоит халат на лисьем меху или сушеные креветки Он как бы впитывает в себя атмосферу улицы. Слуги в его доме не задерживаются – не потому, что он несправедливый или черствый. Напротив. Слуги постоянно чувствуют, что им нужно делать что-то из ряда вон выходящее, чтобы быть достойными хозяина, например, прыгнуть в реку или затянуть петлю на шее.
Весь дом держится на госпоже Чжан, Лао Ли не может не преклоняться перед ней, хотя она чересчур громко смеется. Но, поразмыслив, он чуть заметно качает головой. Нет-нет! Такая семья – это тяжкое бремя! Только кладезь знаний и ходячий ценник Чжан Дагэ может спокойно нести это бремя, да еще находить радость в таких мелочах, как уборка, мытье посуды, стряпня, унижающие его жену. Госпожу Чжан можно только пожалеть.
5
Наконец пришел Чжан Дагэ – с четырьмя свертками в руках да еще одним под мышкой. Не кладя свертки, он умудрился протянуть гостю левую руку. Здоровался он тоже по-особому: протягивал левую руку так, словно собирался пощупать пульс.
Лао Ли не нравилось такое рукопожатие, но что поделаешь!
– Тысяча извинений! Очень виноват! – сыпал между тем Чжан Дагэ. – Давно пришел? Садись, садись! День-деньской хлопочу – и все попусту. Да ты садись! Чай тебе налили?
Лао Ли поспешил присесть и так же быстро посмотрел, есть ли в чашке чай, но ничего не сказал. А Чжан Дагэ продолжал:
– Пойду отдам ей покупки. – Он кивнул головой в сторону кухни. – Я мигом. А ты пей чай! Не стесняйся!
Есть в Чжан Дагэ, подумал Лао Ли, что-то такое, чего нет в нем самом. Что доставляет этому человеку радость? Свертки, кухня? Но это слишком далеко от таких возвышенных понятий, как «жизнь», «истина». Свертки, заботы, кухня – слова обыденные, простые, такие же, как туалетная бумага, одеяло. Но появись у него самого возможность оказаться на кухне, он бы, пожалуй, не возражал. Огонь в очаге, запах мяса, мяуканье кошек. Может быть, именно в этом истина? Кто знает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Приходи пораньше, Лао Ли. Гостей не будет, посидим – поговорим. Ну хотя бы в половине шестого, хорошо? – Последнюю фразу Чжан Дагэ произнес уже более мягко, устыдившись своего повелительного тона.
– Ладно! – ответил наконец Лао Ли и тут же добавил: – Только, пожалуйста, не надо угощения. – Не думайте, что Лао Ли так уж не хотелось пообедать, просто он отдал дань вежливости.
Лао Ли любил ходить в гости и всегда тщательно готовился. Он наверняка знал, о чем поведет речь Чжан. Дагэ. Главное, понять суть дела или хотя бы уловить намек. на это сообразительности у Лао Ли хватит.
Ровно в половине шестого раздался стук в дверь. Вообще-то Лао Ли пришел десятью минутами раньше, но погулял по переулку: он считал, что приходить нужно точно, в условленное время.
Чжан Дагэ еще не возвратился. Госпожа Чжан знала, что Лао Ли придет к обеду, и пригласила его войти. Чжан Дагэ и хотел бы, да не мог быть точным. За день ему пришлось улаживать три сердечных дела, он уже уладил два, когда подвернулась то ли госпожа Ван, то ли невестка Ли, пришлось идти смотреть приданое. Лао Ли все это знал и ни капельки не обиделся. Но о чем говорить с госпожой Чжан? К беседе с ней он не был готов.
Госпожа Чжан отличалась от супруга разве только тем, что не была мужчиной. Дагэ сватал, она – помогала. И говорила она, как супруг, и даже внешне была на него похожа, только ростом пониже. Ее можно было принять за сестру Чжан Дагэ, даже за его тетку, но стоило ей раскрыть рот, и становилось ясно, что перед вами госпожа Чжан. Смеялась она оглушительнее самого Чжан Дагэ, а говорила так громко, что бумага в окнах дрожала. Она была по-своему привлекательна, хоть и не обладала такими волшебными глазами, как супруг. Однажды она остриглась, но через месяц стала снова отращивать волосы, потому что без пучка на затылке чувствовала себя как-то неуверенно. ' – Присаживайтесь, присаживайтесь, Лао Ли! – Госпожа Чжан называла всех так же, как ее супруг. – Дагэ _ вот-вот придет. Я угощу вас великолепной бараниной, приготовленной в «самоваре» . Пойду порежу мясо. Вот вам чай, семечки, сладости, угощайтесь. Можете не стесняться! Снимайте же пальто! – говорила она, улыбаясь.
Не успел Лао Ли произнести ни одной подходящей к случаю фразы, как госпожа Чжан вышла из комнаты. Он почувствовал огромное облегчение, сиял пальто, долго искал, куда бы его положить, но так и не нашел. Присел, однако до сладостей дотронуться не решился, взял семечко и стал вертеть в пальцах. Уже началась зима, а печь почему-то не топили. Но руки у Лао Ли были влажными. В гостях он больше потел, нежели говорил, – и это порой помогало излечиваться от простуды.
В это время года обычно еще не подают «самовар». Но опередить время – так заманчиво. Никто лучше Чжан Дагэ не знал, когда подать баранину, когда лапшу с приправами, а когда новогодние пироги, когда надеть халат на меху, когда водрузить на нос очки от ветра, когда стрелять из хлопушек. Заманчивость – дело тонкое, не то что необходимость. Пусть ни единый листок не колышется от ветра, а Чжан Дагэ уже в защитных очках. Пусть плывет по небу совсем крошечная тучка – Чжан Дагэ сменяет трость на зонтик. Все в доме Чжан Дагэ устроено таким образом, чтобы опередить время.
В гостиной уже стояло блюдо с угощениями; благоухали нарциссы, распустившиеся еще в декабре. Чжан Дагэ сам их выращивал и первый наслаждался их ароматом, а в Новый год еще покупал цветы. Лао Ли просмотрел пластинки: все недавнего выпуска, и не только арии из пекинской оперы, но и песенки из фильмов, – это» для дочери. Любая вещь может пригодиться со временем. На полу – ковер, старомодные жесткие стулья, на них, пожалуй, удобнее стоять, чем сидеть. Но никто не посмеет сказать, что голубой ковер с бледно-розовыми цветами персикового дерева но гармонирует со стульями, на которых тоже узоры из цветов, и что все это не отличается древней простотой и изысканностью.
Лао Ли чуточку завидовал Чжан Дагэ, почти восхищался им. А восхищаться Чжан Дагэ – значит преклоняться и перед госпожой Чжан. Она вышла нарезать мясо. Да, Чжан Дагэ обходится без прислуги. Если накопится множество дел, можно пригласить слугу из учреждения. Слуги не боятся хозяев, которые ни в чем не разбираются и попусту шумят, даже любят их. Когда гром гремит, а дождя нет – не велика беда. Но не таков Чжан Дагэ. Он во всем разбирается. Только выйдет на улицу – и уже знает, сколько стоит халат на лисьем меху или сушеные креветки Он как бы впитывает в себя атмосферу улицы. Слуги в его доме не задерживаются – не потому, что он несправедливый или черствый. Напротив. Слуги постоянно чувствуют, что им нужно делать что-то из ряда вон выходящее, чтобы быть достойными хозяина, например, прыгнуть в реку или затянуть петлю на шее.
Весь дом держится на госпоже Чжан, Лао Ли не может не преклоняться перед ней, хотя она чересчур громко смеется. Но, поразмыслив, он чуть заметно качает головой. Нет-нет! Такая семья – это тяжкое бремя! Только кладезь знаний и ходячий ценник Чжан Дагэ может спокойно нести это бремя, да еще находить радость в таких мелочах, как уборка, мытье посуды, стряпня, унижающие его жену. Госпожу Чжан можно только пожалеть.
5
Наконец пришел Чжан Дагэ – с четырьмя свертками в руках да еще одним под мышкой. Не кладя свертки, он умудрился протянуть гостю левую руку. Здоровался он тоже по-особому: протягивал левую руку так, словно собирался пощупать пульс.
Лао Ли не нравилось такое рукопожатие, но что поделаешь!
– Тысяча извинений! Очень виноват! – сыпал между тем Чжан Дагэ. – Давно пришел? Садись, садись! День-деньской хлопочу – и все попусту. Да ты садись! Чай тебе налили?
Лао Ли поспешил присесть и так же быстро посмотрел, есть ли в чашке чай, но ничего не сказал. А Чжан Дагэ продолжал:
– Пойду отдам ей покупки. – Он кивнул головой в сторону кухни. – Я мигом. А ты пей чай! Не стесняйся!
Есть в Чжан Дагэ, подумал Лао Ли, что-то такое, чего нет в нем самом. Что доставляет этому человеку радость? Свертки, кухня? Но это слишком далеко от таких возвышенных понятий, как «жизнь», «истина». Свертки, заботы, кухня – слова обыденные, простые, такие же, как туалетная бумага, одеяло. Но появись у него самого возможность оказаться на кухне, он бы, пожалуй, не возражал. Огонь в очаге, запах мяса, мяуканье кошек. Может быть, именно в этом истина? Кто знает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58